Виталий Либер - Дневники Города Дождей

Ух, я вышла из себя! Даже не смотря на то, что я это все наугад делала! Даже несмотря на это удар был такой силой, что я потеряла сознание! Очнулась от того, что Генри хлестал меня по щекам. Было больно, но я терпела. Мое тело до половины было измотано какой-то мерзкой паутиной. Рядом с нами нервно шевелили многочисленными паучьими лапками ужасные диванчики. Мерзость! Едва освободишься от паутины, я прикончила их. Что за твари! Еще парочка таких-же пыталась придушить корчащихся в полубреду на полу копов. Я их тоже отдубасила, так что и мокрого места не осталось. Туман на улице исчез бесследно.

Пока эти придурки приходили в сознание - мы скрылись. Конечно, мы их на улицу выволокли. Чтобы их еще кто-нибудь в том здании не попытался прикончить. Но мы постарались убраться подальше от Капитана Райгарда. Это голуболицего зануды. Надеюсь, он подумает, что это ему только привиделось!

Папочка, я знаю, что ты. Вот если читаешь эти строки, то переживаешь сильно за меня. Но знай, я у тебя сильная и самостоятельная. Я обязательно найду мамочку... Найду!

Я чертовский устала. Спасибо, что следишь за доченькой. Я спать.

Скользи там на своем фрегате. Попутного ветра!

И не садись ни на какие диванчики, я тебя прошу...

Дневник Генри Коуэлла. Запись девятнадцатая.

Еще никогда в моей жизни я не ощущал так близко этот липкий страх... страх смерти. Жуть. Так и не понял, что произошло на самом деле. И дома ли я. Может и это все вымысел. Такие случаи меняют твой взгляд на многие вещи. Ценю Алисию. Хоть это и она виновата в том, что нас чуть не придушили эти твари, но все равно спасибо! Другие всю жизнь проживут и даже никогда не узнают, что такое вкус опасностей и приключений. Я не чувствую себя героем. Героического я ничего не сделал, но какой-то внутренний стержень во мне подрос. Остро ощущаю его.

Все очень странным было. Все эти события. Дом, Капитан Райгард, опасность. Алисия, которая вдруг стала немножко другой. Конечно, смелость следовало проявить мне. Но как, когда ты не знаешь кто твой враг. Выходит, что смелость не всегда помогает. Иногда нужно думать головой, чтобы понять, кто же на самом деле на тебя напал. Удивительно.

Все эти диванчики из головы не выходят. Дома на своих вертелся весь вечер, проверяя, все ли в порядке. Надеюсь, скоро пройдет это чувство. Словно что-то не так. Это остаточное, думается мне. После опасностей всякое бывает.

До сих пор стоит перед глазами этот недоделанный кокон на мне и Алисии. Я очнулся когда, то сразу его начала снимать с себя. Мне казалось, что я на втором этаже. А когда очнулся, то понял. Что ничего то и не произошло. Мы так и уснули на диванчиках. Конечно, сейчас я понимаю, что это какая-то разновидность насекомого хотела нас сожрать. Она и усыпила нас. Что-то похожее на сороконожку. Извините, мои невидимые, что пишу так нескладно. Сам не пойму, что произошло, да еще воспоминания об их мерзком виде не дают покоя.

Снял я кокон с себя, потом с Алисии и разбудил ее. Хорошо, что я только очнулся от удара ее зонта, а то ведь мог и сознание потерять. Но, видимо, она весь удар опять на себя взяла. Как пришла в чувство, то сразу расправилась с этими диванчиками-насекомыми. Отравительное зрелище... у них там миллион мерзких лапок. Удивляюсь, почему они нас хотели медленно усыпить и придушить, а не разорвали на части.

Очень надеюсь, что Капитан и не вспомнит о нас. Очень на это надеюсь. Хотя, судя по его мерзкому выражению лица, навряд-ли это произойдет. Главное, что у него доказательств нет. А выглядеть идиотом перед школьным управлением, думаю, ему не хочется. Это радует.

Спокойной ночи. Странно все это.

Алисия Гровс. Дневник. Запись девятнадцатая.

Думаю, что все уже спят. Лисси точно спит. А я вот свечку зажгла и начну писать тебе, Папочка. Уж не знаю, как ты там. Расскажу про себя. Слушай внимательно. Сегодня утром в половине восьмого в нашу дверь постучали. Я думала, что это счастливое воскресное утро проведу в кровати. Но как бы ни так! Утро началось со стука в дверь. Ровно в половине восьмого. Пока я спустилась со второго этажа, постучаться успели еще приблизительно два раза. Это меня очень насторожило. Никто не должен был заявиться в такую рань. Даже разносчик газет не стучится в дверь, а проталкивает газету в специальное отверстие.

Только хотела открыть и мысль в голове, а вдруг на улице вновь туман? Всякое может быть, выглянула в окошко. Там была обычная погода, шел небольшой дождик. Чудь подальше я увидела часть кареты. Значит, ко мне посетители. Даже и не догадывалась, кто это мог. Вот в такую-то рань. Собралась с духом и открыла дверь. В момент открытия двери я поняла одну очень нелицеприятную вещь. Я не знаю, за сколько же миллисекунд на моих щеках загорелся румянец, но это явно произошло раньше, чем дверь успела открыться. А мысль в голове пронеслась следующая - я до сих пор в розовой пижаме! Дверь открылась и я увидела самое страшное, что могло меня ожидать. Передо мной стояла женщина - мать Генри. Чуть подальше - сам Генри. А у самой кареты - отец Генри. Мне могло показаться, но у Генри даже приоткрылся рот от изумления. Я уже было хотела закрыть дверь обратно, но мама вошла в дом. Успела взять меня за руку и повела куда-то со следующими словами:

- Алисия, мы сегодня отправляемся навестить твою сестренку Лисси. Карета готова. Это же последний день каникул? Когда ты еще успеешь повидаться с ней? Правильно, ждать еще долго. По этой самой причине мы и решили выехать сегодня.

Я была заворожена ее кожей, волосами и алой помадой на губах. Лишь попыталась возразить:

- Но...

- Не беспокойся, я помогу тебе собрать все необходимые вещи. А завтра утром мы уже вернемся. Где твоя комната?

Мы поднялись на второй этаж, а она не переставала болтать.

- Удивительно, у вашей семьи такой дом, а ты живешь в такой маленькой комнатке. Но, должно быть, тебе здесь уютней. Прекрасный выбор. А сколько у тебя разных безделушек. Можно посмотреть?

Я хотела возразить, но подумала, что возражения бесполезны. К тому же румянец еще не сошел. В голове роились мысли, мешали думать. Вообще, в таких неожиданных ситуациях рассудок оставляет человека наедине с самим собой.

- Скорей собирай вещи, мы должны успеть к обеду. И переоденься, ах. Если ты стесняешься меня, то я могу выйти.

Конечно, я стесняюсь! Подумала я. Ну как же так, к тебе в дом врываются едва знакомые люди и...

Мы выехали без десяти восемь. И ехали около трех часов. В дороге мама Генри постоянно задавала мне всевозможные вопросы. Кстати, она мне так и не представилась. Сначала, я относилась к ней не очень дружелюбно. Конечно, я не выражала свое недовольство открыто, но для меня казалась странной эта неумеренная открытость...