Виктор Исьемини - Меняла

Но сейчас в голосе этого вышибалы, обычно очень жестокого и равнодушного, я услышал столько страха и настоящего человеческого волнения, что понял – Неспящий здесь не при чем. Должно быть, страх всколыхнул душу бандита и наверх всплыло то человеческое и искреннее, что таилось там на самом дне. Так что это не чары старого пьяницы, а сам Конь. Но и с настоящим Конем мне дела иметь не очень-то хотелось…

– Конь, тебе нужно отдохнуть, – повторил я, – да и мне тоже. У меня был трудный день.

– Хромой, пожалуйста! Ну, пожалуйста…

Он сказал “пожалуйста”? Два раза? Сильно же его встряхнула эта переделка!

– Ладно, идем.

Конь засопел с облегчением, тут же повернулся и размашисто зашагал к моей развалюхе. У порога он остановился и подождал, пока я доковыляю следом. Я привычно огляделся, затем скомандовал ему: “Отвернись!”, верзила послушно отвернулся и топтался, старательно глядя вдоль переулка, пока я не отпер дверь. Когда я разрешил ему войти, Конь, осторожно нагнувшись, шагнул в низкую для него дверь и, тут же пройдя к столу, довольно неуверенно поставил на стол небольшой кувшин. Потом он покосился на меня, видимо, ждал, как я отреагирую. У этих людей свои понятия относительно вежливости и правил приличия. Если он пришел ко мне с просьбой, то должен предложить угощение, вина или, допустим, пива. Причем степень его уважения ко мне и важность просьбы определяют дороговизну напитка. Поскольку кувшинчик мал, то содержимое наверняка очень дорогое. И отказываться мне нельзя. Я пожал плечами, достал две стопки – небольшие, под стать кувшину Коня. Затем присел к столу, кивнул гостю на стул напротив и, взяв кувшин, изучил печать на горлышке.

– Ого! Хорошее вино! Дорогое, должно быть, а, Конь?

Бандит смущенно потупился, я распечатал кувшин и понюхал напиток – запах был тонкий и пряный, вино и вправду было дорогое. Я налил и взял стакан. Конь протянул руку, сгреб свой стакан и одним махом сглотнул вино. Невоспитанный он, такое вино полагается пить мелкими глотками, наслаждаясь изысканным ароматом. Я так и сделал, осторожно отхлебнул и откинулся на стуле, ожидая, когда же наконец Конь перейдет к делу.

– Я помню, Хромой, – наконец начал тот, – помню. Там, у Обуха в Хибарах… Ты ж спас меня… Я это… Поблагодарить… Если б не ты…

И снова замолчал, должно быть вспомнил сегодняшнее утро. Я снова наполнил его стаканчик. На этот раз Конь не стал торопиться. Он протянул руку к вину, затем опять убрал ее… Опустил руки под стол… Потом, сжав ладони коленями, подался ко мне и сбивчиво заговорил:

– Страшно мне было. Знаешь, Хромой, очень страшно… Я же не помню ничего. Ничегошеньки я не помню. Как Брюхо умер, как я пришел в Хибары, почему туда – сам не знаю. Когда мы с Брюхом… Ну, когда Обух нас к колдуну послал – это же у Старого рынка было, не в Хибарах. Знаешь хату Обуха у Старого рынка?.. Во-от… Оттуда мы с Брюхом к Неспящему двинули. Хромой, почему я к Обуху в Хибары пришел? Я же не знал… Я был у Старого рынка. Там Обух меня и Брюхо… Мы оттуда… Почему в Хибары? Я же не знал! Стало быть, Неспящий знал… Я же к Обуху в Хибары пришел… Я ничего не помню… Это ты меня расколдовал, Хромой, – и вдруг Конь повысил голос, – помоги мне, Хромой!..

Глава 12

– …Помоги мне, Хромой!

– Постой, Конь, как это я могу тебе помочь?

– Ты маг, – убежденно заявил Конь, – ты чародей, как и Неспящий! Ты мне можешь такой амулет сделать, чтобы меня чары Неспящего не брали!

– Да с чего ты взял, Конь, что я чародей? Ну, я был солдатом, подсматривал кое-чего за колдунами. С амулетиками всякими я наловчился – да, но сам я не…

Я сам чувствовал, что сейчас не в ударе, что мои контраргументы звучат слишком вяло.

– Хромой, я знаю, что ты тоже колдун, – продолжал напирать Конь, – помоги мне, Хромой!

– Ну… Ты даже сам не понимаешь, о чем говоришь.

– Я-то понимаю. Знаешь, Хромой, я ведь у Обуха всякого насмотрелся. Я знаю, что я не большой умник, но только я и не пацан какой. Понимаю кой-чего. Теперь ты меня послушай, Хромой. Неспящий ко мне в голову залез, так? Молчишь… Я знаю, что так. Хромой, если старый пьяница меня еще раз прихватит – значит, сможет опять мне в башку забраться. А если я знаю, что ты колдун, то и он узнает. Тогда и тебе кисло придется. Помоги мне, дай мне амулет, это же и тебе самому нужно, понимаешь?

– Интересно придумано… Кто тебя надоумил, Конь?

– Никто, я сам допетрил. Ты на меня не обижайся, Хромой, но у вас, у колдунов у всех, мозги малость набекрень. Вот я и придумал, как тебя уломать, чтобы ты мне помог. Помоги, Хромой, а? Знаешь, как страшно, когда тебе в башку кто угодно залезть может? Особенно, если такая сволочь, как Неспящий…

– Ладно, Конь, я попробую… Но ты пойми, я не мастер. Неспящий – большой колдун, настоящий, а я так… Мелочь против него. Это как если бы Пуд против тебя драться вышел, понимаешь?

По его дурацкой ухмылке я понял – понимает. Слава Гилфингу, наконец-то хоть улыбнулся. А то ведь перепуганный такой сидел… Хотя есть с чего ему перепугаться. Так что я, пожалуй, смогу взять с него плату за свои услуги. А для него это будет платой за страх – или платой за избавление от страха?

– Значит так. Я попробую, Конь. Но на мой амулет ты не очень рассчитывай, лучше беги от Неспящего. Все же ты очень легко магии поддаешься, поэтому у меня и получилось тебя расколдовать… Мы сделаем так – я сейчас займусь твоим амулетом, а ты мне взамен расскажешь о планах Обуха. И не кривись. Сделка есть сделка. Я ведь тоже сейчас здорово рискую, поэтому должен знать, что происходит. Ну как, по рукам?

Конь задумался, опустив глаза. Он повертелся на месте, стул под ним скрипнул. Все так же не глядя на меня, он взял стопочку с вином… Понюхал. Поставил. Снова взял. Выпил вино одним глотком. Снова зачем-то понюхал пустой сосудик. Осторожно поставил его на стол. Видимо, думать с непривычки ему было тяжело. Я не собирался на него давить и молча ждал его решения. Проблема перед бандитом и впрямь стояла серьезная – с одной стороны, ему никак не полагалось выкладывать секреты атамана кому бы то ни было, с другой стороны – он и ко мне обращался с совершенно исключительным делом. Пока он думал, я спокойно допил свое вино и снова наполнил стопки. Возможно, именно это Коню и помогло, а может он вовсе и не думал, а просто тянул паузу, чтобы продемонстрировать, как ему тяжело решиться нарушить правила разбойничьего уклада. Наконец он произнес:

– Согласен. Только ты сам гляди, Хромой – много ли у Обуха теперь ко мне веры? Я теперь и сам себе не верю… Ну и рассказывает он при мне не много-то.

– Это ладно. Ты рассказывай, что знаешь, а я уж сам решу. Ты сиди и рассказывай, а я пока соберу все, что мне понадобится для наведения чар. Сиди-сиди!