Владимир Аренев - Под небом голубым

9. Вот так я единственный раз слышал о Строителях. Насколько я понимаю, вы один из них. Может быть, расскажете о себе?..

ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.

10. — Может быть, расскажете о себе?.. — робко спросило манекеноподобное создание.

Он задумался. «Рассказать? Почему нет?» И открыл рот… но — ни слова. Словно пересохший фонтан, он шевелил губами, словно пересохший фонтан — давился сухим воздухом; слов не было.

Создание ждало, участливо наблюдая за потугами человека. Но — показалось или на самом деле? — сидевший за дырами-глазами отпустил рычажки управления и злорадно потирал тоненькие волосатые ручонки.

«Ну что же ты?

/А что, приятель? В чем, собственно, дело? У тебя целый гардеробище воспоминаний — примеряй любое. Почему бунтуем?/ Но я… я помню только то, что происходило в городе…

/Верно. Но и это — немало, ведь так? Вот и довольствуйся…/ Заткнись!

Я должен вспомнить!..

/Уже не вспомнишь, даже не старайся. Да и было ли с тобой что-нибудь «до города». Спроси-вон у манекена, положено ли обитателям помнить о своей загродной жизни. Спроси-спроси, — и он тебе ответит, что…/»

— Что бы ты хотел услышать обо мне?

Существо шевельнуло плечами:

— Не знаю. Побольше всего.

— Тогда я расскажу, откуда у меня появился этот меч.

«/Ну да, конечно, — ты ведь не помнишь ничего друго…/ Вспомню!

/Как же, вспомнишь — если забыл даже то…/ Вспомню!

…Обещаю. Но — не сейчас».

ЧЕЛОВЕК. ВОСПОМИНАНИЯ.

11. …поежился, сунул руки в карманы и, насвистывая старенький мотивчик, отправился на поиски сада.

12. Чуть позже, когда снова настало Время Врат, человек впервые увидел, как растет город, за счет чего.

Он шагал по опустевшим улицам и вдруг увидел Обитателя.

На сей раз они больше напоминали людей, а не дурацкие ящики на колесиках, вот только — безголовых людей. У Обитателей в самом прямом смысле не было головы; тело заканчивалось широкими плечами, выше которых — пустота. Глаза же и рот располагались у этих созданий в районе живота, что, вероятно, имело определенные преимущества. Например, чтобы попасть в желудок, пище не нужно было преодолевать долгий путь сверху вниз — она сразу оказывалась там, где ей и полагалось быть. К тому же, оснащенные гибкими подвижными губами, рты Обитателей, словно руки, могли ощупывать пространство перед собой и безошибочно определять, съедобен ли попавшийся им предмет. Это великолепное физиологическое решение устраняло то звено в эволюции, через которое, кстати, проходят и люди. Какому человечьему ребенку не приходилось в детстве слышать: «Не суй в рот что попало! Тем более, грязными руками! У тебя же будет болеть живот!» А так — отпадала необходимость в чистых вспомогательных конечностях — губы сами подхватывали все, что попадалось им на пути, а широкий мокрый язык деловито обследовал образец и выносил вердикт. Чаще всего находка расценивалась как съедобная и перекочевывала в желудок, уже на пороге приветствовавший гостью радушным урчанием.

Поначалу человек боялся, что станет одной из закусок какого-нибудь Обитателя, но со временем выяснилась вся необоснованность подобных подозрений. Нет, безголовые отнюдь не сторонились его; из-за того что глаза у них располагались в районе пупка, обитатели не могли вовремя сориентироваться и часто наталкивались не только на человека, но и друг на друга. При этом они злились, словно маленькие дети, пронзительно повизгивали, норовили толкнуть обидчика плечами и выделяли изо рта липкую теплую жидкость неопределенного цвета. Но когда соображали, что перед ними находится не сородич, а человек — испуганно замолкали и убегали прочь.

За те несколько дней, в течение которых в городе жили безголовые, весь мусор с улиц исчез. Они пожирали все подряд, один раз человек видел как огромный, откормленный обитатель ухватил маленького и сунул себе в рот — через пару минут жертва уже полностью исчезла в чудовищной пасти.

«Похоже, они растут. Когда появились, они ведь были намного меньше. Интересно, что произойдет, когда безголовые начнут пожирать дома?» Но до этого дело не дошло.

13. На время обитания безголовых сад приобрел странный вид (ну, он и раньше-то выглядел странно, но теперь…). Деревья стали невысокими и искривленными, как будто некий великан брал каждое из них за верхушку и закручивал в спираль, — и вот теперь они стояли, словно выжатые порции мокрого белья, растущие прямо из земли. Однако же не деревья придавали саду сходство с бредовыми видениями тяжелобольного — не деревья, а ограда. Нет, это был не забор, и даже не колючая проволока с мятыми красными флажками, наколотыми через определенные промежутки, — зеркала. В рост человека, в массивных фигурных оправах; безжалостно правдивые. Когда смотришь в них, казалось, видишь даже то, чего невооруженным глазом не разглядеть: глубокие морщинки на лице (а ведь, кажется, не было), дыра в кармане (а зашить — никак), неуклюжая черная щетина (побриться бы), картонная пустота неба (раньше… нет, замечал, но чтобы до такой степени…).

Обитатели боялись зеркал. Вероятно, именно поэтому те и ограждали сад от безголовых. Ни камень, ни дерево не стали бы для этих существ сколько-нибудь значительной преградой — их бы попросту сожрали, а потом принялись за деревья.

В сплошной стене зеркал имелось несколько проходов. Человек забирался сюда, протискиваясь меж холодящих оправ с цветами, зверьми и звездами, мыл в ручье одежду, измазанную слюной безголовых, и совершал прочие процедуры. Потом покидал сад и возвращался в комнатку под фонтаном.

Так прошло несколько дней.

14. На сей раз Преображение застало его в саду.

Он уже поел, помылся и как раз собирался выйти, когда обнаружил, что проходы между зеркалами сузились. «Нет, конечно, сегодня у меня отменный аппетит, но не настолько же…» Несколько попыток протиснуться между оправами подтверждали наблюдение, но никак не объясняли случившегося.

«/Впрочем, тебе ли привыкать к чудесам?/» Однако даже больше, чем увеличившаяся сплоченность среди зеркальных рядов, настораживало другое: поведение безголовых. Суетливо, отчаянно визжа и толкаясь, они убегали куда-то к стенам города. Некая неведомая сила напугала их до смерти, и Обитатели, похоже, обезумели: часто натыкались один на другого, а наткнувшись — застывали на месте, растерянно моргали глазенками и пускали слюни. В такие моменты безголовые напоминали перешептывающихся революционеров-заговорщиков.

Две-три группки Обитателей стояли сейчас в пределах видимости человека. Неспособный сбежать из сада, он прислонился к ледяной зеркальной раме (острый луч металлической звезды больно упирался в лоб) и наблюдал. Казалось, происходит что-то очень важно, такое, что просто нельзя пропустить.