Последний выпуск - Наоми Новик
В выпускном классе часть времени ты тратишь на то, чтобы выжить, часть – на уроки, а в оставшееся время работаешь над стратегией, которая поможет тебе выбраться из выпускного зала. Если уравнение не сойдется, ты труп. Большинство команд лезут из шкуры вон, пытаясь вычислить наилучший способ. Надо быстро бежать, виляя туда-сюда? Или лучше создать массивный щит и пробиваться прямо к дверям? Или уменьшиться до размеров комара и к кому-нибудь прицепиться?
У нашего союза стратегия была очевидной: остальные будут отгонять злыдней, не давая им мне помешать, а я буду истреблять тварей заклинаниями, расчищая дорогу к дверям. Все очень просто. Но нет. Большинство заклинаний действует не на сто процентов злыдней. Даже Рука Смерти убивает не всех; она безвредна для целой категории мороков, потому что они, для начала, не вполне реальны. Тем не менее они вполне могут убить человека.
И даже моей доли маны в нью-йоркском хранилище не хватит на целую череду серьезных заклинаний. В выпускном зале, не считая Хлои, окажутся еще шесть выпускников-ньюйоркцев, и всем им понадобится много маны для себя и своих команд; даже если они не перекроют мне доступ заблаговременно, то наверняка предпочтут точно отмерить количество энергии, которое я смогу истратить во время выпуска.
Поэтому основной вопрос звучал так: как добыть для меня достаточно маны, чтобы я могла безостановочно крошить злыдней по пути к воротам? Двумя элементами были лютня Аадхьи и фамильное заклинание Лю. Бабушка научила ее мощным чарам для усиления маны, пусть даже наложить их в одиночку Лю не могла – чтобы заклинание сработало, обычно требовались совместные усилиях двух-трех сильнейших волшебников. После долгих наставлений я наконец разобрала слова. Вот в чем заключалась наша стратегия: перед тем как спуститься в зал, Лю начнет играть на сиренопаучьей лютне, а я петь – и играть она будет, даже когда я закончу. Благодаря волшебному инструменту действие заклинания продлится, и вся наша команда получит выигрыш в виде усиленной маны. Поэтому Лю встанет посередке, чтобы поддерживать чары, Хлоя и Аадхья по бокам, прикрывая ее и меня, а я впереди.
Так, во всяком случае, это выглядело в теории. К сожалению, лютня не действовала по плану. Мы провели эксперимент пару недель назад, по-прежнему пытаясь устроить ловушку для злыдней. Лю написала заклинание гаммельнского крысолова в расчете на то, что однажды вечером мы проведем эксперимент где-нибудь в безлюдном коридоре, – она будет играть, а Орион колошматить выскакивающих злыдней.
Можете себе представить, как радовала меня перспектива бродить по коридорам, громко выкликая: «Кис-кис-кис!» Всю жизнь я старалась не привлекать внимания чудовищ. Но нужно было испробовать лютню, и Орион буквально умолял нас раздобыть ему парочку злыдней, поэтому, когда Аадхья покончила с инкрустацией, мы решили рискнуть.
Мы проглотили ужин и заспешили в свободную семинарскую аудиторию неподалеку от мастерских. Остальные еще сидели в столовой – мы очень надеялись обойтись без зрителей. Орион, полный надежды, маячил рядом. На сей раз мы из предосторожности закрыли все переноски с мышами. И правильно сделали, потому что они принялись громко пищать, как только Лю заиграла на лютне, а я запела.
Теперь-то я понимаю, что мыши просто пытались нас предупредить. Лю взяла первые несколько нот, я спела три слова – и злыдни полезли отовсюду. В основном детеныши. Из сточного отверстия показались личинки агглов, малютки-летуны посыпались с потолка, от стен отлепилось нечто напоминающее тонкие носовые платки – вероятно, будущие объедатели. Каплеобразные мимики размером с мизинец и сотни неопознанных пакостей высунулись из всех уголков и щелей и двинулись на нас медленной кошмарной волной.
– Ух ты, получилось! – в восторге воскликнул Орион.
Остальные, будучи нормальными людьми, дружно бросились к двери. Злыдни хрустели и хлюпали у нас под ногами и все продолжали прибывать – они выползали из крошечных щелок между металлическими панелями, выбирались из углов, падали с потолка, потоком вытекали из вентиляции и сточного отверстия. Орион едва успел выскочить, прежде чем мы захлопнули дверь и принялись отчаянно ее баррикадировать. Хлоя заделывала все щели при помощи шприца с защитным гелем, мы с Лю пустили заклинание в обратную сторону, а Аадхья ослабила струны лютни. Мы стояли как вкопанные, глядя на дверь и готовясь в любую секунду броситься прочь, пока не убедились, что она перестала выпячиваться. И тогда мы стали неистово трясти друг друга, обшаривать, обхлопывать, чтобы избавиться от личинок в волосах, на одежде и на теле; мы прыгали и топали, как ненормальные. В школе мы то и дело стряхиваем с себя личинок злыдней – всегда приятно уничтожить мелкого гада, пока есть возможность, – но есть ужасающая разница между одним крошечным объедателем, который тщетно пытается откусить миллиметр кожи, и целой тысячей, которые покрывают тебя плотным слоем.
Все это время Орион стоял у двери и жалобно ныл: «Ну давайте попробуем еще разок!» – пока мы, обернувшись, не велели ему заткнуться. И у него еще хватило наглости обозвать нас слабачками (правда, Орион сказал это вполголоса – он не до конца утратил чувство самосохранения).
Желающих повторить эксперимент не нашлось, и, в общем, я была благодарна судьбе за то, что мы перестали искать злыдней. Страдал один только Орион. Он даже принялся расспрашивать других, пытаясь что-нибудь разузнать про ловушки. За обедом он, с выражением глубокого отчаяния на лице, сидел в компании ребят из Сиэтла, а потом подошел к нам в библиотеке и заявил:
– Слушайте, я выяснил, как делается ловушка. Главный ингредиент – кровь мага. Надо объявить сбор, и все немного пожертвуют…
Увидев наши лица, Орион замолчал и угрюмо сел. На том и закончилась наша возня с ловушками.
Тем не менее нам по-прежнему очень была нужна лютня. И вместо того чтобы работать над ней или, по крайней мере, над чем-нибудь полезным, Аадхье пришлось старательно изобретать садовую сеялку, а мне – переписывать для нее инструкции на урду, также очень тщательно. Когда Шоломанча вернула готовый артефакт на проверку, самое ценное, что удалось сделать, – это посадить несколько принесенных из столовой морковных хвостиков. Морковки выросли чуть больше желудя. Мы скормили их нашим мышам. Моя Прелесть съела морковку очень изящно, держа ее передними лапками; покончив с лакомством, она вернула мне хвостик.
По крайней мере, сажалка должна была принести Аадхье приличную отметку. Зато в получении хороших отметок по алгебре я сомневалась: лекции шли на языке оригинала, чаще всего на китайском и на арабском, а я только-только начала учить тот
