Александр Абердин - Игры богов

— Некромант с лопатой, это примерно то же самое, что неандерталец, сидящий за компьютером, Валера. — Ответил майор отправляя в рот большой кусок свинины, зажаренной на углях до хрусткой корочки — Нет, мастер Валарестон, мы подходим к этому основательно, сначала вынюхиваем под землёй косточку, достаём её, после этого проводим поиск и определяем зону рассеивания костных останков и составляем гороскоп на клиента. Ну, а когда становится ясно, кого мы нашли, то начинаем не спеша, буквально по каждой молекуле воссоздавать скелет и, заодно, вытаскиваем из земли то, что было когда-то его тушкой, но базарим только со скелетом покойничка, а поскольку мы с Андрюхой и Серёгой и сами далеко не ангелы, то нас в первую очередь интересует, что дали нашему клиенту годы небытия, как он относится к тому, чтобы прожить ещё одну жизнь и не забываем взять с него клятву, что он после воскрешения не начнёт ставить пальцы веером и борзеть по полной программе. Таким образом лично я обзавёлся уже почти тремя сотнями отличных рыцарей.

За разговорами о некромантии, а также вообще о жизни, друзья хотя и жили оба в Москве, виделись не так уж и часто, прошло часа три и разговор закончился только тогда, когда птицы небольшого лайкваринда не известили их о том, что к Марьиной топи едут три больших, чёрных джипа. Владимир быстро создал маскирующий морок, перемахнул через стол и сел на лавку рядом с Валарестоном лицом к бережку и лесному просёлку. Ему было очень любопытно посмотреть на то, что предпримет король в отношении одиннадцати здоровенных мордоворотов, больше половины которых были одеты в офицерские мундиры, а трое, не смотря на дорогие, но совершенно одинаковые тёмно-серые, двубортные костюмы, имели ярко выраженную бандитскую наружность и лишь последний мужчина, одетый в синий однотонный костюм и голубую рубашку с тёмным галстуком, худощавый и к тому же почти седой, походил на клерка, только выглядел он очень уж настороженно, если не затравленно. Зато вся остальная не очень приятная на вид холёная, сытая, хорошо раскормленная братия громко горланила и чему-то очень радовалась.

Когда джипы остановились и шобла высыпала из них, сразу же стало ясно, чему они так радовались. Бандиты в тёмных дорогих костюмах открыли заднюю дверцу одного джипа и вытащили из него двух молодых связанных женщин, рты которых были заклеены скотчем, а заплаканные глаза излучали волны ужаса и непреодолимого страха. Точнее молодой женщиной была только одна из их пленниц, а вторая была совсем ещё девчонкой не старше пятнадцати, шестнадцати лет. Женщина была одета в красный костюм с белой блузкой и не по сезону лёгкие туфли, а девушка в джинсы, серый свитер и кроссовки. Судя по всему их похитили прямо из дома. Офицеры в чинах, четыре полковника и три майора, принялись выгружать из джипов коробки и сумки со спиртным и едой, большую кастрюлю с мясом для шашлыков, упаковки с пивом, две молочные фляги с водой и даже скатанный ковёр, глядя на который Владимиру всё сразу стало ясно и он негромко, но строго сказал:

— Валера, с бандюками делай, что хочешь, а с этими сраными вояками я сам разберусь. Двоих из них я знаю, встречался с ними в Чечне, штабные крысы. Трусливые, гнусные и жадные, но там у меня были дела поважнее, чем с ними разбираться и, кажется, зря я их не разобрал тогда по косточкам, но, видно, именно было суждено случится.

Король Валарестон спокойным голосом откликнулся:

— Да, ты можешь и бандитами заняться, Вовчик. Мне же не четырнадцать лет, чтобы драться с ними. Кстати, видишь вон того полковничка со шрамом на лбу? Моя работа. Это он тогда, летом девяносто четвёртого, Вику хотел изнасиловать и убить. Так с тех пор и не сделался лучше, ублюдок, а ведь уже далеко не юноша. Видно моё учение не пошло этому козлу впрок. Ну, ничего, зато теперь ему за всё воздастся сторицей уже только потому, что для нас помиловать таких негодяев, означает ничто иное, как оскорбить богов.

Майор, который тащил под мышкой помимо коробки с водкой и спортивной сумки с едой скатанный ковер, сбросил его и отпихнул ногой. Он поднёс коробку и сумку на траву, как ему казалось, рядом с бревном, после чего достал из сумки складную металлическую вешалку, снял с себя китель и фуражку, было три часа пополудни и денёк выдался довольно тёплый, после чего подошел к ели и повесил свою амуницию на ветвь. Повернувшись майор хотел было направиться к бивуаку, но ель беззвучно шевельнула своими колючими лапами и ухватила его за руки, плотно залепив рот, а корни быстро заплели ему ноги. Майор встал, как вкопанный, не в силах ни сдвинуться с места, ни вскрикнуть. Бандиты, притащившие молодую, красивую женщину и, судя по всему, её дочь, быстро раскатали ковёр, швырнули их на него. Клерк в синем костюме, которому было лет сорок пять на вид, остановился рядом и, глядя на болото, негромко сказал:

— Ирина, мне отчего-то кажется, что сейчас эти господа тебе подробно и очень доходчиво объяснят, куда делся твой муж и почему. Не была бы ты дурой, сидела тихо, всё и обошлось бы, а раз ты меня не послушалась, то вскорости расскажешь им, куда ходила и на чьё имя письма писала. Даже думать не хочу о том, что с вами теперь будет, но мне кажется, что ляжете вы обе в этом болоте, а вскорости присоединиться к вам ваш муж и отец. Не исключено, что и мне не поздоровится, ведь я, получается, не выполнил их поручения. Предупреждал же я тебя, забудь обо всём и уезжай из Москвы поскорее.

Мужчина подошел к скамье, на которой сидел Владимир, почти вплотную, а женщина, будучи не в силах обнять свою дочь, придвинулась к ней поближе и прижалась к голове девушке-подростку щекой. Их мучители тем временем сгрузили на землю свою поклажу и только тут один из полковников заметил, что майор стоит возле ели с зелёным кляпом во рту и весёлым голосом крикнул:

— Никита, ты чего ёлку грызёшь, иди лучше водочки накатим и бутербродиком с икоркой загрызём. Это повкуснее будет, чем хвоя.

Владимир, который управлял лайквариндом, встал со скамьи, вышел из-под прикрытия морока и громко сказал:

— Не полезет тебе в глотку ни водка, ни икорка, гнида паскудная.

Полковник, у которого в кармане брюк лежал наградной пистолет с золотой инкрустацией, немедленно выхватил свой "Макаров" и пять раз выстрелил в грудь и лицо майора-пограничника. Лайкваринд, получив приказ, тотчас заплёл ему и все остальным офицерам и бандитам корнями не только ноги, но и руки. Пистолет выпал из ослабевшей руки полковника на траву, а майор в зелёном берете отряхнул со своей полевой гимнастёрки четыре расплющенные пули, выплюнул изо рта пятую, и, покрутив головой, рассмеялся. Полковник громко застучал зубами от страха и нервно воскликнул: