Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

Вечером на разборе полетов Линда сообщила, что по финансам мы вышли на самообеспечение. На что Мухтар сказал, что могли бы давно из середняков стать кулаками. У нас же есть грузовой поддон, в котором нам привезли трубы. Если будем резать его на куски и продавать железо, то на пятьдесят лет поддона точно хватит. А железо это дорогое, качественное, только для оружия. Поэтому спрос на него небольшой, но прибыль хорошая. Дворцовый кузнец нашим железом очень доволен.

Сижу, трусь тихонько о хозяина, пропускаю эти разговоры мимо ушей. Потому как меня они никоим боком не касаются. И вдруг хозяин ко мне обращается.

— Миу, ты могла бы подготовить обучающий курс по языку рыжих?

Первая мысль — могу. Беру курс обучения языку серых, заменяю слова — и готово. Вторая — письменности рыжих я вообще не знаю. Язык с голоса учила. Ушки сразу опустились.

— Нет, — говорю, — не смогу. Словарный запас у меня скромный, письменного совсем не знаю. Нужен грамотный, хорошо образованный носитель языка. Ктарр, например.

Самой так стыдно стало. Сын должен знать язык рыжих не хуже родного. Хозяин об этом подумал, а я — нет.

— Я посмотрю личные дела, опрошу всех, кто еще, кроме Ктарра, может учить языку рыжих.

— Не найдешь среди наших, посматривай на рынке рабов. Цена не имеет значения. Спешки в этом деле нет, но не забывай.

— Сделаю! — тихонько стукнула себя кулаком в грудь.

Вот и прошел первый год моей новой жизни. Самый насыщенный и непредсказуемый год. Ну, почти прошел. Завтра отмечаем шестнадцатый день рождения. Моя шестнадцатая весна… Хотела бы отметить скромно, в семейном кругу. Но разве получится? Особенно, если папа будет… А папа будет! И дядя Трруд, и матушка Рритам, и братики! (Должен же папу кто-то охранять?!) Из гостей — только Тарркс. Не считать же жителей оазиса гостями! Получается не больше ста персон…

Наверно, как учит ма Рритам, нужно подвести итоги. Главные — я сохранила хвостик и я стала мамой. У меня есть мужчина, он любит меня и моего сына. Научилась жить в гармонии боли и радости. Не забываю садиться под шлем, и звезды щедро награждают меня семейным счастьем и уважением друзей.

Что на втором месте? Даже не знаю. Наверно, то, что стала взрослой и свободной. А еще — я стала воином. Как мама…

Папа вновь по утрам с двумя мечами тренируется и на девушек поглядывает. Может, у меня еще будет братик…

— Миу, вылезай из шкафа! Ты нам нужна! Пять на пять на большом поле. Эти охламоны утверждают, что разделают нас всухую.

— А еще кто с охламонами?

— Аспиранты профессора.

— Тогда точно разделают… Не всухую, но с разгромным счетом.

— С нами Маррта и Багирра!

— А Линда?

— Линда судит. Идем скорее, только тебя ждем, — Татака тянет меня за руку из шкафа. На ходу натягиваю перчатки с обрезанными пальцами. Это чтоб не пропороть мяч когтями.

Как только появляемся на крыльце, звучит воинский сигнал к атаке. А зрителей-то сколько!

— Видишь, мы просто обязаны их победить! Иначе так и будут дразнить слабым, но прекрасным полом! — внушает мне Татака.

Выходим на поле. Раздается свисток судьи, и зрители освобождают площадку. Первую подачу доверяют мне. Несколько раз бросаю мяч об землю, чтоб прочувствовать его вес и упругость.

Ну, держитесь, сильный пол!

ЭПИЛОГ

Рритам перехватила Фаррама в таком месте, куда даже Владыка ходит без свиты. Торопливо отставила в сторону ведро, швабру и вежливо поклонилась, скрестив руки и положив ладони на плечи. Фаррам насторожился. С давних пор Рритам обладала правом входить в его покои в любое время дня и ночи. А браться за швабру ей — надзирающей за рабынями Дворца — и вовсе не по чину. Значит, дело серьезно.

— Что тебя беспокоит, милая Рритам? — Владыка приобнял ее за талию,

— Владыка, я даже не знаю с чего начать. С тобой хочет… Очень хочет поговорить Патарр. Молю тебя, не откажи ей.

— Кто такая Патарр?

— Она была рабыней-танцовщицей. Такая вся черная, с белой полоской вдоль живота. Ты дал ей волю и щедро наградил, — Рритам смутилась, но тут же взяла себя в руки. — Это было больше десяти лет назад. Сейчас она живет в городе, содержит на паях гостиницу с рестораном.

— Хорошо, милая Рритам. Приведи ее ко мне.

— Владыка… Лучше у меня…

Фаррам долго и задумчиво разглядывал Рритам, склонив голову к плечу. Женщина терялась все больше и больше.

— Ты умница, милая Рритам, — очнулся, наконец, Владыка. И первым вышел из туалета. Рритам засеменила следом. У двери в покои семейства Трруда Фаррам остановился, огляделся и пропустил женщину вперед. Перед тем, как войти, еще раз стрельнул взглядом в обе стороны по коридору.

Женщина, сидевшая на подушках у низкого столика с яствами, испуганно вскочила. Серебряный кубок со звоном покатился по полу.

— Здравствуй, Патарр, ты по-прежнему стройна и прекрасна, — узнал танцовщицу Фаррам. Когда-то за танец страсти перед гостями он дал ей свободу. Патарр так разогрела их, что переговоры прошли легко и просто.

— Рабыня благодарит Владыку, что он снизошел к ее мольбам, — женщина хотела броситься к его ногам, но Фаррам остановил ее.

— Брось, Патарр. Ты давно уже не рабыня. Так, что ты хотела мне поведать?

— Владыка, перед тобой я всегда рабыня. Молю простить, что отнимаю твое драгоценное время, но только ты можешь дать совет глупой рабыне. Моему сыну уже десять лет. И он все настойчивее расспрашивает, кто его отец? Мне надо что-то ему сказать, иначе он начнет выяснять сам. А с тех пор, как в городе началось… Я боюсь за него и не знаю, что делать.

— Твой сын?

— Да, Владыка. Все думают, что его отец — мой компаньон. Но мальчик-то видит, что я никого не подпускаю к себе. После той волшебной ночи…

— Ты хочешь сказать…

— Да, мой Повелитель. Рабыня блюдет себя в чистоте. Никто, ни один мужчина… Только мой Повелитель… А когда Повелитель увидел, что рабыня понесла под сердцем, дал ей свободу и щедро наградил… Нет слов, чтоб описать благодарность рабыни!

— Значит, нашему сыну уже десять лет, и ты готова поклясться перед собранием старейшин, что ни одного мужчины, кроме меня, в твоей постели не было? — с каменным лицом поинтересовался Фаррам.

Раскатистый смех Владыки разносился по коридорам Дворца. Стражники вытягивались в струнку и с удивленной улыбкой провожали взглядом широко шагающего Фаррама, обнимающего за талии двух торопливо семенящих женщин черного окраса. Чем они могли так развеселить Владыку? А, впрочем, не важно. Важно, что Владыка весел. А когда он весел, во Дворце всем хорошо.