Ольга Громыко - Цветок камалейника

Тишш радостно выскочил навстречу хозяину и с ворчанием начал тереться о него по кругу, не давая сделать ни шагу. Судя по округлившимся бокам кошака, оритские крысы объявили всегородской траур.

Потискавшись с кисом, ЭрТар собрал вещи и переоделся (ну, прихватил кое-что по дороге, с кем не бывает… может, оно и не нужно никому было!), сам себя в луже не узнав. Условным свистом велев Тишшу следовать на некотором отдалении, охотник не спеша двинулся вдоль улицы и почти сразу же разминулся с семериком обережников. Двое или трое проводили горца пытливыми взглядами, но цепляться не стали — порядок не нарушает, и ладно. Был ли среди них его «соучастник», ЭрТар в тумане не разглядел. Интересно, что сейчас поделывает белобрысый? Э, Тишш? Фьиу!

Встать.

Еще вчера он бы неподвижно лежал на полу, тупо наслаждаясь темнотой и покоем.

Вчера, когда они составляли смысл его существования.

Когда ему еще не напомнили, чем оно отличается от жизни.

Если бы тот об этом знал…

Или знает. Но уверен, что ему не встать.

И это…

Встать.

…правда. Казалось, от тела остался только голый костяк в паутине нервов, с которых искусно срезали плоть и кожу.

…свернуться клубком, подтянуть ноги к подбородку, остановить мысли и чувства…

Только казалось. Тот старался не калечить жертву до последнего — даже вымещая на ней злость за собственное унижение.

Надо просто пересилить себя, подняться на ноги…

Нет.

Он не сможет…

…он должен…

…сосредоточиться…

…и встать.

Стена — такая же холодная и чуть влажная, как пол, только держаться за нее намного, намного сложнее…

Зато за ней есть Она.

Туда.

Упреждающее лязганье звеньев, рывок, кашель. Полоса железа на шее обжигает истерзанные, предельно чуткие кончики пальцев.

Он помнит это…

…он вспомнит…

…он обязан.

Она откликнулась так стремительно и щедро, словно все эти годы только и ждала его зова. Но штормовая волна для молящего о глотке воды — это слишком много, особенно когда ты можешь подставить ей лишь пригоршни…

…провал, вспышка, темнота, ноющая боль в боку….

Встать.

Цепь дохлой змеей соскользнула по спине, съежилась горкой звеньев.

Три шага… два… привалиться, перевести дыхание…

Протянув руку к двери, он обнаружил, что продолжает машинально сжимать в ней половинку ошейника. Железка сухо зазвенела об пол, запоздалое «услышат» мелькнуло и затерялось в обрывках мыслей.

Он все равно отсюда не выберется.

Слишком много преград.

Слишком много врагов.

Слишком мало сил.

Он все равно не…

…он попытается.

— А ну, стоять!

Дверь распахнулась как раз когда Джай на цыпочках крался мимо, так ласково касаясь носками особо скрипучих половиц, что те лишь сладострастно постанывали.

Грозный глас, а пуще того — один взгляд на его обладательницу обратил бы в бегство любого вора, даже знаменитого Ржавого Лома, с равной сноровкой вскрывающего как сейфы, так и черепа их некстати проснувшихся владельцев. Увы, обережнику деваться было некуда — он здесь жил. Точнее, изредка ночевал, умудряясь навлекать на себя хозяйский гнев даже столь кратким пребыванием в чердачной каморке. К сожалению, должность семерного приносила больше славы, чем денег, поэтому позволить себе что-нибудь более роскошное обережник не мог. То есть мог бы, интересуйся он в едальне только кашей, а в постели — подушкой. Но Джай, как и любой нормальный парень, любил скоротать вечерок в приятной компании, а ночь — в прелестной, что требовало определенных вложений.

Домовладелица не относилась ни к той, ни к другой, поэтому плату за жилье Джай частенько задерживал.

Обережник начал лихорадочно сочинять отговорку поубедительнее (в последний раз он сдуру ляпнул, что по дороге домой его ограбили, в результате был не только обруган, но и поднят на смех), как вдруг вспомнил, что на той неделе, находясь в состоянии легкого подпития и сопутствующей широты души, не только вернул хозяйке долг за два месяца, но и внес аванс за следующий (в чем, проспавшись, горько раскаялся).

Что ж ей теперь-то надо?

— Там, у тебя, — не такая уж и старая, но обрюзгшая, похоже, еще в колыбели тетка обличающе ткнула в потолок корявым пальцем, — женщина!

Тон и вид у нее при этом были такие, словно Джай открыл нелегальный бордель, причем на чердаке сиротского приюта.

— Э-э-э… — попытался протянуть время парень. Нет, выдавать незваную гостью за сестру, а себя за монаха, давшего обет целомудрия, он не собирался — все равно не поверит. Проблема (точнее, предмет гордости) заключалась совсем в ином: подружек у него было много, а спрашивать у домохозяйки, как она выглядит, — заклеймить себя гнусным растлителем.

Жинна, конопатая хохотушка? Милая, но глупенькая девушка, уже не раз ставившая его в дурацкое положение. Небось у напарника адрес узнала…

— Ишь, нашел вертихвостку себе под стать! — презрительно оттопырила губу хозяйка. — Приперлась среди ночи, весь дом перебудила, песка на ковры нанесла…

Учитывая, что Джай был ее единственным жильцом, а поименованные коврами половики не рассыпались только благодаря скреплявшей их грязи, особых угрызений совести парень не испытал. Зато в Жинне разуверился. Может, рыжая-бесстыжая Найка, которую он старательно избегал, ибо она вбила себе в голову, что после такого порядочный человек обязан жениться? «Такое» заключалось в двух совместных прогулках по вечерней Орите, на которые парня обрекла собственная тетка (чтоб ей ночью Темного Иггра под кроватью обнаружить!), решившая во что бы то ни стало женить родственничка на «хорошей девушке». Поскольку тетка обещала оставить Джаю небольшое наследство, открыто ей перечить парень не смел, но Найкиного трещащего по швам лифа, томных вздохов и поглаживаний по колену за столом упорно не замечал.

— А еще она, — домовладелица выплевывала слова, как вишневые косточки, без промаха бившие Джая по темечку, — потребовала у меня бадью с горячей водой и два полотенца. Потребовала. У меня!

Нет, Найка вполне могла полаяться с хозяйкой, но мыться в чужом доме ей бы и в голову не пришло. Да и не шибко она это дело уважала, что стало дополнительным поводом для расставания.

Рьеса, дочка управляющего? Надменная брюнетка с барскими замашками, привыкшая к беспрекословному повиновению черни и расценивающая Джая как одну из своих многочисленных игрушек? Она иногда даже забывала, как его зовут, зато молча вытворяла такое…