Наталия Касторф - Осторожно – Питер! – Свежераспечатанные тайны

– Юр, слушай, я тут подумала…

Юрик вскочил, будто ему прищемило. Во взгляде мелькнула надежда.

– Да нет, я не об этом… Успокойся, я Валеру жду.

Юрик лопался от ярости. Ну и сучка! Не-е-ет, он с этой ненормальной имеет дело в последний раз. Монстром его обзывала. А сама кто?

Собрав оставшееся джентльменство, он шёпотом прорычал:

– Ну, слушаю тебя… очень внимательно…

– Знаешь, мне тут подумалось… Как, всё-таки, хорошо, что ты мой друг, а не Валеркин…

– Почему?

– Да ты посмотри на своё поведение! Раскомандовался – дальше некуда. Там не сядь, с тем не танцуй… Если б ты был Валеркиным другом, ты б меня вообще сожрал, со свету сжил бы…

– Это какая-то новая теория?

– Наоборот, очень старая… Друг мужа или жениха обычно хуже самой ревнивой свекрови…

– Надо же…

Юрику стало холодно. Впрочем, как и заказывал. Пришлось накрыться пыльным ковриком. Он жаждал мести, очень жаждал, однако, к своему стыду, взял и заснул.

А проснувшись, увидел такое…

После того зрелища его глючило всю ночь, весь день, а также всю следующую неделю.

Ляля высилась над ним, широко расставив ноги. Как царица Савская. Или как Клеопатра, только блондинистая. Или как ведьма Макуба, вся в красном. Или как живой манекен с витрины амстердамского секс-шопа…

Затылок Юрика вдавился в пол. Повернув голову, он узрел красный туфель на шпильке. Откуда шпильки?! Тут он вспомнил тяжёлую сумку-мешок…

Дальше размышлять ему не дали. Ляля стала медленно приседать.

Таких ароматов он в жизни не ощущал. Изольда пахла по-другому.

Ляля вскрикнула пять раз, Юрик только два, но это ещё полдела. Потом начался порно-сеанс с засовыванием мокрого детского купальника в рот. Он, конечно же, узнал этот купальник. Ещё как узнал! Увидев и узнав, кончил ещё раз – больше нечем было. Интриганка выдоила всё, до спинного мозга.

– Может быть, тебе ещё и спинной мозг?

– А давай!!!

Глава 17.

"Фантомася" Надев свеженькие стринги, лежавшие у неё в сумке про запас, засунув груди в свеженький же лифчик, как бы случайно найденный там же, побрызгав подмышками дорогим французским дезодорантом, Ляля приготовилась держать ответ.

– Так ты его уже не любишь?

– Кого? Этого цветовода? Пусть скажет спасибо, что долг назад не требую.

– А бабушка всё знает?

– Щаззззз!!! Проболтаешься – убью! Не посмотрю, что ты самый любимый! У бабушки давление, ей ничего такого знать нельзя!

В ходе допроса выяснилось следующее: у Ляли была травма головы. Прямо с детства, прямо с момента, когда Юрик потерял сознание в бассейне. Интересно получилось: падал он, а повредилась, Ляля. От увиденного.

К тому моменту, когда примчались взрослые, Ляля успела его поцеловать, как это делали взрослые на экранах телевизоров.

К счастью, в СССР секса пока не было, и взрослые на экранах занимались только этим, а то бы Юрика в колонию упекли.

Вкус поцелуя Ляле понравился. Она сбе поклялась, что такого друга ни за что не упустит. Придя домой, скрепила клятву кровью.

Пока Юрик с бабушкой ворковали на кухне, она нашла ножницы, нарочно порезала палец и нарисовала красный крестик на купальнике.

И доверенность выкрала она, больше некому. Залезла к куроводихе в сумочку – и всех делов. Бабушка вину взяла на себя, чтобы не расстраивать Сироту Сирот. Дома, правда, всыпала ей хорошенько.

Подрастая и понимая, что за Юриком по возрасту ей не угнаться, Ляля подумала: пускай сначала сходит-женится, отбить никогда не поздно. Но ревновать, заставить мечтала, очень мечтала.

А тут и Дуремар убогий подвернулся. Она ему тем летом все мозги запачкала. Она ему, а не он ей! Но про хоромы пятикомнатные – ни гу-гу. Тут Ляля рассудила правильно: узнав о хоромах, Дуремар ни в какую Голландию не поехал бы…

А случай с убийством вообще полный бред.

Ляля как-то ввечеру загрустила, о нём, о Юрике. Сначала поревела у себя на кухне, а потом подумала: чего одной рыдать-то?! Помчалась к Харитонычу.

А тут и Юрик подвалил – сработал очередной Знак Судьбы.

Сколько их было, тех Знаков, Юрик со счёту сбился…

Завидев Юрика в дверном проёме, Ляля крышей прохудилась и понесла первое, что в пьяненькую голову взбрело. Про убийство! Хотела сильным шоком Юрика подольше придержать. Ну, чтоб не сразу рванул в Москву. А что пьяная была, так это снова не её вина: Харитоныч довёл до кондиции.

А сосед с Богатырского тип вполне безобидный. Он ей ремонт, этой нахалке, делал за пару бутылочек. И за право выпивать на кухне с друганами.

Напрягшись, Юрик вспомнил, что видел в углу кухни рулоны обоев и банки с клеем.

Вот, прохиндейка!

Крутую разницу между сдачей и съёмом квартиры Ляля Дуремару высылала, так как поначалу дела у него не шли. Она вбила себе в голову, что он ради неё выехал на заработки.

Ляля ни дня не собиралась жить с Мичуриным, но "благородный порыв" оценила.

Раскрутился блондинистый Мичурин лишь тогда, когда на дурь запал, не раньше. Но денежки Ляле возвращать не торопился, Он папу-маму больше уважал. Папа-мама в Воронеж вернулись с огромным кукишем. У них бизнес в Питере не получился в полном соответствии с Дверной Теорией.

Выходит, балерина-хныкалка тут ни при чём. Грабила, конечно, Лялю, но не так уж, чтобы очень…

Кстати, когда Юрик в Амстердам мотался, Ляля рванула туда раньше него и заплатила за спектакль. Это он ЕЁ узрел в витринном отражении амстердамской лавки!

Получив от Ляли целых две штуки баксов, Дуремар пустил от жадности слюну и довольно искренне сыграл раскаяние и несчастную любовь по причине, якобы, дурной болезни.

А от кого букеты Ляля догадалась с самого начала. Юрик с бабушкой, в отличие от Дуремара, артисты никудышние. Потому и заставляла настоящего дарителя сухие веники к портретику носить…

В то холодное зимнее утро Юрик от Ляли узнал ещё много чего нового. Оба ржали, как ненормальные.

Ляля даже в мыслях не имела к Юрику охладевать: шашни с белобрысым в грёбаном кафе имели целью довести его до крайней ревности. Идя в театр, она догадывалась, чем всё может кончиться, и на всякий случай прихватила мешок со шпильками и прочим сексуальным барахлом.

Допрос, плавно перешедший в оргию, продолжился немного погодя. Началась исповедь Пуаро перед любопытствующими англичанами. Ляля выложила всё, ничего не утаила.

Потом и Юрику пришлось открыться. Другого выхода ему не дали.

– Так ты меня уже любишь, кретин, или опять тебе Голландию устроить?!

– Не надо!!! Осознал!!!

– Так любишь или нет, скотина?!

– Люблю, ну тебя нах…

Сам того не ожидая, Юрик выругался в Лялином присутствии. Теперь они квиты…