Девочка в реакторе (СИ) - Котова Анастасия

***

— Валерий Алексеевич, генеральный секретарь просит вас к телефону! — когда моложавый мужчина в офицерской форме громко провозгласил с порога, отдав честь, ученый вздрогнул и оторвал взгляд от маленькой девочки, что сидела напротив его стола.

Перед ним были разложены необходимые бумаги, но он в упор смотрел на молчащую малышку и поджимал губы в тщетной попытке заговорить с ней.

“Что же мне делать с тобой…”

— Сейчас подойду.

Она проводила его равнодушным взглядом.

— Слушаю вас, Михаил Сергеевич.

— Мне бы очень хотелось узнать, что у вас там происходит, — без обиняков начал генеральный секретарь. — Меня несколько волнует сложившаяся ситуация в мире. О нас треплются, придумывают всякие небылицы, обвиняют непонятно в чем, сплошной массовый психоз! Не расскажете, Валерий Алексеевич, каково же истинное положение вещей?

“Таково, что это я во всем виноват…”

— Ситуация в данный момент вполне контролируема. Масштабы загрязнений самой станции и ее территорий а также всего мира мне более-менее понятны. Вспышки лучевой болезни, что произойдут в дальнейшем, ждать не имеет смысла. Мы ведем тщательный контроль за населением. Если на территориях других стран выпадет большее количество радиоактивных веществ, мы примем необходимые информационные и санитарные меры, чтобы никаких последствий в дальнейшем не последовало.

— Отлично, Валерий Алексеевич…

Валерий плохо помнил, о чем он дальше рассказывал генеральному секретарю, пребывая мыслями в соседней комнате. Там ждала его внебрачная дочь, что каждый раз приходила к нему, садилась напротив и сверлила в нем дырку пронзительным взглядом синих глаз.

— Золотце мое… — снимая очки, ученый издал тяжелый вздох. — Я предал тебя, поступил как последняя свинья. Мне очень тяжело об этом говорить, и я не знаю, как мне искупить свою вину перед тобой.

Малышка склонила голову.

— Я представляю, что ты сейчас чувствуешь, и, пожалуйста, не пойми меня неправильно, — встав из-за стола, академик затушил сигарету в стеклянной пепельнице, и, подойдя к девочке, обхватил ее руками за тоненькие плечи, — я не мог поступить иначе. У меня семья, работа, и моя репутация уже давно трещит по швам, с той поры, когда я попытался сделать так, чтобы твои страдания закончились.

Знал ли я, что ты все это время была здесь? Да, знал, как и то, что реактор, детище моего старого учителя, достаточно несовершенен.

Если хочешь, я могу познакомить тебя с Ингой. Она намного старше тебя, и я уверен, что вы подружитесь.

Девочка покрутила головой.

— Валерий Алексеевич, вас снова просит генеральный секретарь!

***

— Съезди со мной на кладбище… я без тебя не смогу!..

Раиса всю ночь просидела у кровати мирно спящего мужа. Когда подруга ушла, она на прощание погладила его по руке, слегка касаясь пальцами покрытой язвами коже, и вышла, тихонько прикрыв дверь.

Татьяна плакала навзрыд, пока правительственные машины вместе с катафалком направлялись на Митинское кладбище через всю столицу. Утром, когда медики заворачивали тело ее мужа в полиэтиленовый пакет и укладывали в цинковый гроб, умерли еще трое человек.

— Я просила Горбачева, умоляла: отдайте его нам, мы сами его похороним! — воскликнула Таня отчаянно. — Отказали! Сказали, что похоронят его здесь, в Москве, со всеми почестями! Он герой, он спаситель всего мира!.. О боже… Витя… Как я дочери объясню, что папы у нее больше нет!..

Рая молча выслушивала причитания подруги и, опустив взгляд на цинковую крышку гроба, погрузилась в мрачные размышления. Пересадка костного мозга не помогла ни этому несчастному, ни Василию: радиация оказалась намного сильнее и проворнее.

Раиса прикрыла веки, чтобы скрыть появившиеся в глазах слезы.

***

— Василий умер пятнадцать минут назад.

Раиса вернулась с кладбища ближе к обеду. Прибежала в номер больничной гостиницы и позвонила на пост медсестре:

— Как там Василий?

— Он умер.

“Как?!”

Она просидела у кровати тяжелобольного мужа до самого утра, не отлучаясь даже в туалет. Ее не было-то всего три часа! Отвратная старуха с косой воспользовалась удобным моментом, прокралась в палату умирающего пожарного и, взмахнув косой, окончательно оборвала нить его жизни.

Раиса проиграла в схватке за жизнь любимого мужчины.

— А-а-а, за что?!

Это какая-то вселенская несправедливость. У нее отняли то, чем она дорожила больше всего на свете — ее опору и защиту.

Когда первые эмоции схлынули, появилось желание на прощание увидеть его, дотронуться до него в последний раз.

Рая кубарем скатилась по лестнице, ворвалась в палату, где Василий все еще лежал в барокамере.

— Вася! Вася!! — закричала девушка что было сил, но медсестра успела перехватить ее и оттащить от тела мертвого мужа. — Пустите меня к нему! Пустите!! — не выдержав, она рухнула на пол и, закрыв лицо руками, продолжала горько плакать.

***

— Хотите, мы вам покажем, во что он будет одет?

— Хочу!

Раиса плохо помнила, что было дальше: заботливые руки подняли ее с пола, помогли добраться до гостиницы, где она сидела на постели и безудержно плакала, не прерываясь ни на минуту.

— Он звал тебя все это время. Мы успокаивали его как могли, а потом он затих. Проверили его пульс — нету, не дышит. Мы зафиксировали смерть. Мы пытались спасти его жизнь, но оказались бессильны. Сочувствуем вам и вашему горю, — она только кивала и продолжала уповать на несправедливость.

Василия принарядили в парадную форму, фуражку оставили на груди. Завернув его тело в полиэтиленовый пакет, аккуратно положили в деревянный ящик, который потом, обернув целлофаном и забив гвоздями деревянную крышку, запаяли в цинковый гроб.

Парадную форму пришлось разрезать — труп сильно распух, превратившись в одну кровавую рану. Найти нужный размер обуви не удалось. Ноги стали похожими на бомбы.

В итоге Василия похоронили босым.

— Подпишите этот документ. Это ваше согласие на их погребение в Москве, на Митинском кладбище, так как они отныне государственные люди, герои своей страны.

На кладбище поехали тем же маршрутом, что и вчера. На похороны собрались родители молодоженов, близкие, знакомые и друзья. Один из них предоставил безудержно рыдающей девушке плакальщицу, что вызвало удивление у присутствующих.

— Зачем нам плакальщица? — незнакомка в черном одеянии невинно захлопала ресницами. Ее длинные волосы были заплетены в косы, а на ней самой темное платье по фигуре до самых пят, скрывая ноги в туфлях на высоком каблуке.

***

Машины долго колесили по городу в тщетной попытке оторваться от назойливых иностранных журналистов.

— Что вы делаете?! Сколько можно издеваться над человеком? — не выдержала Раиса, в очередной раз вытирая бежавшие по опухшему лицу слезы. — Зачем нужно скрывать моего мужа?! Он что, убийца? Вор?! Кого мы хороним? Уголовника?!

Плакальщица заботливо коснулась ее рукой, пытаясь успокоить. И никто из сидящих в катафалке не заметил на белоснежном лице насмешливую улыбку, которую девица с косами тут же спрятала в уголках густо накрашенных губ.

— Тихо, доченька, тихо, — едва слышно произнесла рядом сидящая женщина в черном платке.

— Поехали-ка прямо на кладбище, вдова нервничает, — произнес по рации полковник.

Катафалк, развернувшись на полдороги, отправился на кладбище.

Процессию тут же окружили солдаты. Впереди понесли гроб под пристальным наблюдением конвоя. Когда цинковый ящик водрузили на табуреты, ни одного присутствующего не подпустили к телу умершего пожарного.

Церемония прощания прошла в полном молчании.

— А теперь засыпайте, быстро, быстро!

Блестящая крышка гроба постепенно исчезала под тяжелыми землянистыми комками. Офицеры, сдвинув “лепестки” на подбородки и обливаясь потом, дружно подхватывали лопатой мокрую от дождя землю и тут же бросали ее в яму. Глухой стук по цинковой поверхности разрывал сердце.

Офицеры разровняли могилу лопатами и отошли в сторонку. Один из них, взяв из рук девушки букет живых цветов, возложил их на бугор.