Вадим Панов - Тень Инквизитора

— Я плюю на крест, — послушно повторила светловолосая девушка с пронзительно голубыми глазами и немедленно проделала требуемое действо, осквернив лежащее у ног распятие.

Цезарь, высокий, статный, с длинными черными волосами и аккуратно подстриженной бородкой, одобрительно улыбнулся. Как и все посвященные, собравшиеся в склепе для проведения церемонии Инициации, он был одет в черный шелковый плащ с откинутым капюшоном, но на его груди висела золотая пентаграмма — символ власти гранд-мастера.

— Пусть церкви самозванца Иисуса разрушатся в пыль! Пусть все отбросы человечества, поклоняющиеся гнилой рыбе, страдают в горе и отрицании! Мы растаптываем их и плюем на их грехи.

— Пусть будет кровь, во славу повелителя Тьмы! — выдохнули собравшиеся адепты.

И одновременный выкрик двадцати с лишним глоток заставил беспокойно затрепетать пламя черных свечей.

Разместить Храм богов Бездны в старом склепе Цезарю приказал сам Люцифер. Давно. Еще во время самого первого явления лидеру небольшой (тогда) самодеятельной группы приверженцев Сатаны.

Цезарь отчетливо помнил волну сладкого ужаса, затопившую все его существо в незабываемые мгновенья визита дьявола, помнил охвативший тело чудодейственный огонь адского пламени, не причинивший, тем не менее, никакого вреда. Помнил властный голос Хозяина, проникающий в каждый уголок души, и глаза, горящие неукротимой яростью. Тогда Цезарь узнал, что избран богами Бездны и что жизнь его отныне принадлежит Тьме.

Два дня после явления Цезарь пребывал в коме, а на третий, к изумлению видавших виды врачей, спокойно поднялся с больничной койки и попросил есть. Удивление мелких обывателей не волновало адепта древних богов. Покинув госпиталь, Цезарь сразу же направился в указанное Сатаной место и, обнаружив склеп, окончательно уверовал в силу и могущество своего владыки. Старинная кладбищенская постройка оказалась вершиной настоящего айсберга и скрывала потайной ход в подземный храм, состоящий из обширного главного зала и десятка комнат, наполненных всем необходимым для жизни и совершения обрядов. С тех пор большую часть времени Цезарь проводил здесь.

— Пусть будет экстаз и тьма, пусть будет хаос и смех. Пусть будет жертвоприношение и борьба!

Хрупкая девушка, стоявшая у алтаря по правую руку гранд-мастера, вскинула подбородок и уверенно продекламировала:

— Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя твое на небесах. Как это есть на земле. Дай нам этот день нашего экстаза. И предай нас злу и искушению. Ибо мы — твое царство на зоны и зоны.

— Пусть будет осквернена святыня! — провозгласил Цезарь.

Борман, главный страж храма, на вытянутых руках поднес к девушке чашу, полную раскаленных углей.

— Пусть произойдет отречение!

В синих глазах белокурого ангела вспыхнула злоба. Тонкие руки извлекли из складок плаща освященное Причастие и обдуманно медленным движением поднесли его к огню.

— Этим поступком я обещаю противостоять Назаретской скверне и отдаю себя телом, кровью и душой Сатане! Я прославляю его имя!

— Слава Сатане! — радостно рявкнули адепты. Борман, выждав должную паузу, отошел в сторону. Гранд-мастер положил руки на узкие плечи девушки и тяжело посмотрел в ее глаза.

— Ты готова принять волю повелителя Ада?

— Готова.

Под руками Цезаря черный шелк плаща послушно скользнул на пол, оставив девушку совершенно обнаженной. Прежним, тяжелым взглядом гранд-мастер медленно оглядел грудь жаждущей посвящения красавицы, подтянутый животик, соблазнительный холмик, украшенный кудрявым треугольником, и узкие бедра. Ноздри Цезаря раздулись.

— Ты готова отдать себя древним богам Бездны?

— Готова.

Девушка легла на алтарь и развела в сторону ноги.

— Слава Сатане!

— Я отдаю себя Бездне и богам Хаоса! Я отдаю себя Люциферу и желаю его пришествия на трон Земли!

Сбросивший плащ Цезарь усмехнулся и неожиданным рывком яростно вошел в девушку. С ее губ сорвался непроизвольный крик.

— Славь Сатану!

— Я верю лишь в одного князя, Сатану, кто правит всей Землей. И в один Закон, который торжествует над всем. Я верю в один Храм. Наш храм — Сатане. И в одно Слово, которое торжествует над всем, Слово экстаза. И я верю в закон Зона, который есть жертвоприношение и позволение крови. Для которого я не проливаю слез. Ибо я воздаю хвалу моему Князю, несущему огонь. И предвкушаю Его царствование и Его вожделение…

Голубые глаза закатились, ногти скребли черный камень алтаря, а голос несколько раз срывался на стон. Гранд-мастер двигался напористо и жестко, едва не разрывая женскую плоть яростными толчками, и каждое его движение сопровождалось криками адептов. Молчаливый Борман щедро окроплял совокупляющихся кровью шакала.

— Славь Сатану!!

— Сатана правит Землей! — из последних сил выдохнула девушка.

— Да!!!

Угодное Люциферу семя ворвалось в лоно новообращенной, и ее громкие стоны смешались с приветственным ревом поклонников богов Бездны.

— Сатана принял нашу сестру! — громко возвестил Цезарь. — И нарекает ее Равенна. — Крики прервали речь лидера. — Примем же в наш круг человека, сумевшего освободить свою душу от Назаретской скверны!

Тонкая игла боли пронзила левый висок Цезаря. Гранд-мастер покачнулся и поднес руку к голове. Еще один укол, чуть более глубокий, чем первый, не оставил сомнений:

— Люцифер желает говорить со мной!

Адепты, готовящиеся к завершающей церемонию оргии, замерли.

— Я чувствую его приближение! — Боль в виске становилась нестерпимой — Сатана ненавязчиво давал понять, что следует поторопиться. — Готовьтесь к встрече повелителя богов Бездны!

Стражи быстро стащили с алтаря обнаженную девицу, торопливо омыли священный камень козлиной кровью и, так же как все остальные посвященные, рухнули на колени. Верный Борман почтительно накинул на плечи гранд-мастера черный шелковый плащ. Как правило, Люцифер являлся к Цезарю без свидетелей, но уже дважды за последние три месяца его визиты совпадали с проводящимися в храме церемониями, вызывая трепет у адептов.

— Я приветствую тебя, Сатана, князь Земли, повелитель богов Бездны, создатель Бездны и Тьмы! — Стоящие на коленях затянули гимн. — Я приветствую тебя, гений Сущего и Господин Мрака.

Тонкие огненные линии, появившиеся на черном камне алтаря, сложились в пентаграмму. Цезарь, успевший набросить капюшон, ступил в самый ее центр, опустился на колени и склонил голову.

— Я приветствую тебя…

Плащ полностью скрыл фигуру гранд-мастера, превратив ее сначала в неясную тень, едва освещенную огненными языками пентаграммы, а затем… Даже те посвященные, которым уже доводилось видеть визиты Люцифера, смотрели во все глаза, чего уж говорить о тех, кто впервые лицезрел это действо? Складки черного плаща начали каменеть, именно каменеть, превращая тень в тяжелую скульптуру, замершую на постаменте алтаря. Несколько мгновений красные нити пентаграммы пылали нестерпимо ярко, обдавая присутствующих жаром, но потом успокоились и превратились в тоненькие прожилки, едва заметные на черной поверхности священного камня.