Агни-2 - Ульяна Каршева
Аня знала, что дверь в библиотеку хоть и прикрыта, но слышимость внутри книжного царства достаточно хорошая. Пока Кристал добежит до двери, Онора уже приготовит всё необходимое, которое обычно лежало именно в библиотеке.
Через пару минут, когда Аня уже поставила мягкий стул напротив кресла со стариком, выглядевшим довольно плачевно, в кабинет вошла Онора. Она выглядела очень застенчивой и даже смущённой, и мужчины взглянули на неё снисходительно.
- Моя лучшая помощница – дайна Онора! – с гордостью представила девушку Аня и тут же светски непринуждённо спросила дина Валентайна: - Есть ли возможность сделать для неё должность моей официальной помощницы? Я без неё как без рук! А у города претензии к нам, так как дайна Онора – сирота.
Благосклонно взглянув на заалевшую, опустив глаза, девушку, дин Валентайн заверил хозяйку дома, что в понедельник, ещё до обеда, он уладит этот вопрос с городской администрацией.
Аня благодарно улыбнулась ему, складывая картонные квадратики в ровную стопку, и кокетливо высказала:
- Смотрите, дин Валентайн, вы обещали!
Его сотрудник, имени которого Аня не знала, вынул из папки какой-то лист и быстро записал на нём что-то. «Очень надеюсь, что эта запись – напоминалка для шефа», - вздохнула Аня, кивнув Оноре, чтобы та стояла рядом и подавала картонные квадратики, как только закончатся те, которые Аня уже собиралась использовать.
ЧуднО она себя чувствовала с момента, едва поняла, что именно ей сегодня предстоит. Чисто физически ощущала жар, словно заболела. Но одновременно чувствовала себя лёгкой и… дёрганой. То ли адреналин начал сжигать её, то ли простое возбуждение, оттого что сумеет сегодня решить сразу две проблемы: доказать себе, что её магия образов востребована, и уберечь Онору от поползновений дайны Эннис.
По собственным впечатлениям, Аня знала, что ведёт себя легкомысленно. Она даже не могла посочувствовать бедному старику, который от слабости то и дело закрывал глаза – ладно ещё сидел в кресле, которое не давало ему падать. Мельком проскочила мысль, не является ли её состояние предвкушением… нет, скорей не предвкушением, а чем-то иным – чем-то вроде прелюдии к проводимому ритуалу? Приготовлению к нему?
Её стул напротив кресла старика. Расстояние между ними – пять шагов. Справа встала Онора. Четверо чиновников тихонько устроились в креслах и на небольшом диване. Не оглядываясь на дина Валентайна, но именно его Аня спокойно предупредила:
- Ритуал может длиться от нескольких минут до часа, если не больше. Если понадобится выйти, выходите, но так, чтобы дин Александер не обращал на вас внимания. В гостиной сидят девочки. Если что-то будет нужно – обратитесь к старшей, к Кристал. Она всё объяснит или поможет в чём-то.
Торопливо покивали, что всё поняли, – и замерли, затаив дыхание в ожидании.
- Закройте глаза, - монотонно сказала Аня дину Александеру, который всё пытался открыть их. – Подремлите немного. Бодрствовать необязательно.
Старик немного посидел, глядя на неё, и устало прикрыл веки.
Она всматривалась в него, не ощущая никакого сочувствия. Она пыталась понять его. Хотя бы интуитивно. Хотя бы придумав того дина Александера, которого не знала.
Руки он положил на подлокотники кресла. Видны обшлага его сюртучка – потрёпанные. А сказали, что он главный в своих Архивах. То есть деньги есть. Значит ли эта обтрёпанность, что он одинок? Ведь, если есть жена, собирала бы его в дорогу и навряд ли дала бы ему одеться в старенький сюртучок. Да и то, что он, по словам сопровождающих, часто задерживался на работе, погружаясь в неё с головой, тоже говорит об одиночестве. Возможно – вдовец?..
Рука с чёрным карандашом, зажатым в пальцах, дрогнула. Пачка картонных квадратиков на коленях как-то мешала, неправильно пристроенная, и Аня вынужденно заложила ногу на ногу, чтобы бумага была ближе…
Первые линии получились неуверенными, но Аня помнила, что в те редкие разы, когда она занималась рисованием образов, было так же, поэтому не смутилась. Кончик карандаша быстро черкал плавные линии, кое-где жёсткие и прямые. Аня наблюдала за движением карандаша отстранённо, словно со стороны, и даже могла думать, прикидывая, какой может оказаться магическая сила дина Александера… Она даже не заметила, что Онора, быстро склонившись, подставила к ней ближе коробку с цветными карандашами, а затем подобрала с пола упавший чёрный карандаш. Один взгляд мельком на коробку – и Аня стремительно схватила оранжевый – со стороны опять-таки машинально удивляясь: «Неужели будет снова огонь, как у Таегана?»
Сколько времени прошло – она не знала. В кабинете были напольные часы, но она их не видела, забыв вообще об их существовании. Картонные квадратики давно забрала Онора, подсовывая следующие, пока чистые. Аня не видела, сосредоточенная на стремительном рисовании, что дин Валентайн осторожно подошёл к Оноре и жестом попросил показать разрисованные квадратики – и открыл рот, разглядывая их, одинаковые, но совершенно неожиданные. Он знал, что именно изображает дайна Агни, но увидеть такого в отношении старика-хранителя не ожидал, хотя эти знаки были логичными – для его работы и увлечений. Дин Валентайн даже поспешно отошёл к остальным, к своему «сотруднику» и сопровождающим дина Александера, чтобы быстро показать им карточки с рисунками и вернуть затем Оноре.
… Аня устало опустила руки. Пальцы правой уже застывали в судороге, когда магическое наваждение закончилось. Она посидела, глядя на заснувшего (кажется?) дина Александера, а потом тяжело встала со стула, и Онора, отдав ей пачку карточек, поспешила убрать стул, зная, что произойдёт далее.
Аня, постояв немного перед креслом с лежавшим на нём стариком, присела на корточки и разложила перед ним карточки с образами. Встала – обошла разложенное, пригляделась. Нашла две карточки, которые «ругались» между собой и переложила их.
Отошла в сторону, к замершей неподалёку Оноре. Карточки, даже разложенные в некотором отдалении друг от друга, сияли так, что, казалось, слепили глаза оранжевым цветом. Сейчас времени не было, но Аня напомнила себе, что после ритуала она сумеет получше разглядеть, что написано на этих карточках, которые представляли собой ровные строки с незнакомыми, явно не современными буквами, подчёркнутыми где мягко – изогнутыми линией, а где жёстко – ровными. И промежутки, где не было исчерканных чёрным карандашом линий, были полностью закрашены оранжевым карандашом.
Далее произошло то, что не видел никто
