Без пощады (ЛП) - Сальваторе Роберт Энтони

Жиндия лишь фыркнула и отмахнулась.

Черри поняла — она знает, что сейчас не нуждается в доме Фен Тлаббар. Её армии достаточно, чтобы закончить начатое, а главная цель — убийство Дзирта До'Урдена — уже была достигнута одним из захватчиков. Какие санкции наложит мать Жиндия на мать Вадалму, когда с победой вернётся в Мензоберранзан?

— Вадалма осознает свою трусость и глупость, когда поймёт, чего действительно хочет Ллос, — сказала Жиндия, и Черри заметила, что она уже второй раз опускает титул верховной матери. — Когда мы вернёмся в Город Пауков, и в моей власти будет вся земля от Лускана до Гонтлгрима, лишь тогда Вадалма поймёт свою ошибку. Может быть, я дам ей ещё один шанс присоединиться. Может быть, радость завоеваний заставит меня проявить милосердие.

Черри прекрасно понимала контекст этой похвальбы: после её великой победы над дварфами, Бреган Д'эрт, контролирующими Лускан, и над двумя еретиками — Дзиртом и Закнафейном, Жиндия собиралась открыто бросить вызов верховной матери Бэнр за главное место в правящем совете. Конечно же, она даст матери Вадалме ещё один шанс присоединиться, и скорее всего мать Мез'Баррис из второго дома тоже пригласят поучаствовать.

Потому что верховная мать Квентл Бэнр не отступит в сторонку, а война с домом Бэнр — серьёзное предприятие, даже с благословения Ллос.

Первая жрица Черри Ханцрин не впервые задумалась, насколько абсурдна вся эта экспедиция и другие цели Жиндии, но когда оглянулась кругом на сотни драуков, так покорно подчинившихся матери Жиндии, она вспомнила, почему мать решила встать на сторону дома Меларн.

— Малфуш! — крикнула мать Жиндия, и огромная женщина-драук резко остановилась, оцарапав лапами камень. Могучее чудовище обернулась, заметило Жиндию и бегом бросилось к ней. Этот драук благодаря своей силе управлял всеми остальными тварями. Даже собственные драуки Жиндии подчинялись этому древнему существу, которого воскресили из мёртвых. Жиндия не возражала — напротив, ведь Малфуш была очень покорной.

— Какие новости из-за стены? — спросила Жиндия.

— Демоны столкнулись с серьёзным сопротивлением, — ответила Малфуш, глядя сверху вниз, но отводя взгляд в сторону в знак уважения.

Она казалась Черри такой странной — этот большой трезубец с лёгкостью мог бы прикончить Жиндию. Но как полностью сломленный ящер под седлом наездника, Малфуш подчинялась хозяйке безоговорочно.

— Старшие изверги безостановочно призывают новых солдат из своего адского дома, — продолжала Малфуш — и сразу посылают их сражаться в тоннели дварфов.

— Но их убивают с той же скоростью, с какой прибывают новые, — осмелилась сказать Кирнилл Меларн. Жиндия окинула её суровым взглядом.

— Да, — подтвердила Малфуш. — Но дварфы не демоны. Они устают, и тогда совершают ошибки. Когда погибает младший изверг, ему быстро приходит замена, но когда погибает дварф, он остаётся мёртвым.

— Хорошо сказано, — поздравила драука Жиндия, не отрывая лаз от Кирнилл.

— Когда мать Жиндия позволит мне повести легионы за стену, оборона дварфов рухнет, и они начнут умирать быстрее, — пообещала Малфуш.

— Твоё желание ещё может исполниться, могучая Малфуш, — сказала Жиндия. — Моё терпение на исходе. Это последняя крепость между мною и моим — нашим — славным возвращением в Мензоберранзан.

И тогда драуков ждёт настоящая битва, подумала Черри Ханцрин, но мудро решила промолчать.

ГЛАВА 8

Чистилище или ад?

— Ты с ума сошла? — воскликнул Реджис, когда Далия забрала у него поводья и развернула повозку на боковую дорогу, отходящую от Торгового тракта, которая судя по всему вела к разрушенной крепости Терновый Оплот ниже у побережья — крепости, по стене которой только что взобрался паук размером с молодого дракона.

Полурослик не сумел вырвать у неё поводья, поэтому подался вперёд, ухватил их поближе к упряжке, с силой дёрнул, и карета резко остановилась.

— Мы должны узнать, что это было! — заявила Далия и потянулась, чтобы оттолкнуть руки Реджиса, но затем поморщилась и бросила поводья, прижав к груди сломанную руку и зашипев от боли.

— Я уже знаю, что это было, и поэтому не испытываю никакого желания… — начал спорить Реджис, но увидел изумление в глазах Далии и замолчал, а затем проследил за её взглядом на юг, вдоль Торгового тракта, назад, где в очередной раз появилась кучерявая маленькая девочка, которая казалась жутким маленьким демоном (в таких вещах Реджис разбирался), улыбаясь своей злобной улыбкой. Однако Реджису показалось любопытным, что хотя у этого дитя были аспекты, которых он привык ожидать от демонических созданий или от призраков, по какой-то пока что непонятной причине она не вызывала у него отвращения.

Но его по-прежнему несколько тревожило, что девочка преследует их от самого Глубоководья, от особняка Маргастер.

— Гони! Просто гони! — взвизгнула Далия, и на сей раз Реджис не стал возражать, хлестнув поводьями и понукая лошадей бежать. Он повёл их назад на основную дорогу, бросив в галоп, как только земля перед каретой стала более-менее ровной.

— Мир сошёл с ума, — буркнула Далия, качая головой. По щекам женщины катились слёзы. Она оглянулась — не на парящую в воздухе девочку-демона, а на пассажирское отделение кареты, где лежал её возлюбленный, Артемис Энтрери, завёрнутый в кусок какого-то неизвестного материала. Она была уверена, что это погребальный саван — который, к тому же, регулярно выпускал наружу свирепых маленьких ос.

Теперь их преследовало демоническое дитя, а огромный паук карабкался по стене замка. Для неё это было слишком.

Реджис положил ладонь ей на ногу в знак утешения и чуть-чуть придержал упряжку, поскольку демоническое дитя летело не слишком быстро и они уже успели оторваться.

— Не теряй надежды, — снова сказал он ей. — Больше у нас ничего не осталось.

— Тогда у нас не осталось ничего, — прошептала Далия. Реджис услышал и не смог ничего возразить.

— Рамблбелли! — услышали полурослик и Далия, несмотря на грохот катящейся кареты и топот лошадиных копыт. Реджис придержал упряжку, хотя не осмелился остановить карету полностью, и повернулся назад, в сторону крика.

— Рамблбелли! — услышал он снова, и из кустов на обочине дороги вырвался дварф — широкоплечий мужчина с чёрными волосами и бородой, заплетённой в косички и смазанной кусками навоза.

— Атрогейт, — охнул Реджис, натягивая поводья, чтобы остановить лошадей.

— Что он здесь делает? — спросила Далия.

— Её сопровождает, — пояснил Реджис, когда вторая фигура, женщина-дроу, выбралась на дорогу рядом с дварфом. — Они доставили меня в Глубоководье.

Реджис не стал пытаться развернуть повозку на узкой дороге, поэтому заставил лошадей стоять смирно и позволил парочке догнать карету.

— Забирайтесь, — сказала Далия, не успели они даже обменяться приветствием. — У нас нет времени.

— Наверх или внутрь, а? — спросил Атрогейт.

Реджис заметил, что дварф несёт на плече большой мешок, а из мешка торчит хорошо знакомая полурослику рукоять. Её оголовье было вырезано в виде пантеры, Гвенвивар. Однако он не успел ничего сказать по этому поводу — Ивоннель удивлённо нахмурилась, а затем с любопытством уставилась в окошко пассажирского отделения кареты.

Далия хотела что-то сказать, но Реджис схватил её здоровую руку и сжал, умоляя молчать — он видел, что Ивоннель что-то шепчет, как будто читает заклинание.

Женщина-дроу снова нахмурилась — от ещё большего удивления и с заметным отвращением.

— Что это такое? — спросила она, повернувшись к паре на переднем сидении кареты.

— Внутри заперт Энтрери, — сказала Далия.

— Мёртвый?

— Нет! — резко ответила Далия. Ивоннель и Атрогейт уставились на неё.

— Тогда что это? — снова, ещё более настойчиво, спросила Ивоннель.

Ивоннель знает нечто, чего не знают они, понял Реджис, и это её не радует.