Ониксовый шторм - Ребекка Яррос
-Отлично. Прижми меня к стене, сейчас же. Носители тьмы находятся менее чем в тридцати футах от двери башни, и двое оставшихся охранников на платформе для запуска перекрестных болтов наверху, похоже, готовы бежать.
Черт возьми. Предполагалось, что они будут в безопасности . Предполагалось, что никто не узнает, но целеустремленные шаги этих темных владык доказывают, что они знают, что происходит в этой башне.
-Твоя смерть меня бы разозлила. Глейн замедляется ровно настолько, чтобы я выжил, и вытягивает переднюю лапу, пролетая вдоль северной стены.
-Тожесамое. Я бегу вниз по чешуйкам ее здоровой ноги. Нет времени для страха, нет места для ошибок, не тогда, когда на Куинна охотятся. Дотянувшись до когтей Глэйна, я без колебаний прыгаю под дождь.
Мое бешено колотящееся сердце отдается в ушах, пока я нахожусь в воздухе, и северная стена устремляется мне навстречу. Я сгибаю колени, чтобы смягчить предстоящий удар, затем бегу в ту же секунду, как мои ботинки ударяются о каменную кладку, чтобы инерция не убила меня. Я бросаюсь вперед и едва не падаю лицом на мокрый булыжник, когда мчусь к задней части "оленина в малиновом".
Между нами сорок футов.
Тридцать. У основания башни начинается суматоха, но я сосредотачиваюсь на темном владыке и посохе, который он держит в правой руке.
“Они эвакуируют оружие пешком”, - говорит Глейн откуда-то сверху.
Хорошо. Мои легкие горят, но мне дышится немного легче. Куинн будет в безопасности.
Еще одна пара шагов присоединяется к моим, и в уголке моего глаза мелькают металлические искры. Справа от меня появляется Этос, половина его лица залита кровью, в руках у него собственный кинжал и щит вдвое меньше его самого.
Черт. Это нехорошо.
Двадцать. Я направляю свою ярость, отвергая любое представление о страхе, и вытаскиваю один из своих кинжалов с рукоятью из сплава из ножен на руке, готовясь нанести удар. Мы почти на месте —
Темный воин разворачивается, поворачиваясь к нам лицом с неестественной скоростью, с которой даже я не могу сравниться, и взмахивает своим посохом в нашем направлении. Вспыхивает огонь, несущийся к нам смертоносным потоком, и я взвешиваю наши варианты всего миллисекунду, пока мы тормозим. Он попадает? Мы умираем. Прыгнуть? Мы умираем.
“Ты не сгоришь!” Требует Глейн.
Черт, я действительно не хотел этого делать, но я мысленно открываю дверь в дом моего детства и наполняю свое тело ее силой.
—Убирайся... - начинает орать Этос.
“Встань за мной!” Кричу я, вырывая щит из его рук. Его глаза расширяются, и он отпускает меня. У нас есть секунды , поэтому я подбрасываю щит, затем просовываю его плоскую вершину между рядами камней у наших ног и опускаюсь за ним, держа руку на кожаном ремне.
Этос прыгает мне за спину, когда сила вливается в мои пальцы так быстро, что я стискиваю зубы, чтобы не закричать. Нас окружает жар, и кожа твердеет в моей хватке, когда щит превращается в камень. Огонь ревет, пылает, струится вокруг нас. Мы - скала в реке, требующая, чтобы вода разделилась.
Жар рассеивается, когда взрыв заканчивается, и Этос ныряет влево и бросает . Кинжал с рукояткой из сплава вылетает из его руки, и я поднимаюсь, сжимая свой собственный.
Выражение шока на лице темного владельца остается постоянным, когда он высыхает в нескольких футах от него и падает со стены.
Один убит, но охранников на вершине башни нет, и я вижу, как фиолетовая вспышка исчезает внутри башни. Хуже того, другой, одетый в малиновое, шагает вдоль восточной стены.
Этос вскакивает на ноги и вытаскивает свой оставшийся кинжал. “ Я возьму этот. Ты получишь тот, что в башне. Он бросает взгляд на каменный щит, затем срывается на бег, и я следую за ним, мчась так быстро, как только могу. - И мы собираемся поговорить о том, что за хрень это только что была, позже, - кричит он через плечо, но я уже проскакиваю мимо него, используя меньшую магию, чтобы увеличить скорость.
Рев Крута обрушивается с неба на город внизу, но Дрейтус, как и другие поромские города, спроектирован так, чтобы драконы не приземлялись на его узких улочках.
Две женщины с плачущими малышами на руках, спотыкаясь, выходят из дверей башни, на их лицах написан ужас. Взгляд той, что повыше, останавливается на мне,
