Андрей Буревой - Одержимый

Но красивая мальвийка убедила меня тогда не дожидаться стражи… Пришлось просто добавить мерзавцам, чтоб нескоро пришли в себя и содрать с них одежду. Как-никак двадцать плетей положено за появление на улице в непотребном виде… Потом ещё Тугодуму, исполнявшему тогда должность городского палача, я пива поставил, чтоб он руку не придерживал…

Так что никак нельзя было никому рассказывать эту историю — дознаватели тут же привязались бы. Одежду-то мы умыкнули, да забрали себе те небольшие деньги, что были у моряков. И на следующий же день спустили серебро в «Чёрной розе»…

Впрочем, это было не основной причиной, по которой я не рассказывал о знакомстве с Кэйли. Очень она мне тогда приглянулась. Рассчитывал свести с ней близкое знакомство, а затем ошарашить Вельда. Да не сложилось… Кэйли, как говорится, пропащая душа. Увязла она, когда-то попав в круг кельмской золотой молодёжи не знающей цену деньгам. И теперь порхает как бабочка по званым вечеринкам и дорогим кабакам и не задумывается о будущем. Развлекается, как водится в их круге. Танцы до упаду, дорогое вино фужерами, ну и само собой дурь. Да на дури она плотно сидит… «Искристый лёд» — это наше всё! И при этом нет у неё ни богатеньких папеньки с маменькой, ни своего состояния. Но и денежных проблем у Кэйли тоже же нет, ведь она не считает чем-то нехорошим принимать дорогие подарки от своих богатеньких друзей. Само собой не за так.

Полный облом в общем. При всём желании содержать такую штучку простому стражнику не по карману, а делиться с другими своей девушкой как-то неинтересно. К тому же когда я попробовал убедить Кэйли завязать баловаться с ледком, она предельно чётко дала понять, что не потерпит вмешательства в её личные дела. Она, мол, будет делать, что ей вздумается, травиться, чем захочет и спать с кем пожелает.

Кэйли потом объяснила это так — она ни на что не претендует, а потому странно что-то требовать от неё. Подружиться она не прочь, а на что-то большее лучше не рассчитывать. Замужество и тихая семейная жизнь её не привлекают.

Тем не менее, дружеские отношения у нас сложились. Наверное, в первую очередь из-за того, что у Кэйли невероятно лёгкий характер. С ней так же просто общаться как с Вельдом, хотя с ним мы знакомы больше десятка лет. Таких девиц как Кэйли днём с огнём не сыщешь…

— Кэр, ты опять на небеса воспарил? — несильно толкнул меня Вельд. — Очнись!

— Да здесь я, — усмехнулся я и предложил: — Давайте какой-нибудь столик займём. Не сидеть же весь вечер у стойки бара.

Однако воплотить мой замысел в полном объёме не удалось. Мы не успели отойти от бара, как рядом со мной материализовалась Кэйли. Мило улыбнулась, поприветствовала моих спутников и извинилась за моё похищение.

— И куда мы идём? — поинтересовался я у подхватившей меня под локоток мальвийки.

— Сейчас увидишь, — заговорщическим шёпотом пообещала улыбающаяся Кэйли.

Оказалось, что ведёт она меня к расположенным у стены кабинкам, сделанным для компаний желающих уединения. Мифического, конечно, ведь матерчатые ширмы это не каменные стены. Хотя всё равно выходит уютней, чем в зале — потише, да и на низеньком диванчике так удобно развалиться. Не то, что на стуле.

Мы зашли в пустую кабинку, и Кэйли, задёрнув за собой ширму, толкнула меня на диван. И без всяких церемоний тут же уселась мне на колени. Злодейка.

— Держи, — вытряхнув на ладонь из рукава махонькую коробочку, Кэйли протянула её мне.

— Открой, — попросил я, когда выяснилось что одной рукой коробочку не открыть, а вторая никак не желает убираться с талии Кэйли.

Кивнув, Кэйли немедля поддела ногтями неподатливую крышку и высыпала на ладонь целую уйму махоньких золотистых шариков.

— Восемнадцать штук, — сочла необходимым уточнить количество порций дури мальвийка. — На улице конечно ледок дешевле, но здесь — качественней.

— Парочку можешь взять себе, — предложил я.

— Спасибо! — обрадовалась Кэйли и вмиг упрятала золотистый шарик в потайной кармашек, скрытый в складках рукава. Остальные она ссыпала в коробочку, оставив на ладони лишь один. Далее коробочка с дурью переместилась во внутренний карман моей куртки, а Кэйли, искоса глянув на меня, с улыбкой спросила: — Проверим, не обманули ли меня?

— Давай, — согласился я, а мальвийка как-то хитро прищурилась, будто что-то задумала и, отведя взгляд, принялась потрошить золотистый шарик, сдирая с его содержимого фольгу. Быстро справилась с этим несложным делом и вскоре на её ладони лежала крохотная горка поблёскивающих в свете ламп кристалликов, похожих на подтаявший снег. Облизнувшись, словно предвкушая грядущее удовольствие, Кэйли вновь покосилась на меня и широко улыбнувшись, сделала нечто неожиданное. Не слизнула с ладони часть ледка, а приложилась к нему губами. Раза три. Пока все льдистые кристаллы не прилипли к её влажно поблёскивающим губам. А затем Кэйли повернула голову ко мне и с провоцирующей улыбкой на устах шепнула: — Кэр, а поцеловать девушку слабо?

— Да ни разу не слабо, — ответил я.

О чём мне переживать-то? О том, что не выдержу испытания последней выдумкой золотой молодёжи — поцелуйчиком суккуба и наброшусь на Кэйли прямо здесь? Так она небось знает о такой возможности и раз делает такое предложение то её никакие последствия не беспокоят. А мне и подавно беспокоиться не о чем. Главное если что ширму не сорвать — а то потом весь вечер стыдно будет.

Кэйли, дрянная девчонка, добившись моего согласия, решила прокачать ситуацию по-полной. Целоваться начала как юная леди на первом свидании — только лёгкие касания губ и никаких там облизывании. Раззадоривала.

Ледок постепенно таял, по чуть-чуть впитываясь во влажные губы. Поцелуи выходили всё более страстными и чувственными. Каждое касание губ несло всё большее удовольствие. Казалось, что «Искристый лёд» тут не при чём, и всё дело в обжигающей страсти, возникшей между нами.

Охватившая меня эйфория невероятного чувственного удовольствия потихоньку уничтожала остатки благоразумия. Лишь одно желание билось в голове — содрать с Кэйли эту тонюсенькую тряпку, что именуется платьем и завалить провокаторшу на диванчик. Дабы страстное наслаждение, испытываемое нами, было полным.

Невероятным усилием воли сдержался. Нельзя утрачивать контроль над собой. Это просто забавное испытание. Кэйли предложила бы иное место для наслаждения ледком, если бы желала развлечься со мной.

— Ну как тебе? — с улыбкой поинтересовалась отстранившаяся от меня девица.

— Такое не забудешь и до смерти, — усмехнулся я, с нежностью проведя пальцами правой руки по лицу Кэйли, от виска и почти до подбородка. И поправил свисающую на тонкой цепочке с мочки её уха плоскую пластинку из лунного серебра, имевшую четыре прорези в форме рун стихий. — Какие забавные серьги…