Анна Гаврилова - Испытание Огня

Новое прикосновение к груди тоже было другим — ласковым и очень искусным. И новая волна возбуждения прокатилась по телу вопреки желаниям разума и страхам. Кажется, именно в этот миг моя паника отступила, а я вспомнила, что это всего лишь сон.

Да, сон! Пусть странный, пусть ненормальный, но все-таки сон! И раз так, то почему нам не продолжить этот поцелуй? А дальше поцелуя я не пойду. Ведь Эмиль, хоть и сволочь редкостная, явно не из тех, кто берет женщину насильно. Иначе он бы не сдерживался сейчас, верно?

Именно поэтому я открылась навстречу следующему поцелую и не запротестовала, когда ласки куратора стали более откровенны. Моя уверенность в том, что все будет хорошо, сделали свое дело — я вновь начала получать удовольствие от происходящего.

А мужчина был чуток и нежен. Пусть мой реальный опыт в вопросах вот таких, действительно интимных прикосновений был категорически мал, но чувствовалось — Эмиль фон Глун не мальчик, он отлично сознает, что делает.

Его движения и поцелуи были порывисты, но одновременно выверены. Он целенаправленно распалял мое тело, и, как ни странно, души эта страсть тоже коснулась. И разум… разум поплыл. Я не отследила тот момент, когда начала пьянеть.

А хмель его ласк ударил в голову сильно! И границы дозволенного, как это часто бывает, расширились. И пусть смущение никуда не делось, и пусть мои намерения оставались прежними, я все-таки позволила куратору стянуть с меня ночную сорочку.

Я думала, это ни на что не повлияет. Ведь ткань сорочки до того тонкая, что хоть с ней, хоть без нее… Ну, по крайней мере, так мне казалось. И я даже представить не могла, насколько ошиблась!

Жар! Опаляющий и не менее пьянящий, чем поцелуи. Это соприкосновение, тяжесть его тела, уверенные, жадные движения… Движения, которым совершенно не хочется сопротивляться. И какое-то нереальное предвкушение.

Когда Эмиль снова отстранился и принялся стягивать с меня последнюю, нижнюю часть кружевного комплекта, я, вместо того, чтобы остановить это безумие, застонала и обвила руками его шею, припадая к губам. Не такая искусная, как он, но столь же смелая и нетерпеливая. И ничуть не смутилась, когда Эмиль втиснул колено между моих сведенных ног, заставляя раскрыться.

А потом его пальцы коснулись того, что прежде находилось под защитой кружева, и мое сумасшествие достигло пика. Я сама оборвала наш поцелуй, потянулась навстречу, застонала хрипло. И не сразу сообразила, что там, где мгновение назад была ладонь Эмиля, ощущается нечто другое, куда более горячее…

Я поняла… я все поняла! Но испугаться не успела — случилось все слишком быстро. Повинуясь какому-то непреодолимому инстинкту, я выгнулась, а Эмиль… решительно подался вперед.

И все. То, чего я намеревалась избежать, случилось. Правда, это было немного не так, как мне думалось.

Боль? Да, она была! Но вместе с ней я испытала безумное, совершенно невозможное наслаждение. И, не выдержав, вскрикнула и впилась ногтями в спину мужчины. В этом было все — от страха и сожаления до невероятного, неземного восторга.

Я задохнулась от собственных эмоций и ощущений, а Эмиль застыл на миг, будто удивленно, и… потерял контроль.

Он шептал какие-то слова, осыпал поцелуями мое лицо и двигался. Жестко, сильно, ритмично. Прижимал к постели, словно я пыталась вырваться, и погружался в меня снова и снова. Он делал это так, будто ждал целую вечность, а теперь дорвался. И остановиться… ну просто не мог.

А я полностью отдавалась его силе и власти. Стонала, причем не столько от боли, которая по-прежнему не отступала, сколько от удовольствия, которое дарил этот вечно холодный и надменный мужчина. Все так же жестко, сильно, ритмично… и в этом ритме звучал определенный эгоизм, который в данный момент, здесь и сейчас, мне нравился. Точно знаю — прояви лорд Глун чуткость и нежность, ничего бы не случилось, я бы не далась, не позволила. Но он…

Он не менял ни позу, ни ритм, но, видимо, не в них дело, потому что в какой-то миг этого почти животного действа я поняла — еще немного, и все. Еще чуть-чуть, и я дойду до края. Того самого, к которому стремятся все любовники и который я уже познала. Причем с ним же, с Глуном, в другом безумно неприличном, но, как сейчас понимаю, куда более целомудренном сне.

Я отпустила его плечи и с тяжелым стоном откинулась на подушки. И тоже превратилась в эгоистку, потому что сейчас я хотела от синеглазого мужчины только одного — ощущения полета! Того самого, после которого бешено стучит сердце и дрожат ноги. Того, после которого кажется, что умерла и воскресла.

И Эмиль меня понял. Или дело не во мне? Или он сам до того же состояния дошел?

Но как бы там ни было, едва я перестала впиваться ногтями в его плечи, он ускорился. Это было именно то, что нужно. Что нужно мне!

И в какой-то миг я почувствовала — все. Волна, которая меня накрыла, была неудержимой, буйной, всепоглощающей! А когда я ощутила, что умираю, услышала тяжелый мужской рык. И пусть у меня практически не было опыта в таких делах, я прекрасно поняла, что этот рык означает — мы умираем вместе. Я и он. Эмиль фон Глун. Куратор первого курса факультета Огня, исполняющий обязанности декана и… враг, которого нужно уничтожить.

Пробуждение было резким. Но причиной тому стали отнюдь не мысли, а… он. В смысле, он самый! Который вызывает бешеное сердцебиение, дрожь в ногах и ощущение полета. И если в прошлый раз я еще сомневалась, что он — это действительно он, то теперь сомнения отпали. Оргазм. Самый настоящий.

А вслед за осознанием пришла волна всепоглощающего стыда. Боже! Я… я… развратная женщина!

Несмотря на то, что сил практически не было, я как-то умудрилась перевернуться на живот и зарыться лицом в подушку, в попытке спрятаться от себя и от всего мира. Вот только в отличие от прошлого раза, когда никто ничего не заметил, теперь мне не повезло.

— Даш, что происходит? — раздался напряженный голос Зябы.

— Ты в поря-адке? — жалобно пропищали рядом, и это было еще страшнее, чем вопрос призрака!

Мама дорогая! Они все видели, да? Они… блин, а что они могли видеть?

— А что было? — приподняв голову, хрипло спросила я.

— Ты стонала, — заявил Зяба. — Стонала, звала профессора Глуна, а потом… потом ты… — Вот не думала, что монстру хватит пороху сказать, и даже успела порадоваться, что не услышу, однако он таки выдал: — Ты кричала, Даш. И явно не от боли.

Нет, такого позора я не переживу. Просто возьму и умру! Прямо здесь и сейчас!

— Тебе плохо-о-о? — В интонациях «котика» звучало искреннее беспокойство. — Ты заболе-ела?

Убейте меня! Убейте, только не заставляйте объясняться!