Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – виконт

– Мудро, – согласился я. – Я уже вижу контуры объединенной Европы и призрак евро.

По дороге в город тянутся груженые телеги, но мы пустили коней в сторону временного города из богатейших шатров и бедных палаток, множества лавок, как собранных на земле, так и устроенных прямо на подводах и в повозках. Народу едва ли не больше, чем в городе, все блестит, сверкает, колышутся штандарты, трепещут знамена, со всех сторон радостные голоса, все дикарски радуются блеску и веселью грандиозного праздника.

Сэр Смит направил коня в сторону самого большого шатра, на ходу рассказывал, что из достойных претендовать на высокое место не прибыли только граф Корзен и барон Белер, их не отпустили со службы их сеньоры. Да еще лорд Агальрик занят войной с соседом и ни сам не прибудет, ни своих рыцарей не отпустит. Однако все остальные прославленные герои прибыли, встреченные восторженными криками простого народа, изумленно глазеющего на богатые доспехи, великолепных коней, пышные тюрбаны на блистающих шлемах.

Я вспомнил рассказ о турнире, где сражался сэр Уильям: «хорошо вооруженный, высокий, сильный и знатный. Он так бился среди отряда, что был подобен льву среди коров. Тому, на кого он обрушивал свой удар, не могли помочь ни оголовье, ни шлем…» Теперь, по обрывкам разговоров, точно так же дерется его сын, граф Коклекс, выделяясь в любом отряде и ростом, и статью, и чудовищно длинным мечом.

Перед шатром, к которому мы направились, за длинным столом расположились солидно выглядящие люди. К ним подходят другие люди и предъявляют какие-то бумаги, а потом тыкают шестами в развешанные щиты. Рыцарь обычно наблюдает со стороны, кто-нибудь из выглядящих попроще подбегает и что-то докладывает ему. Я понял, что это оруженосцы по желанию своего господина поясняют, с кем их хозяин изволит сразиться. Вернее, хотел бы сразиться, ибо здесь, как я понял, герцог или князь может и не восхотеть сразиться с простым рыцарем, для этого нужны бумаги, подтверждающие баронство или графство.

Я присматривался к другим, чтобы собезьянничать, да не увидят, что для меня это первый турнир, в это время сэр Смит ахнул тихонько:

– Боже правый, да это же сам Уильям Маршалл!

Я огляделся по сторонам.

– Где?

– Да вон за столом!..

Во главе судейской коллегии, она же и приемная комиссия, как я определил, восседает крупный мужчина с лицом постаревшего льва: седая грива, могучие плечи, выпуклая грудь, на лице властность и умение повелевать. Врожденное или нет, судить не берусь, но повелевать этот человек может, достаточно услышать его львиный рык, увидеть гордую посадку головы и властные движения.

Я внимательно рассматривал этого самого знаменитого из турнирных бойцов, стараясь, чтобы он не заметил моего чересчур пристального внимания. Известно, что в юности Уильям надел плащ с крестом и отправился в крестовый поход освобождать Гроб Господень. Он провел два года в непрерывных боях, именно там и получил ту закалку, которая позволила годы спустя выигрывать один турнир за другим. С чистым пылом юности он нес Слово Божье в нечестивые земли, заселенные диковинными народами. Под ударами меча падали чудовища, разбивались сундуки с драгоценностями, но он шагал по алмазам и золоту, презирая богатство, шел по слову церкви, искренне веря, что турниры – греховное деяние, а вот то, что делает он, – богоугодное…

И вот сейчас я смотрю на тучного седого человека с обрюзгшим лицом. Это одна из побед Юга: доказать, что своя рубашка ближе к телу, что на свете нет места благородству, а везде только экономика и власть того, что у всех нас ниже пояса.

Глава 12

В годы его юности крестовый поход еще служил главным свидетельством рыцарственности, а теперь крестовые походы хоть еще и не выставлены в смешном виде, то время еще придет, но уже выглядят незначительными, а вот турниры – да, турниры – вещь, а победа в турнирах – это вершина славы! Как, к примеру, Тайсон куда более овеян славой, чем Уильсон, создавший вакцину от полиомиелита, или Ковальский – сыворотку от рака. Кто помнит Знойко, удерживавшего горный перевал от двухсот талибов, получившего шесть ран, но не покинувшего пост? Но все помнят Кличко, которому разбили бровь в поединке за звание чемпиона мира и который получил за этот бой всего семь миллионов долларов, а если бы победил – то все тридцать. А сколько получил Знойко? Ему отказывались выплачивать даже пособие по ранению, а карточку ветерана так и не выдали, затеряли…

Так что разочарованность сэра Уильяма понятна, хотя, конечно, слишком быстро он разочаровался в рыцарских идеалах и слишком рано начал извлекать из турниров чистую наживу. Все-таки не все так быстро… сворачивают.

На меня начали обращать внимание. Торчу, как столб, на огромном, как гора, коне. Я соскочил на землю, не потрудившись даже забросить поводья на седло: приглашение отважному вору попытать счастья, тем самым внося свой вклад в борьбу с преступностью, заставил себя приблизиться к столу. Все трое вперили в меня взгляды, но я смотрел только на сэра Уильяма.

Он скользнул по мне безразличным взглядом.

– Кого представляете?

– Себя, – ответил я. – Простите, у меня нет оруженосца. Нет и слуг.

Оба по бокам этого главы приемной комиссии дружно поморщились при виде такой бедности, только сэр Уильям оставался спокойным, как слон под дождем.

– Безземельный?

– Не совсем, – ответил я. – У меня замки Амальфи, Амило и Верден со всеми принадлежащими им землями. Есть и свои вассалы. Но я изволю путешествовать налегке. Вот просто изволю!

Он внимательно посмотрел на меня, на моего коня. Мне показалось, что его взгляд чуть дольше задержался на белой отметине посреди лба. Хорошо, гемма растворилась бесследно, чего не скажешь о моем ноющем локте.

– Понимаю, – проронил он. – И быстро, верно?.. У вас… хороший конь. Ваше имя, благородный рыцарь?

– Ричард Длинные Руки.

– Титул?

Я развел руками.

– Пока без титула. Ричард де ля Амальфи, по имени первого замка, который я приобрел.

За столом наконец и другие обратили на меня внимание, а сэр Уильям поинтересовался с затаенной усмешкой:

– Прежний хозяин уступил задешево?

– Всего за пару ударов меча, – ответил я любезно и холодно посмотрел на хихикающих присяжных. – Самая надежная плата.

Хихиканье смолкло, сэр Уильям усмехнулся, кивнул.

– Вы допущены до участия в турнире, сэр Ричард де ля Амальфи.

Я спросил, все еще не веря, что все так просто:

– А как же насчет двадцати справок о десяти поколениях предков, группе крови, квитанции об уплате за воду…

Твердые, как камень, губы турнирного бойца чуть раздвинулись в сдержанной усмешке.