Юлия Шолох - Отступники

Мне хотя бы ехать никуда не придется, горько усмехнулась Илия.

Парень перевел на нее мутные светлые глаза. Да уж, с такой красотой можно и не жить, подумала Илия. Опухшее вытянутое лицо какого-то блеклого молочного цвета, неосмысленный взгляд, потрескавшиеся до корки узкие губы.

— Слышишь? — Илия легко тряхнула его за плечо.

— Нет, спасибо, — ответил, наконец, чужак. — Я тут посижу.

Ну, нет так нет, ей же проще. Она поднялась.

— А есть будешь?

Его плавающие глаза собрались, в конце концов, в кучку.

— Да, пожалуйста.

До книги Илия добралась только часа через два.

Какая коза! — думала, отмывая в воде посуду и косясь на чужака, который оказался на редкость прожорливым и съел две порции вместо одной. — Тут бы с этими помирающими разобраться!

С книгой удалось уединится только глубоко после обеда. Илия уселась прямо на пол перед печкой, в которой всегда открывала заслонку, просушила книжку теплом и потом открыла.

Почти сразу убедилась, что автор действительно… не совсем адекватен. Сквозь дебри длинных описательных совершенно бессмысленных абзацев с трудом удавалось уловить смысл истории, которую он хотел поведать миру.

К демонам Трофим подался в юности, когда его бросила невеста (хотя, судя по другим источникам, никакой невесты у него отродясь не было, значит, мерещилось ему тоже с юности). Так вот, обидевшись на весь мир, Трофим вызвал демона и пожелал заключить с ним 'честную' сделку, вместо того чтобы просто потребовать исполнения желаний. Как ему удалось взывать демона в одиночку, история умалчивает. Насколько знала Илия, вызывающих должно быть не менее трех — или просто сил не хватит раскрыть переход. В любом случае, если кто Трофиму и помогал, имен история не сохранила.

За несколько часов продирания сквозь словесный бред умалишенного у Илии заболела голова. Когда по комнате разлилось мягкое сияние от магического зеркала, она даже вздохнула с облегчением — появилась причина отвлечься.

В круглой серебристой раме уже виднелось лицо Станиславы, живущей в секторе напротив, через центральный. Обладая потрясающим именем, Станислава, тем не менее, была некрасивой. Но Илия ее почти любила. Почти… потому что уже не помнила, каким именно должно быть подобное чувство.

Ну, привязанность между ними точно была. Станислава улыбалась, несмело, чтобы лишний раз не показывать мелкие острые зубы, хотя Илию не особо волновало, как та выглядит. Однако привычку, выработанную годами, не так-то просто изменить, потому Станислава старалась лишний раз не показывать своих недостатков.

— Привет, Илька. Как дела?

— Привет, терпимо.

Обычный вопрос. Обычный ответ. Обычная смущенная улыбка на лице Станиславы.

— Через неделю праздник сотворения мира, — напомнила соседка. — Как ты? Придешь? В этот раз у Гурьки собираемся.

— Не знаю. Идти далеко…

— А ты через центр, — отказа слушать Станислава не собиралась.

Илия поморщилась, через центральный пустой сектор ходить почему-то никто не любил, хотя ничего опасного или необычного там не было.

— Неохота через центр…

— Ну, Илька! Раз в год праздник, приходи хоть напьемся толком.

— Да я не пью вроде…

— Раз вроде, значит, под вопросом, — бодро обрабатывала ее Станислава. — Прошлый праздник пропустила, новенькая была, я понимаю. А на этот лучше сразу соглашайся, все равно не отстанем. Нас не так много, чтобы терять лишние уши.

— Я согласна подумать, — вздохнула Илия. Идти не хотелось, но и обманывать, обещать, а после не прийти тоже было не лучшим выходом.

— Завтра жду окончательный ответ, — стрельнула глазками Станислава, — и, естественно, только положительный.

— Подумаю, правда, — теперь, чтобы сменить тему разговора, Илия спросила первое, о чем вспомнила.

— Слушай, к тебе сегодня помирающие не приезжали?

— Нет… а к тебе опять? — удивилась.

— Да, парень какой-то, молодой совсем. Чего они ко мне в сектор все лезут-то? Везде вроде одинаково…

— Может, ты просто к деревни ближе, — пожала плечами Станислава. — А им, сама сказала, все равно где, находят первого попавшегося сторожа и остаются… а это как раз ты.

— Понятно… — Илия и сама так думала, но лишнее подтверждение тоже не помешает.

— Все, Илька, давай до завтра. И нос выше!

Поверхность потемнела, показывая осунувшуюся девушку с темными кругами вокруг глаз. Волосы Илия давно уже отстригла и теперь походила на мальчишку, хотя они опять отросли чуть ниже ушей.

Вечером снова накормила чужака, который все так же осунувшись, сидел под деревом, снова предложила перетащить его дом, потому что на улице холодно, но он снова отказался.

— Может, хоть одеяло тебе вынести? — вздохнула, в конце концов. Такое впечатление, что он не излечиваться сюда приехал, а наоборот, поскорее помереть. Копать еще одну яму никакого желания не имелось.

— Нет, — устало прикрывая глаза, ответил чужак и позже, когда она уже уходила, неуверенно добавил, — спасибо.

Оставалось надеяться, что к утру он не замерзнет, но, по большому счету, это его выбор. Только вот найти с утра под яблоней труп — не лучшее начало дня.

Ночью Илию разбудил сильный грохот. Вторая весенняя гроза, лениво подумала, закрывая глаза и пытаясь снова заснуть. Не получилось. Тогда она вылезла из-под одеяла, босыми ногами дошлепала до печи, протянула руку, нагревая остатки угля, пока они не вспыхнули ярким огнем. Когда-то… в прошлой жизни ей трудно было создавать такую высокую температуру, но демонская сила, будь она неладна, и тут подсобила.

Потом поняла, что мешает ей заснуть. Там, под деревом сидел человек, пусть и умирающий, пусть и странно упрямый, но еще живой. По крайней мере, она надеялась, что еще живой.

Она сделала зонтик, преграду над головой, не пропускающую влагу, и отправилась на улицу.

Чужак был насквозь мокрый и уже сполз на землю, уткнувшись лицом в молодую травку.

Илия подергала его, не дождалась никакой ответной реакции и потащила в дом за ноги, беззвучно ругаясь.

Бросила к огню несколько перстных самодельных одеял, которых от прошлой хозяйки остался переизбыток, водрузила сверху чужака и стала сушить его горячим ветром. Его одежда сильно выцвела и обтрепалась, так что не было понятно, откуда он прибыл. Лицо незнакомца уже потеряло опухлость и казалось куда симпатичнее, только было необычно узким. Или привыкла, что у окружающих (а ими были одни деревенские) лица другие, круглые, как блины и такие же на вид домашние.

Через время чужак очнулся, с трудом разлепив глаза. Илия дала ему попить.