Ника, Эрн и осколки кружев (СИ) - Екатерина Дереча
— Выбора нет. Ты только продержись сколько сможешь, я постараюсь выжить и прийти тебе на помощь, — прогудел Кайдо, сгребая девушку в объятия и прижимая к себе.
— А Эрнарда мне туда зачем тащить? — спросила она, сдаваясь и расслабляясь в этих утешающих объятиях. — Отправить его обратно к Ании и пусть сидит себе в безопасности.
— От её дома и вели твоего Эрнарда соглядатаи, Инес четверых убрала, а сколько их ещё? — спросил наставник, отстранил от себя Монику на вытянутых руках и шумно вздохнул. — Или мы его прирежем, или они. Но если малец тебе дорог, бери с собой и следи за ним. Следи внимательно и на ужимки не ведись, больно уж он театральничать любит, а за этой маской кто угодно оказаться может — или друг, или враг.
Глава 15
Моника злилась и смотрела в спину Инес, ругаясь про себя. Кто бы мог подумать, что отмытая и сытая наёмница мало того, что начнёт командовать, так ещё и вскружит голову Эрнарду? Нет, она, конечно же, хороша собой, что и говорить: светлые волосы редкого льняного оттенка, какой обычно бывает у детей, а с возрастом темнеет, контрастные тёмные брови и золотисто-карие глаза, умилительное выражение лица и пухлые губы. Вот только бывший босс не раз высказывался о непривлекательности блондинок, а тут вдруг принялся пускать слюни и восхищаться. Ника и сама не понимала, почему её злит поведение Эрнарда — нежных чувств она к нему не питала, да и сам он никогда не проявлял интереса.
— Правда бесит, когда всё внимание не тебе одной достаётся? — спросила у неё Инес со смешком, заметив недовольный взгляд. — Привыкай, здесь ты не дочка влиятельных магов, а всего лишь ученица Лиги.
— Мне и не нужно ничьё внимание, — буркнула Моника, понимая, что в чём-то Инес права — она ведь и правда привыкла к тому, что её опекают, защищают и балуют. — Почему мы идём пешком? Было бы быстрее нанять экипаж.
— Много будешь знать — морщинки появятся, — хмыкнула наёмница и слащаво улыбнулась Эрнарду. — Не отставай, милый, а то пропустишь всё самое интересное.
Эрнард приосанился, ускорил шаг и нагнал Инес, чтобы идти с ней вровень, а Моника насупилась и сунула руки в карманы. В левом кармане она нащупала что-то — вытянув руку, девушка с удивлением посмотрела на обручальный браслет, который забыла на комоде в своей комнате. Неужели Арнан успел подложить браслет, пока Ника прижималась к нему в доме Ании Понцелер? Больше некому. Мысль, что жених не забыл про символ его чувств или хотя бы намерений, подняла девушке настроение настолько, что она вдруг широко улыбнулась и посмотрела на идущую впереди парочку с умилением.
А ведь они подходят друг другу! Опытная наёмница и боевой маг с дипломом академии — пусть у них разный характер, но Моника была уверена, что Инес сумеет перевоспитать Эрнарда и сделать из него мужчину, который не бросается в авантюры, а думает головой перед тем, как что-то сделать. Ника начала придумывать, как свести эту пару и устроить их брак и, преисполнившись мечтами, чуть не пропустила открывшийся вид на королевский дворец. А вид действительно впечатлял. Куда там кадарийскому дворцу с его классическими строгими формами и холодной величественной сдержанностью!
Набережная, украшенная витыми фонарями, мраморными перилами и статуями, вела к широкому мосту из того же розового камня, которым были украшены богатые дома в центре Саранте. Сам мост казался олицетворением помпезности и нарочитой театральности. Будто от внешнего вида окрестностей дворца зависит величие короля и страны. А уж дворец, к которому вели мощёные дорожки, огороженные живой изгородью из вечнозелёного кустарника, и вовсе казался ожившей картинкой сошедшего с ума художника. Красные и синие насыщенные цвета приковывали взгляд, а белый с золотым ослепляли сиянием и контрастом. Пристройки из серого мрамора казались блёклыми на фоне многоэтажного монументального здания дворца, но намётанный взгляд легко сумел бы разобрать в этих зданиях руку великих архитекторов.
Моника присвистнула и шагнула к Инес, державшей Эрнарда, которому вид дворца явно пришёлся по душе. Кто бы сомневался, что склонный к вычурной театральности мужчина не восхитится и не оценит демонстративную помпезность и показную роскошь королевского дворца! Эрнард уже позабыл, что нужно отвешивать комплименты наёмнице, ему не было дела и до когда-то белоснежного пальто, которое сейчас выглядело грязной хламидой — он не сводил глаз со стен и крыш, ласкал взглядом яркие цвета и барельефы. Ника переглянулась с наёмницей и закатила глаза, показывая, что сыта по горло претенциозностью бывшего босса.
— Ну и чего ты застыл? Двигай ногами, если хочешь к вечеру добраться до дворца, — подтолкнула его в поясницу Инес. — Нам ещё с безмолвными исполнителями разбираться и с советниками короля договариваться.
— Что за безмолвные исполнители? — спросила Моника, нахмурившись — ей вдруг показалось знакомым это выражение, словно она где-то слышала о безмолвных, но никак не могла вспомнить, где и что.
— Служители Храма правосудия, главные у них — безмолвные судьи, — коротко ответила наёмница, ухватив Эрнарда под руку и потащив его вперёд — он никак не мог оторвать взгляда от дворца и еле-еле переставлял ноги. — По названию сама поймёшь, что они собой представляют, или тебе даже очевидные вещи нужно объяснять?
— Примерно могу понять, но детали бы не помешали, — протянула Ника, силясь вспомнить, откуда ей известно о безмолвных судьях, исполнителях и Храме правосудия.
— Идёмте, я не хочу торчать посреди мостовой весь день, — недовольно бросила Инес и зашагала к мосту через реку, таща за собой Эрнарда.
Моника не стала спорить, молча поспешила за девушкой, перебирая в голове случайно подслушанные фразы, подсмотренные записки и документы в кабинете отца. Должно же что-то быть! Озарение наступило неожиданно, Ника даже запнулась на месте и чуть не пропахала носом розовый мрамор на мосту. Ей было пятнадцать, когда она заглянула в лабораторию Райана и настолько увлеклась разглядыванием составных частей артефактов, которые брат изучал, что невольно склонилась слишком близко к столу и сумела разобрать на маленькой бумажке надпись: «Отправить в Храм правосудия, лично в руки безмолвному судье Эссуа Маранте».
Моника захотела узнать про Храм правосудия, потянула записку на себя и обнаружила, что та присоединена к странной плоской чаше с загнутыми внутрь краями. Случившееся в лаборатории до сих пор иногда припоминают и ставят в пример девушке, утверждая, что она способна сломать то, что изначально задумывалось неуязвимым. Но Ника точно помнила, что ничего не сделала — чаша стукнулась о тигель, слегка задела лежавшее рядом с ней стило из чистого верделита, а затем потрескалась и распалась на мельчайшие осколки. Райан сказал тогда, что это был неуязвимый фиал с вплетённым проклятием слабости, и впервые на памяти Моники использовал заклятье «диисас» — якобы для того, чтобы зачистить магический фон.
Неужели тот самый предатель, о котором говорил Кайдо, — Райан? Милосердный, учтивый, мягкосердечный и ласковый брат, который никогда не повышал голос и всегда находил слова поддержки даже для лошадей и слуг? Тот самый Райан, который смеялся до колик над сестрой, попытавшейся оседлать соседскую козу, и давший ей забавное прозвище? Ника сжала зубы и часто задышала… не может Райан быть предателем! Кто угодно, но только не он! Да она скорее поверит, что Михар предал свою страну и решил отыграться на заевшихся аристократах, или что мать в перерывах между принятием успокоительной настойки захотела мести и нашла исполнителей.
Мысли в голове девушки стремительно менялись, она перебирала в памяти каждое событие с участием Райана и вдруг вспомнила, что Райан делил алхимическую лабораторию с Кеваном. И если Райан всего лишь испытывал экспериментальные артефакты на прочность, его брат-близнец вовсю проводил опыты на людях и проверял свойства изобретённых им лечебных микстур. Моника чуть не застонала в голос — намёки Кайдо уже перестали быть просто намёками, они проросли в душе, словно сорные семена, отравляя мысли и воспоминания о самых родных людях.
Райан не предатель, как и Кеван, — решила девушка для себя. Кто бы что ни говорил, но тихоня Кеван, безразличный к боевой магии и мелким дрязгам, всегда был слишком отрешённым и серьёзным для каких-то интриг и тем более вступления в ряды предателей. Успокоив себя, Ника почувствовала уверенность — её ведь и правда любили. Разве мог кто-то из братьев подставить её или спланировать похищение?
Тот же Кеван учил сестру оказывать первую
