Татьяна Тихогова - Гости из прошлого

2

Ио долго и зло болтался в послушной машине по вечернему городу. Он не мог простить себе минутную слабость. Поверить какому-то сопляку, пожать ручки, фу-у-у, прямо наваждение какое-то. И тут же отчетливо понимал, что помощи больше ждать неоткуда. Так уже было… Не раз… Это было начало конца. Их конца. Их вылавливали по одиночке и все. Сейчас он чувствовал, что пошла охота на него и Эо. Где сейчас этот безумный влюбленный? Все повторяется. Эя всегда попадалась первой, за ней пропадал Эо, а ему, со зла становившемуся невменяемым, крушащим восставший против них мир, конец приходил в последнюю очередь…

Впервые он попросил о помощи… "Если вы поможете спасти нашу Эю…" Эта убогая фраза сверлила его мозг вот уже час подряд, когда он, пытаясь справиться с растущим гневом на самого себя, бросал линзу то круто вниз, то взмывал вверх, не останавливаясь на перекрестках, заставляя отскакивать в страхе перед обезумевшей машиной других водителей. Счастье, что их было очень мало в этот час. Наконец, почувствовав себя совсем измотанным, он вывел линзу в психополе на уже знакомом четвертом ярусе и, пробороздив брюхом и так потрепанной машины по тротуару, вышел.

Три окна светились в пустом пространстве на уровне второго этажа. Ио уверенно поднялся по ведущей туда лестнице и позвонил в звонок…

… Арина Евгеньевна вздрогнула. Ей показалось, что звонили в дверь. Быстро пройдя в прихожую, она распахнула дверь… и пожала плечами. "Опять…", подумала она…

…Ио прошел мимо кутавшейся в шаль женщины прямо на кухню, сел в угол и закрыл глаза.

Капала вода из крана. Шумел закипавший чайник. Тикал будильник, лежавший на боку. Пахло… картошкой, которая тихо шкворчала под крышкой в черной закопченой сковороде.

Он здесь в последнее время бывал очень часто. Сидел в углу, слушал звуки этого дома и молчал.

Мир иллюзий позволял делать и это. Но в мире иллюзий должен был остаться его фантом, который сможет потом позвать Ио, что и сделает его прежним, видимым.

А пока, он наслаждался минутами отдыха. Ему нравилось наблюдать, как эта женщина ходит по квартире, заваривает чай, сидит, уткнувшись в книгу, потом он уходил, он очень щепетильно относился к тем минутам, когда человек должен остаться один… Иногда Ио тоже пил чай, исхитряясь всеми способами, чтобы она не увидела. Сейчас она просто стояла у окна, и спокойствие ее лица заставляло его забыть понемногу о своем гневе.

Он давно понял, что здесь он неспроста. Долго сопротивлялся тянущему душу желанию все время возвращаться сюда. И теперь всеми вечерами просиживал в этом углу. Здешний кот постоянно шипел на него, а Соня смеялась, говоря матери:

— Наверное, домовой завелся, мам, чаю пришел попить…

Она даже не представляла, как близка была к истине. А Ио, прищурившись, сверлил ее взглядом. Что, если она может увидеть его? Бывали и такие людишки… Но нет, Соня не видела.

В этот же вечер, Соня совсем по-другому посмотрела на кота, сидевшего сейчас у ног Ио и, задрав большую упрямую голову, прижав небольшие пушистые уши, смотревшего прямо в лицо разомлевшему в тепле мужчине. Нахмурившись, Соня обернулась к матери и проговорила:

— Надо что-то делать…

— С чем? — не поняла Арина Евгеньевна.

— С домовым… — Соня теперь стояла лицом к Ио, скрестив руки на груди.

"Еще одна…", подумал он, "…только уши не прижала…, надо уходить…, а то начнется. Веником махать, или лаптем… или что они там обычно делают с нечистой силой?"

Арина Евгеньевна улыбнулась.

— Не надо, Соня, не надо… — сказала она быстро, не глядя на то место, куда пялился котяра.

Ио почувствовал себя непривычно… идиотом… "Неужели, она видит меня…", злость обдала его волной удушливого жара. Теперь все смотрели на него, пора бы ему и убраться, но ему стало интересно. Просто забавно… Его начинало потряхивать. Он переводил глаза с одного лица на другое, и тупо ждал.

— Я, Соня, знаю, что он здесь, — тихо проговорила Арина Евгеньевна, наконец, посмотрев незнакомцу прямо в глаза.

Ио, уставившись ей в лицо, сидел, не шелохнувшись. Его словно пригвоздило в этом дурацком углу, на этом табурете.

— Кто… он? — дочь медленно повернулась к матери.

Арина Евгеньевна повела плечами, показывая молча, что она ничего не знает об этом. Соня смотрела на нее, округлив глаза.

— Ты его видишь? — растерянно спросила она.

Женщина кивнула головой и опять посмотрела на Ио. Тот побагровел. "Конченый город, он меня доконает…", подумал он. Но он застрял, ему надо было услышать, что она скажет, почему-то это стало очень важно для него.

— Вижу, — она проговорила, глядя в глаза Ио, — я тебя вижу…

"Все, этот бардак пора кончать", подумал устало он, и в одно мгновение ушел…

… Остановившись на тротуаре перед лежавшей на брюхе машиной, он вздохнул. "Может, надо было показаться?", такой вопрос возник у него за всю его бесконечную жизнь пожалуй во второй, или в третий раз…

Вокруг было холодно, темно и тихо. Паразитов-цирцеиан было мало, здесь на нижних ярусах, в спальных районах мегаполиса их было всегда меньше, им здесь было скучно…

Заметив на другой стороне улицы приближающуюся к нему фигуру Эо, Ио окаменел. С некоторых пор он стал опять бояться известий…

Эо равнодушно произнес бесцветным голосом:

— Я нашел Эю в пустыне Дервиша… — сделав паузу, фантом монотонно повторил, — я нашел Эю в пустыне Дервиша… Я нашел Эю в пустыне Дервиша…

Он еще продолжал повторять вложенную в него фразу, а Ио, отвернувшись от него, быстро пошел к линзе. За его спиной выполнивший свое задание фантом медленно таял в тяжелом, душном воздухе этого мира.

3

В кромешной тьме мрачной комнаты растерзанное сознание Эи слабо теплилось. Ей казалось, что ее размазали тонким слоем по ставшему густым воздуху. Одно было странным во всем этом. Ее ощущение. Ощущение, что она смотрит сама на себя. В первое мгновение она странно успокоилась. Наконец-то… Нашелся тот, кто сумел ее убить. Неужели свершилось? И она видит себя глазами своего вырвавшегося из тела духа… А им-то говорили, что это невозможно… Первое оцепенение стало рассеиваться, и она вдруг поняла, что не может тронуться с места… "Нет, не может быть… Это не смерть… Что-то другое… Неужели плен? Да, это плен!", медленно дошло до нее.

Ее тело висело в воздухе перед ней, вытянувшись напряженно, запрокинув голову, а она его рассматривала, не в силах сделать хоть что-нибудь. Больше всего ее бесили ее мысли, которые ей не давали сосредоточиться. Они текли вяло, даже не текли… капали или даже не капали… Они будто брались из ниоткуда, хаотичные, чаще бредовые, прерываясь откровенными галлюцинациями, и, резко обрываясь, обрекали ее почти на безумие… Но, в мгновения, когда ее разума касалось просветление, она начинала искать путь.