Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов

К моему изумлению, пришлось вытаскивать не из женской постели, а из лавки древностей, где он усердно выторговывал нечто уникальное, что возвращает молодость и потенцию, что, конечно, важнее.

Он заметно обрадовался, начал рассказывать, что успел купить и какие сделки провернуть, я прервал:

— А как тебе сама Дронтария? В целом?.. Это же королевство, у которого выход к морю!.. Чуть дальше по реке — и попадем прямо в безбрежный океан… Нет, сперва в море, но только с этим что–то непонятное.

— Что?

Я коротко объяснил, он кивнул.

— Это мне в первый же день объяснили. Королев–ство, говорят, не настолько большое, чтобы строить собственный флот. А Пиксия и Гарн, это соседи справа и слева, взяли на себя заботу о дронтарских товарах.

— Не бесплатно, конечно?

Он взглянул с укором.

— Кто же будет работать бесплатно? Разумеется, платят. Но и своим бы платили!.. Зато не нужно забо–титься о ремонте кораблей, наборе команды, обучении, жалованье матросам… Платят только за перевоз!

— Гм, — сказал я, — что–то как–то не верится в та–кое бескорыстие соседей. А вот в то, что им выгодно было убрать конкурента, а то и соперника, с морских путей…

— Да ладно, — сказал он с укором, — каждый старается устроиться с удобствами! А что может быть лучше, когда работают за тебя?.. Пойдем выпьем, я здесь такой кабак отыскал, чудо!..

— Кабак да, — согласился я, — ты их отыскиваешь по нюху. Но эта лавка, гм…

Он сказал задиристо:

— А вдруг и я куплю что–то древнее, как твой маги–ческий арбалет?

— Пойдем, — сказал я, — чтобы стать магом, нуж–но много знать, а во многих знаниях много горя, как говорит Екклезиаст, потому что именно при его дворе придумали: много знает — убивать пора! А когда лови–ли убившего соседа и спрашивали за что, тот отвечал честно: он слишком много знал!

Кабак оказался небольшой, уютный, Фицрой пояс–нил, что здесь только для благородных, есть культура, и я в этом убедился, когда толстая стряпуха, подавая нам ложки, сперва вытерла их о задницу, что почему–то напомнило о Томске, но из–за чего, не вспомнил.

Когда перекусили мясом и сыром, Фицрой напол–нил две оловянные чаши вином, придвинул одну мне.

— Здесь отменное. Что делать, на юге солнца боль–ше! Пробуй.

Я сделал глоток, прислушался, все–таки общее про–исхождение дает знать, вино есть вино, пусть за годы мутаций вкус слегка изменился.

Фицрой поглядывал искоса, наконец сказал недо–вольно:

— Чего молчишь, как сыч?.. Поплавать все еще хо–чется?

— А тебе? — спросил я.

Он посмотрел в изумлении.

— Еще бы. И полетать.

— И полетаем, — пообещал я. — Не на этих не–надежных монгах, а на чем–нибудь… ладно, все впе–реди. Но что–то в этом неверное. Не верю, что только молодые стремятся рисковать в море, а люди зрелые воздерживаются.

Он посмотрел с интересом.

— Ну–ну?

— Что–то не так, — сказал я. — Ладно, узнаем. Про–сто не верю, что народ, живущий на берегу моря, вдруг по своей воле отказался от морских путешествий.

Он напомнил:

— Но если Пиксия и Гарн предложили все товары перевозить на своих кораблях… и если это выгоднее, чем строить свой флот?

— Надо разобраться, — ответил я. — Может быть, меня слишком много обманывали, или же слишком много повидал обмана вообще, но не верю, что эти два королевства перевозят товары дронтарских купцов без особой корысти!

— Корысть наверняка есть, — сказал Фицрой со–лидно. — Но прикинь, во что обошлось бы строитель–ство собственного флота Дронтарии! Умные головы по–считали и решили, что дешевле продавать с небольшой скидкой иноземным купцам, а дальше пусть плывут че–рез бури и штормы, кто–то погибнет, кто–то выживет, но деньги за товар получены вперед, дальше эти про–блемы пиксичей.

Я сделал еще глоток, задумался, повертел между пальцами тонкую ножку чаши.

— Ладно, узнаем больше, а пока с выводами лучше не спешить. На свете много всяких чудес, что и не сни–лись нашему Фицрою.

Он сказал весело:

— Ты совсем разучился верить людям! Вот увидишь, все подтвердится. Налить еще?.. По глазам вижу, давай чашу.

— С тобой пообщаешься, — огрызнулся я, — вооб–ще всех убивать пора!

На другой день я с утра пораньше вошел в королев–ские покои, с плеч свалилась незримая тяжесть: король не лежит трупом, а полусидит в постели, обложенный подушками, грелками, а под спиной целый матрас, свернутый вдвое.

Курт застыл как столб, руки сложил, притворяется, что его нет вовсе, но вообще–то всегда готов, только извольте повелеть.

Астрингер сразу поймал меня взглядом и держал им, пока я торопливо шел к нему, что говорит о доста–точном уровне концентрации внимания.

Я поклонился, а он сказал с чувством:

— Глерд, вы спасли мне жизнь!

Я ответил скромно:

— Да не стоит снова благодарить за такую ерунду… вы это вчера сказали. Не ваша жизнь ерунда, ваше ве–личество, она как раз не ерунда сейчас, когда вот–вот война, это я вам не как политик политику, вы поймете, а как бы человек человеку, хотя вы не человек, а госу–дарь, а я вообще непонятно что.

Он покачал головой.

— Да, вы еще какой политик! Такое сказали, что ничего не понял, зато с каким видом!..

— Учусь, — сказал я скромно, — когда–нибудь дорасту до настоящего политика. Если не свихнусь раньше.

— Глерд, — казал он серьезно, — излагайте все, что нужно. Обещаю сделать все, что в моих королевских силах.

— Ваше величество, — сказал я, — простите, что прерываю, но я человек скромный до наглости, мне ничего не надо.

— Скромный до наглости, — пробормотал он. — Интересное определение… У нас говорят «скромный до дурости», но к вам это явно не подходит. Глерд, голова моя стала ясной, как никогда прежде. Ею я уже здоров, хотя телом еще слабее мыши… Я вспоминаю, насчет чего я нараспоряжался, и оторопь берет… Я действовал

в своем уме? Или та проклятая лихорадка лишила меня разума?

Я покачал головой.

— Ваше величество, к сожалению, я прибыл из Нижних Долин с нерадостными вестями, но вы мудро и своевременно, невзирая на телесную и прочую немощь, отдали точные и разумные распоряжения насчет строительства защитных укреплений. Все–таки потери наступающей армии всегда три к одному, так что у ва–ших людей преимущества будет еще больше… при–мерно пять к одному, считая помощь защитного вала и ряды оструганных кольев.

Он нахмурился.

— Значит, это все правда… А то я уже подумал, у меня был такой жар, что бредил…

— Вы бредили, — подтвердил я, — но по–королевски.

— Это… как?

— Величественно, — пояснил я, — и с достоинст–вом. Хотя и жутко пердели, но женщин не было, так что все нормально, мужчины все на свете свои и одна как бы стая. У вас там такое скопилось, нужно было от всего лишнего избавиться…