Первая академия. Том 3 (СИ) - Шеррифф
Второй особняк Бориса Оболенского выглядел куда современнее и ухоженнее, чем тот, где мне приходилось жить. Это был двухэтажный дом в английском стиле с большими окнами, балкончиками и мансардой, являющейся, по сути, третьим этажом.
Перед главным фасадом раскинулся садик, за домом — зелёная поляна и два берёзовые аллеи по обе стороны от неё. Поблизости располагалось ещё несколько роскошных особняков местной знати. Как я понял, здесь было что-то вроде элитного района.
В особняке этом тоже оказалось много стражников. Они заполнили весь первый этаж, гостевой дом, что стоял рядом, и даже флигель для слуг, а возле гаража торчали броневик и несколько автомобилей. Всё это говорило лишь о том, что противостояние с Демидовыми ещё не закончено и неизвестно когда закончится. Несмотря на оптимистические заявления Петра Оболенского, я иллюзий не питал.
За ужином присутствовали сам Борис Порфирьевич, его супруга и дочьМария. Сын его до сих пор находился в старом особняке, охранял госпиталь. Разговор мы вели, что называется, светский. Дел не касались, болтали о вещах отвлечённых. Супруга Бориса опять начала расспрашивать меня о моих будущих планах, а сам Борис Порфирьевич — ненавязчиво агитировать перебраться на Урал. Но тут я повторил лишь то, что говорил прошлый раз. Больше мне сказать было нечего.
С Марией мы за столом почти не общались. Она только пару взглядов бросила в мою сторону, и всё.
Когда попили чай, мать и дочь ушли якобы по делам, и мы с Борисом остались наедине.
— Алексей, есть у меня к вам разговор один, можно сказать, лично характера, — лицо Бориса Порфирьевича выглядело напряжённым, а над переносицей прорезалась складка.
Я плохо понимал его намерения, но всё говорило о том, что он хочет продлить наш контракт и нанять меня ещё на месяц-два, а может, и больше. Однако я твёрдо решил, что откажусь, поскольку работа наёмника — вовсе не то, чем я хотел заниматься. Да и учиться надо.
— Да, конечно, я вас слушаю, — сказал я.
Глава 10
— Видите ли, Алексей, мы с Петром Петровичем посоветовались и решили вот что… — Борис остановился, словно подбирая слова, что было на него непохоже. — В общем, моя дочь, Мария, пока ни с кем не помолвлена, ну и вы тоже свободны. Я не буду иметь возражений против вашего союза, если вдруг изъявите такое намерение.
«Чего⁈» — чуть не воскликнул я, поскольку такого предложения ожидал сейчас меньше всего, но вместо этого сдержано кивнул, сделал вид, будто внимательно слушаю.
— Интересное предложение.
— И Пётр Петрович, и я считаем, что объединение наших с вами родов будет иметь большую пользу для нас всех. С Марией вы уже знакомы. Возможно, не настолько хорошо, чтобы принимать такие решения, тем более, что дочь у меня — с характером. Но вы можете пообщаться с ней и обсудить будущие перспективы. Опять же, я никого не неволю. Будет ваше обоюдное желание — хорошо, не будет — соответственно, и разговор этот останется в прошлом.
Первый шок прошёл, и я принялся судорожно обдумывать слова Бориса Порфирьевича. Предложение выглядело весьма заманчиво: Мария принадлежала к знатной и богатой семье, а значит, получит хорошее приданое, мы оба владеем одной стихией, что благоприятно скажется на способностях нашего потомства, да и сама по себе девушка мне нравилась. Вот только я пока не собирался жениться. Восемнадцать лет — слишком молодой возраст для таких вещей. Вначале отучиться надо, дело своё развить, с врагами разобраться, а потом уже и личную жизнь налаживать.
А с другой стороны, отказать без веской на то причины я тоже не мог. Оболенские — мои друзья и союзники, почти единственные, если не считать Вяземского. Не сказать, что они много для меня сделали. Я прекрасно помнил, с каким скрипом мне выделили стражников для защиты предприятия в Ярославле, да и деньги Пётр Петрович дал в долг не просто так, а под процент. Уступил завод? Так тоже ведь не по доброте душевной, а чтобы свалить на меня часть забот.
И всё-таки мы были по одну сторону баррикад, и нам вместе предстояло выступить против «круга власти». Да и с кем ещё родниться? Найти какую-нибудь даму вне круга своего общения? Такой варианта я давно отмёл. Брак должен быть выгоден — это неписанная истина практически для любого аристократ. Настя Шереметева? Плохая кандидатура. Мало того, что наши рода враждуют, так у нас с ней, по сути, и ничего общего нет. Вяземский же пока породниться не предлагает, да и вряд ли предложит. Не такие уж мы хорошие знакомые. А род Горбатова не столь силён, как хотелось бы. Остаются Оболенские.
— Благодарю, Борис Порфирьевич, это большая честь для меня, — ответил я стандартной фразой. — Но вы правы, мне надо обдумать предложение. Я пока только первый курс закончил и буду учиться ещё три года, и о женитьбе даже не думал ещё. Куда ж мне в восемнадцать лет?
— Так я вам пока и не предлагаю жениться. Мария тоже ещё учится. Она доучится, вы доучитесь, а там и сыграем свадьбу, если, конечно, вы с ней характерами сойдётесь. Поэтому учитесь, развивайте свой дар, думайте. Я вас не тороплю.
— Что ж, прекрасно…
— Если хотите, можете пообщаться с Марией. Она, правда, не знает о нашей с вами беседе, я ей пока ничего не говорил.
* * *
— Отец желает нас поженить? — произнесла со скучающим видом Мария, когда мы остались наедине в гостиной. Девушка сидела на диване, облачённая в платьице нежно-оранжевого цвета, а её пышные волосы были заколоты на затылке.
— Вы уже знаете? Борис Порфирьевич уже говорил вам? — сказал я, удивлённый такой догадливостью.
— Да это и так видно, — на губах Марии мелькнула улыбка. — Я же не совсем глупая, чтобы не понимать таких очевидных вещей.
— Это хорошо. Значит, все карты раскрыты. И кстати, давайте уже перейдём на «ты», а то «выканье» меня немного раздражает, особенно с ровесниками.
— Давай. Если честно, весь этот этикет довольно скучен, и иногда я не прочь нарушить некоторые правила.
— Я уже заметил. Иначе ты не пришла бы ко мне в первый день с расспросами.
— Да, как видишь, любопытство — один моих пороков. Так что имей ввиду.
— На мой взгляд, это не самый страшный порок. Ну так что думаешь по поводу предложенной кандидатуры?
— Думаю, нам надо пообщаться и лучше узнать друг друга, — Мария накрутила на палец выбившуюся на лицо прядь. — Не хочу торопиться. Мы оба за следующие годы ещё много раз можем пересмотреть свои взгляды. Всякое случается.
— Удивительно, насколько наши мысли совпадают. Я тоже предпочитаю не торопиться с такими вещами. Мне ещё три года учиться, за это время многое может поменяться. Значит, будем просто общаться,
