Чужой выбор (СИ) - Кос Анни

Впрочем, при более внимательном рассмотрении, впечатление от окружения резко менялось. Улицы тщательно патрулировались, городской гарнизон, достаточно многочисленный и великолепно обученный, занимался охраной стен и ближайших дорог, а в ремесленных районах были оборудованы посты стражи. Конечно, в Кинна-Тиате, как и любом крупном городе, попадались и нечистые на руку торговцы, и мелкие воришки, и пьянчужки, склонные не только почесать языки, но и подраться, но все проявления несдержанности сразу гасли, стоило показаться вдалеке воинам в чёрно-синем.

Впрочем, отношение к посланцам императора было гораздо привычнее и понятнее. Когда Мейрам и Ундес прибыли в замок, их перепоручили заботливой прислуге и почетному сопровождению. Разумеется, кто-то из этих людей, а может и все сразу, наблюдали за приезжими очень внимательно. Мейрам не обижалась и не протестовала. Окажись она сама на месте правителя Хальварда, то отрядила бы к послам пару десятков шпионов. А будучи Ульфом Ньердом и вовсе выставила бы охрану у гостевых покоев.

Но по непонятным причинам Мейрам оставили достаточно много свободного пространства, формально ни в чем не ограничивали и относились подчеркнуто учтиво. Да, на внушительном расстоянии всегда кто-то следовал, оберегая и присматривая одновременно, но ей ли жаловаться? При дворе императора Сабира Мейрам чувствовала себя более скованно, постоянно ощущая гнетущее внимание сиятельного или его людей. Разумом она понимала, отчего брат действует таким образом, но не иметь личного пространства и собственного мнения девушке не нравилось.

Дармсуд подавлял и ограничивал, Кинна-Тиате завораживал, словно намеренно подчеркивая разницу между двумя древними городами. Начать хотя бы с того, что с момента приезда Мейрам в столицу Недоре, никто не искал с ней встреч, чтобы засвидетельствовать свое почтение и заодно попросить какой-либо милости для себя. Конечно, у нее были посетители, к ней подходили на улицах, ей кланялись случайные прохожие, рассматривали, как неведомую южную диковинку. Но ни один человек не обратился к ней с просьбой, жалобой или прошением, никто не заводил бесед с двойным дном, скорее даже наоборот — все разговоры были пусты и безобидны до скукоты.

Милым исключением стала только леди Виала, но и той руководила врожденная прямота и тревога за брата и правителя, а не личная выгода. С удивлением Мейрам поймала себя на мысли, что ей хорошо тут, хотя она, без всякого сомнения, была всего лишь нежеланной гостьей.

А еще она пристально и внимательно рассмотрела не только Хальварда, но и его друга и знаменитого воина — Ульфа Ньерда. Ей понравились его прямой и сильный характер, верность правителю, нежная забота о Виале. Мейрам вздохнула. К ней никто не относились с такой же чуткостью и вниманием, да и преданных своим идеалам людей она встречала крайне редко, а в столице — никогда.

Одно время Мейрам думала, что Ундес Чагатай Шона — один из таких людей, преданных делу империи и лично сиятельному, хоть и на свой лад. Однако долгое совместное путешествие заставило ее усомниться в своих суждениях. Скорее было похоже, что этот статный и полный внутренней силы человек ведет свою игру. Да, до поры до времени их с Сабиром интересы совпадали, но вот конечная цель его действий Мейрам была не ясна.

Впрочем, с сестрой своего господина Ундес всегда общался лишь на отвлеченные темы, не обговаривая ни своей миссии, ни дел империи вообще. Видимо считал ее симпатичную голову слишком пустой для подобных разговоров. Мейрам никогда не думала о себе как о выдающимся политике или даже влиятельном человеке, но и дурочкой не была.

Не смотря на свое высокое происхождение, роль побочной дочери императора оставалась печальной: ей полагалось мило улыбаться, сопровождать брата и молчать. С одной стороны, это было унизительно, ведь даже жительницы лесных племен, Великой Степи или тех же саянов имели равные с мужчинами права, а иногда и свободнее распоряжались своей судьбой. С другой, в Золотой Империи встречались более радикальные народы, у которых вся роль женщины сводилась к рождению детей и управлению кухней. Зачем далеко ходить, если даже гарем сиятельного жил по этим законам?

Так что Мейрам занимала промежуточную ступень в этой сложной и противоречивой иерархии. За долгие годы, проведенный в Дармсуде, она научилась держать опасные мысли при себе, выжидать и наблюдать, а затем делать выводы. Как правило, они соответствовали истине, ведь благодаря врожденному чутью ей удавалось предугадать многие неочевидные события.

Однажды Мейрам решила поделиться своими наблюдениями с братом, но тот лишь выслушивал с недовольным выражением лица, будто рядом пищал назойливый комар, а затем отослал прочь. Сделав ещё несколько таких попыток, девушка отступила, оставив свои размышления только себе.

Сейчас сестра сиятельного сидела перед зеркалом в комнате в высоком белом замке, окруженная заботой и вниманием, и даже, похоже, искренней тревогой о своем здоровье. Мейрам с удовольствием ощущала, что назойливая простуда отступила, и радостно предвкушала, как вернется к прогулкам на свежем воздухе.

В это время в комнату аккуратно постучали и служанка, повинуясь жесту хозяйки, поспешила открыть. За дверями обнаружился солдат в чёрной форме с символом дракона на плече — личная стража правителя.

Воин передал весть от Хальварда: во дворце произошло покушение на жизнь воспитанницы правителя, леди Йорунн. Пока не известны все обстоятельства инцидента, герцог просит прекрасную гостью оставаться в своих покоях и не покидать их без особой необходимости. Также Хальвард выделил людей для охраны, в случае нужды, леди Мейрам может обратиться к ним с любым пожеланием. Если это не будет противоречить безопасности, то они с радостью удовлетворят просьбу.

— Что с леди Йорунн? Она жива? — уточнила сестра императора.

— Жива, миледи, но ранена. Сейчас ее осматривают лекари.

— Могу я просить вас позвать ко мне советника Ундеса?

— Увы, — охранник отрицательно покачал головой, — лорд Ундес Чагатай Шона спешно покинул столицу, мы ведем его поиски.

Мейрам не сдержала удивленного вздоха, но быстро взяв себя в руки и кивнув воину, и опустилась в кресло у окна.

— Если так, мне пока ничего не нужно. Передайте правителю искреннюю благодарность за заботу о моей безопасности. А также заверения, что я не собираюсь в ближайшее время покидать Кинна-Тиате и, если он захочет поговорить, я неотлучно буду здесь.

Когда дверь закрылась, леди Мейрам вскочила с места и нервно зашагала по комнате. Итак, игра началась. Поспешный отъезд советника говорит лишь об одном — он причастен к покушению. Раз Ундес нанес решительный удар, значит переговоры зашли в тупик. Возможно, это был жест отчаяния, но в равной степени вероятно, что посол просто выполнял поставленную ранее цель.

В любом случае, советник повел себя подло, не поставив в известность о своих намерениях сестру императора. Теперь она оказалась в сердце чужого края без союзников. Чутье подсказало Мейрам, что ни Хальвард, ни Ульф, не станут церемониться, если заподозрят ее причастность к этому делу. А в том, что задавать вопросы так, чтобы на них хотелось ответить, тут умеют, Мейрам не сомневалась.

Конечно оставалась надежда, что Хальвард не посмеет поднять руку на сестру императора без весомых доказательств. Но тогда ее закроют тут, в этой комнате, среди уюта и красивых вещиц, как ценного заложника. Если брат знал, что лорд Ундес попытается убить Йорунн, то почему позволил своей драгоценной сестре сопровождать посла в этой поездке? Нет, Сабир был слишком расчетлив, чтобы отдать в руки врагу такой важный козырь. А если сиятельный не знал о планах своего доверенного лица? Допустим, Ундес все-таки играет по иным правилам, а его служение империи вовсе не так бескорыстно, как казалось со стороны. Какая выгода советнику в провоцировании конфликта?

Мейрам со злостью смела со стола на пол всё, что там лежало, по полу с глухим стуком раскатились жемчужные бусины, но девушка не заметила этого. Она допускала, что брат и его доверенное лицо сознательно втянули ее в свои интриги, оставив в неведении, чтобы она правдоподобно сыграла роль удивленного и застигнутого врасплох человека. В случае, если бы покушение удалось, а советник благополучно сбежал, вся вина легла бы на его плечи, и самой Мейрам вряд ли что-то угрожало. Если бы Йорунн выжила, то наличие еще одного подозреваемого должно было бы затруднить поиски виновного, сковывая и растягивая внимание стражи.