Джордж Мартин - Грёзы Февра

РЕКА ФЕВР

В четверг в Новый Орлеан, штат Луизиана, со всеми основными остановками отправляется замечательный пароход «Грёзы Февра». Укомплектованный опытными офицерами и матросами, в пункт назначения он придет в наикратчайший срок. По поводу перевозки груза или приобретения пассажирских билетов обращаться на судно или в контору компании, расположенную в начале Сосновой улицы.

Эбнер Марш, президент

Марш изучил объявление, кивнул и перевернул газету, чтобы полюбопытствовать, что вызвало интерес Джошуа Йорка. Вырезанная статья оказалась перепечаткой из газетенки, выпускаемой в низовьях реки. Там говорилось о каком-то старике с лесного склада, который был найден мертвым в своей хибаре на берегу реки севернее Нового Мадрида. Его обнаружил помощник капитана парохода, причалившего к складу, чтобы пополнить запас дров, после того, как на их сигнал никто не откликнулся. Высказывалось два предположения. Согласно одному, причиной смерти были индейцы, согласно второму – волки, так как тело было разорвано на части и наполовину съедено. Других сведений в статье не было.

– Что-то случилось, капитан Марш? – спросил Джефферс. – Вы переменились в лице.

Марш свернул конторский экземпляр «Демократа» и вместе с номером Йорка сунул его под мышку.

– Ничего особенного. Просто в чертовой газете два-три слова напечатали с орфографическими ошибками.

Джефферс улыбнулся.

– Вы уверены? Насколько мне известно, орфография – не ваша стихия, капитан.

– Не смейте подшучивать надо мной, мистер Джефферс, или я выброшу вас за борт, – ответил Марш. – С вашего позволения, я возьму газету.

– Ради Бога, – ответил Джефферс, – я уже ознакомился с ней.

Вернувшись в бар. Марш снова перечитал историю о складском стороже. Интересно, зачем Джошуа понадобилось вырезать историю о каком-то старом болване, растерзанном волками? Ответа на вопрос Марш не находил, и это очень беспокоило его. Он поднял глаза и обнаружил на себе отраженный в большом зеркале бака взгляд Саймона. Марш поспешил свернуть газету и засунул ее в карман.

– Дайте мне стаканчик виски, – попросил он.

Марш тут же залпом выпил его и продолжительно крякнул. Горячительный напиток приятным теплом согрел грудь. В голове немного просветлело. В конце концов, не его ума дело, какие газетные истории любит читать Джошуа Йорк. Кроме того, он пообещал не совать нос в дела Йорка, а Эбнер Марш считал себя человеком слова.

Он решительно поставил на стол стакан и вышел из бара. По большой, сужающейся книзу лестнице Марш спустился на основную палубу и бросил обе газеты в темное жерло одной из топок. Подсобные рабочие с удивлением посмотрели на него, но у Марша тотчас отлегло от сердца. Не стоит разжигать недоверие к своему партнеру, особенно если им является такой великодушный и воспитанный человек, как Джошуа Йорк.

– Ну, чего уставились? – рявкнул он чернорабочим. – Или у вас нет работы? А то смотрите, позову Волосатого Майка, он живо найдет, чем вам заняться! .

Дело вмиг отыскалось. Эбнер Марш снова поднялся в кают-компанию и заказал себе второй стакан.

На другое утро Марш пошел на Сосновую улицу, в главный офис своей компании, где несколько часов занимался делами. Обедал он в «Доме переселенца» в окружении старых друзей и старых соперников. Чувствовал капитан себя великолепно. Марш много и красноречиво хвастал новым судном; выслушивая в свою очередь панегирики Фаррелла и О'Брайена, расточаемые в адрес своих кораблей, но все это было в порядке вещей. В заключение он улыбнулся и сказал:

– Ну что, ребята, даст Бог, свидимся на реке. Вот будет здорово!

Никто и словом не обмолвился о его прежних несчастьях. Потом к столику Марша подошли три разных человека и спросили, не нужен ли ему лоцман для нижнего течения Миссисипи. Словом, он славно провел пару часов.

По дороге на судно Марш случайно наткнулся на пошивочную мастерскую. У ее дверей он замешкался и принялся пощипывать себя за бороду, размышляя над идеей, которая вдруг пришла ему в голову. Потом с улыбкой вошел внутрь и заказал себе новый капитанский мундир. Белый, с двойным рядом серебряных пуговиц, как у Джошуа. В качестве аванса Марш оставил два доллара и договорился, что заберет мундир, когда «Грёзы Февра» вернется в Сент-Луис. Уходил он крайне довольный собой.

Речную пристань лихорадило. Партия сухого груза опоздала, и теперь грузчики, обливаясь потом, спешили срочно переправить его на борт парохода. Уайти уже привел в действие паровые котлы. Из выпускных клапанов поднимались высокие белые плюмажи пара, над трубами клубился черный дым. Пароход, стоявший по левому борту от «Грез Февра», под громкие крики отчаливал, выпуская тучи дыма и подавая пронзительные гудки. По правому борту разгружалось крупное заднеколесное судно. Груз укладывали на плавучую пристань – старую, отслужившую свой век лоханку, пришвартованную к берегу.

Вся береговая линия, насколько хватало глаз, в обоих направлениях была забита пароходами. Выше по течению реки стоял, принимая на борт пассажиров, роскошный трехпалубный «Джон Симондс». Чуть ниже покачивался на водах «Северный Свет» с броским изображением Авроры на гребных кожухах – новенький, с иголочки, пароход, предназначенный для обслуживания верхней Миссисипи. На Северо-западном маршруте утверждали, что это самое быстроходное судно, когда-либо появлявшееся в тех водах. Ниже стоял «Серый орел», потягаться с которым намеревался «Северный свет». Там же отдыхали «Северянин», и неповоротливый могучий заднеколесный «Сен-Джо», и «Дай Верной II», и «Натчез».

Марш разглядывал всех их по очереди, всматриваясь в хитроумные приспособления, свешивающиеся с труб, ажурно выполненную резьбу, яркую краску, шипящие струи пара, мощь колесных лопастей. Потом он перевел взгляд на собственный корабль, «Грёзы Февра», белый с голубыми и серебряными полосками. Маршу казалось, что его пар поднимается выше, чем у других, гудок приятнее и чище по тону, краска ярче, а колеса – мощнее. И посадка у него выше, чем у остальных судов, за исключением трех-четырех других, и корпус длиннее.

– Мы обставим их всех, – сказал себе Марш и направился к своему детищу.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. На борту парохода «Грёзы Февра». Река Миссисипи, июнь 1857 года

Эбнер Марш отрезал кусок от круга чеддера, аккуратно взгромоздил его на оставшуюся часть яблочного пирога и быстрым движением большой красной руки наколол все это на вилку. Рыгнув, вытер салфеткой рот, стряхнул с бороды несколько застрявших в ней крошек и с улыбкой откинулся на спинку стула.