Аркадий Степной - Путь безнадежного

И те и другие принялись заново осваивать свои прежние владения, восстанавливать города, расчищать заваленные шахты, истреблять расплодившихся тварей. Гоблинам достались горные хребты в оркских землях и часть гор в землях людей, гномам отошли вершины в землях эльфов и оставшаяся часть гор в королевствах, принадлежащих людям. Прошли столетия, горы снова стали обитаемыми и вновь содрогнулись отголосками старых конфликтов. Древняя вражда пролегла между расами намертво. Горам не знать покоя, пока в этом мире живут гоблины и гномы.

Гоблинские банкиры не забыли свои горные корни и тем не менее пошли другим путем, создавая свою собственную культуру. Если их горные сородичи продолжали с легкостью проливать кровь друга друга в многочисленных мелких стычках, то с городскими все обстояло иначе. За то время, пока горные королевства с трудом восстанавливали свою популяцию и осваивали заново исконные владения, их городские родичи вошли в эпоху своего рассвета. Гоблинские банки и ростовщические конторы гномов покрыли все города и королевства густой и развитой сетью, подмяв под себя весь рынок финансовых услуг. Все золото мира сосредоточилось в руках невысоких горных обитателей. Поднаторевшие в беспрерывных финансовых войнах друг с другом, эти коротышки правили балом. Менялам, ростовщикам и банкирам из других рас оставалось только подбирать крохи с чужого стола. Истинными хозяевами займов и кредитов были исключительно гоблины и гномы. И остальным расам стоило поблагодарить своих богов, что они на дух друг друга не переносят, иначе проценты взлетели бы до небес.

И все же, несмотря на всю обретенную самодостаточность и независимость, городские ветви горных народов не забыли, откуда они родом. Гоблинские банкиры и гномьи ростовщики оказали активную поддержку королевствам своих горных сородичей, именно благодаря добытому ими золоту были так быстро отстроены подземные города. Они финансировали все последние горные войны за золотые рудники и серебряные копи. С поддержки их бездонных сундуков началось нынешнее благосостояние и могущество горных королей. Городские не забыли своего родства и не забыли своей вражды. Они ничего не забыли. И пусть на улицах городов не течет горная кровь, финансовые войны кипят на них с первозданной силой. Хоть и видны они лишь посвященным и сильным мира сего, но это не делает их слабее. Перемирие в горах может длиться годами, на улицах городов война не прекращается никогда.

Гоблинский банкирский дом Бартольдо вел отсчет своего существования еще со смутных времен до городского перемирия. Во времена резни Бартольдо потеряли почти все, чем они владели, и выжили лишь благодаря немалому везению. Но знаковое перемирие было подписано, Бартольдо вернулись на городские улицы и за прошедшие столетия смогли восстановить свое прежнее влияние. Банковские конторы Бартольдо были открыты почти во всех крупных городах. Их капиталы не поддавались исчислению, а члены этого почтенного семейства, по слухам, обладали немалым влиянием не только на своих городских собратьев, но и на горных королей. Внутренние дела банкирских домов были покрыты мраком тайны, поэтому оставалось только догадываться, какое место занимал в иерархии своей семьи глубокоуважаемый Спицио Бартольдо, но что весьма немалое, это становилось ясно каждому, кто имел с ним дело. Спицио Бартольдо, как уже упоминалось, был немолод, но, по гоблинским меркам, еще и не стар. Невысокий, как все гоблины, едва ли метр двадцать, приземистый и широкий, со всегда коротко постриженными редкими седыми волосами, с большим, острым, типично гоблинским носом и вечно прищуренным правым глазом. У Спицио Бартольдо, судя по всему, была весьма бурная молодость, правое веко было обезображено кинжальным шрамом, поэтому ему было легче держать правый глаз прищуренным. Лицо сего достойного представителя семьи Бартольдо обладало даром выглядеть на редкость простодушно и открыто, что, впрочем, могло обмануть только глупцов и тех, кто его плохо знал. Спицио славился в узких кругах мертвой хваткой и недюжинной сноровкой в денежных операциях. Где бы он ни появлялся, местная гномья община немедленно зачисляла его в список наиболее опасных конкурентов и осуществляла усиленное наблюдение за всеми его финансовыми операциями. Вот такой неординарной и неоднозначной фигурой считался гость принца в определенных кругах.

Георг не был знаком со Спицио до своего изгнания. Прежде принц был огражден от подобных знакомств. Но, вынужденный в спешке покинуть родину, он вскоре оказался в весьма затруднительном финансовом положении. Правда, при себе у него имелось несколько драгоценных безделушек, которые принц и решил заложить на первое время. После небольшого размышления он, вспомнив, что отец избегал вести дела с гномами, обратился в ближайшее отделение гоблинских банкиров, которым оказалась контора семьи Бартольдо. И хотя принц вовсе не желал раскрывать свое инкогнито, к нему вышел сам Спицио, обладавший феноменальным нюхом на подобные вещи.

Именно благодаря поддержке и советам Спицио Бартольдо принц, находясь в изгнании и категорически не желая принимать ни от кого помощи, смог довольно неплохо устроить свои дела. Он приобрел этот небольшой, но добротный домик на уединенном побережье небольшого прибрежного королевства.

Здешний король был уже немолод и при этом обладал добродушным и отзывчивым характером. Он ласково принял высокородного изгнанника и после отказа поселиться у него во дворце великодушно позволил ему остаться в своих владениях и жить так, как тому заблагорассудится. Местные же власти получили приказ в случае чего оказывать изгнанному принцу необходимое содействие и поддержку.

Того небольшого дохода, который принц получал от грамотно вложенных денег, вырученных за проданные безделушки, хватало на то, чтобы вести безбедное существование и даже выплачивать верным слугам пусть небольшое, но все же жалованье. Принц получил возможность вести довольно скромный, но зато независимый образ жизни, что было для него крайне важно. И все это – благодаря своевременным советам Спицио Бартольдо. Можно легко заключить из всего вышесказанного, что отношение молодого принца к прожженному банкиру изрядно огорчило бы старого Бертрама, узнай он о нем во всех подробностях.

Принц сердечно поприветствовал слегка взъерошенного от бертрамовских церемоний банкира и пригласил его к столу. Агирье подал к столу куропаток, аромат от блюда шел умопомрачительный, а Бертрам открыл пыльную бутылку вина и разлил его по бокалам.

Взмахом руки принц отпустил слуг. Он не знал, зачем к нему пожаловал Бартольдо, но что-то ему подсказывало, что сегодня разговор с банкиром лучше провести наедине. Поэтому, несмотря на все недовольство Бертрама, которое, впрочем, ни на мгновение не отразилось на лице опытного слуги, ему пришлось выйти и плотно притворить за собой дверь.