Диктиона и планета баларов - Лариса Куницына
— Её разоблачил Юдел?
— Да. Но по мне лучше б он этого не делал. Говорят, что это Шила, вернее ведьма Кирлина наслала на Кибелла смертельный недуг. Я в это не верю. Я знал её лучше других. Может, даже лучше её мужа, поскольку он был ослеплён любовью. Она была не ангелом, но она искренне любила его. Я помог ей бежать.
— У них не было детей?
— Мальчик. Он родился уже за Последним Хребтом, но Кибелл в ярости лишил его права наследования, — Энгас ненадолго замолчал, вспоминая те дни, и его лицо становилось всё мрачнее. — С этого всё и началось. Король был не только в ярости, он был в отчаянии. У него выбили почву из-под ног. Он любил жену и не находил себе места. Ни я, ни Реймей, ни Хэрлан — старший по положению из сыновей Аматесу, ни Донгор не могли утешить его. Мы желали ему добра, но нам не удалось справиться с ночью, окутавшей его сердце. И тут снова встрял Юдел. Он сказал, что для того, чтоб развеять такую печаль нужны особые средства. Это он ввёл в моду эти костюмы и причёски, это он начал устраивать ночные пиры, о которых говорят с таким отвращением, это он, когда убедился, что король не хочет больше смотреть на женщин, подсунул ему эту тварь Миккелу. Кибелл вроде оправился, повеселел, и, хотя всё это не нравилось мне, я готов был смириться ради его блага. Я надеялся, что, когда он успокоиться, эти затеи перестанут интересовать его. Но когда ушла одна беда, пришла другая.
Он снова замолчал, нервно колотя палкой по углям.
— Кибелл всегда отличался огромной силой и бурным темпераментом, — тихо продолжил он. — Реймей постоянно давал ему успокаивающие травы, чтоб унять его неистовство. Но однажды он пришёл ко мне и с тревогой сообщил, что Кибелл просит у него возбуждающие средства. Так и обнаружилась эта болезнь. Король постепенно слабел, впадая в зависимость от Юдела и Микеллы. Может, я и ошибаюсь, но мне казалось, что они лишь вредят ему. Тогда я уговорил его отправить Юдела к баларам, поскольку прежний посол умер. Как ни странно, тот не стал противиться воле короля и улетел. Мне постепенно удалось оттеснить от Кибелла Микеллу и снова приблизить к трону старых друзей, на которых можно положиться. Но уже поздно. Наш король обречён, и всё это лишь дело времени. Всё, что мы можем, — это надеяться на чудо.
Он поднял на меня глаза. Особой надежды в них не было.
— Чудеса ещё случаются в этом мире, — произнесла я. — Но делают их люди. Не знаю как, но я постараюсь помочь вам. Если вы поможете мне.
— За нами дело не станет, — устало кивнул Энгас. — Давай спать. Путь до Зелёного озера неблизкий, а я должен как можно скорее вернуться обратно. Я стараюсь не покидать Кибелла надолго. Конечно, от Хэрлана и Реймея ему будет больше пользы, но мне спокойнее, когда я рядом.
Он лёг на траву возле костра и, потянувшись, расслабился.
— Последний вопрос, Энгас, — проговорила я, укладываясь по другую сторону. — Почему Кибелл выбрал для нас Зелёное озеро?
— Это место грозит вам рядом испытаний, но если вы пройдёте их с честью, то обретёте дополнительные силы, — пробормотал он, засыпая. — К тому же Зелёное озеро подступает как раз к Последнему Хребту.
III
Ночью мне приснился Алик. Он лежал в своей плетёной колыбельке, вцепившись ручками в перекладинку и сосредоточенно разглядывая свои кулачки. Глазки у него были тёмные и блестящие, как у отца, и такие же внимательные. Я даже не заметила, как Алик вдруг превратился в Кристофа, рассматривающего с помощью лупы почерневший от времени клинок. Он так же был поглощён исследованием, как только что его сын. Потом откуда-то возник маленький чешуйчатый рокнарец, пыжившийся от гордости.
— Вынужден вас огорчить, — задумчиво пробормотал Кристоф. — Это никак не может быть меч Карла Смелого. Судя по клейму, это работа Моума Ганса из Золингена, работавшего в начале семнадцатого века, то есть уже после смерти герцога Бургундии.
— Кто на Рокнаре об этом знает? — нимало не смутившись, заметил рокнарец.
— Я. А значит, узнает любой, кому вы попытаетесь всучить этот раритет. Благородное оружие не должно быть предметом мошенничества. Оно предназначено для защиты справедливости.
И рокнарец отступил перед сверкающим лезвием. Но это уже был не рокнарец, а какой-то незнакомый мне рыцарь с длинными волосами. На нём мерцали чёрные доспехи с вправленными в ромбовидную оправу почерневшими кристаллами. А сверкающий меч оказался уже в моей руке.
— Меч — оружие дураков, — усмехнулся мой соперник. — Оружие мудрых — интрига… Сразимся или слабо?
Доспехи рассыпались на моих глазах, и из них выпорхнула огромная летучая мышь.
— Мы ещё увидимся, Бергара! — послышался давно забытый голос моей вечной противницы. — Это всё никогда не кончится.
Я открыла глаза и увидела над собой бледно-голубое небо. Было раннее утро. Энгас лежал неподвижно возле погасшего костра, а рядом сидел заспанный Тахо. Он кутался в светло-серый плащ и жевал пирог.
— Выспался? — шёпотом спросила я.
— Неа, — мотнул головой щенок. — Но дальше спать холодно было. И есть хотелось. Чего-нибудь попить нету?
— Фляжка в сумке, — я встала и потянулась.
День обещал быть солнечным. Птицы уже пробовали голоса в кронах деревьев.
— Там вино. Детям алкоголь нельзя, — наставительно заявил Тахо.
— Ладно, не прикидывайся бойскаутом, — проворчала я. — Как будто вина не пробовал. К тому же этим вином допьяна не напьёшься. Или пей, или иди ищи воду.
— Ладно, — Тахо ловко вытянул из сумки Энгаса фляжку. — Но я дяде скажу, что ты меня спаивала.
— Он не поверит.
Энгас зашевелился и открыл глаза. Его взъерошенная причёска выглядела ещё хуже, чем вчера, а макияж несколько поблёк. Тахо показал ему фляжкой на меня.
— Это она разрешила взять.
Энгас что-то промычал, с трудом поднялся и пошёл на край поляны. Там он встал на колени и, нагнувшись, зачерпнул воду.
— О, смотри-ка, там, кажется, ручей! — воскликнула я. — Ну, положи фляжку и отправляйся пить воду, как собирался.
— Ага, щас! — фыркнул щенок, и я узнала незабвенную интонацию его незабвенного дяди.
Энгас
