Елизавета Абаринова-Кожухова - Берегись вурдалака

– Григорий Алексеич, все это очень важно и очень правильно, – перебила его Ольга Ивановна, слушавшая концептуальные рассуждения управляющего как-то не очень внимательно. – Если вам не трудно, изложите ваши идеи письменно, и в самое ближайшее время мы их рассмотрим на расширенном правлении.

– Слушаюсь, – кивнул Семенов, пряча свои прожекты в черную папку.

– Я хотела с вами поговорить совсем о другом. Все время дела, все время люди… Вы и представить не можете, как мы с мамой вам благодарны.

– Ах, Ольга Ивановна, да ну что вы, какие пустяки, – скромно махнул рукой Григорий Алексеевич, хотя эти слова были ему весьма приятны.

– И вовсе не пустяки! Ведь вы продумали всю эту комбинацию с похоронами, да и документы для заграницы тоже достали. Конечно, Григорий Алексеич, я прекрасно понимаю, что все это вы сделали не ради корысти, а из преданности нашей семье – и все-таки. Что я могла бы сделать для вас?

– Ну, Ольга Ивановна, по-моему, вы уже тем сделали для меня очень много, что рекомендовали на пост управляющего. Право, и не знаю, смогу ли я оправдать ваше доверие?

– Батюшка всегда был очень вами доволен, – возразила Ольга. – Я всего лишь официально утвердила то положение, которое вы при нем занимали. Скажите, что я могла бы сделать для вас лично?

– Ну, разве что выйти за меня замуж, – пошутил Григорий Алексеевич и сам же первый захохотал своей не очень умной шутке.

– Вы это серьезно? – Ольга поглядела на Семенова лучащимися от счастья глазами.

….

– У нас будет самая-самая чудесная свадьба, – говорила Ольга Ивановна пол часа спустя, все так же счастливо глядя на возлюбленного. – Давай сыграем ее уже на будущей неделе!

– Ольга Ивановна, не забудьте, что у вас траур, – сдержанно возразил Семенов. – Да и исчезновение вашей матушки еще у всех на памяти. Если вы не против, то повременим хотя бы с месяц.

– Как скажешь, любимый, – Ольга жарко поцеловала Григория Алексеевича прямо в губы. – Знаешь, я сегодня так счастлива, что готова любить весь мир, всех людей!

– И даже ди-джея Гроба? – усмехнулся Григорий Алексеевич.

– И даже его! Не один же он виноват в том, что он такой.

– Это верно – не один, – подтвердил Семенов. И глянул на старинные часы с позолоченным маятником. – Как раз десять, только что началась его передача "Предполуночный эфир". Не хотите послушать?

Сказав это, Григорий Алексеевич вовсе не предполагал, что Ольга Ивановна согласится. Но Ольга Ивановна, почувствовав, что Григорий Алексеевич просто хочет ее немного поддразнить, будто несмышленую девочку, упрямо ответила:

– Да, хочу!

Делать нечего – Григорию Алексеевичу пришлось включить приемник. И из дорогих стереоколонок карельской березы, сделанных по индивидуальному заказу покойного Ивана Владимировича, полился противный голосок ди-джея Гроба:

– Итак, дорогие слушатели, мы только что осветили три вопроса, долгие годы волнующие умы всех нас, то есть всей многострадальной российской интеллигенции: кто виноват, что делать и беременна ли Пугачева. А если да, то от кого. А теперь перейдем к менее актуальным вопросам общественной жизни нашего города. Как всегда, мы ждем ваших звонков, на которые попытаемся ответить в прямом эфире. А так как звонков пока что нету, то я хотел бы сказать пару ласковых слов об обстановке в городе. Как вы уже наверняка догадались, речь пойдет о коррупции в высших слоях городского общества, по сравнению с которой даже предполагаемое убийство банкира Шушакова его супружницей кажется пустяком, недостойным нашего внимания. Тем более, что вдовушка, кажется, все-таки не при чем – банкир и впрямь откинул коньки естественным способом. Поэтому, если Ольга Ивановна-старшая в славном граде Лондоне, что на брегах туманного Альбиона, сейчас слушает "Голубую волну", в чем я ни на миг не сомневаюсь, то я хотел бы принести ей извинения и искренние соболезнования по случаю двух невосполнимых утрат – Ивана Владимирыча и Фредика.

– Ну вот видите, Григорий Алексеич, даже у этого фигляра иногда совесть пробуждается, – с победным видом произнесла Ольга. – Завтра же пошлю маме депешу в Лондон, чтобы возвращалась!

– Решать, конечно, вам, Ольга Ивановна, однако я бы на вашем месте не торопился, – осторожно возразил Григорий Алексеевич. – Может быть, все это лишь уловка, чтобы вернуть ее, так сказать, в добровольном порядке. А потом вдруг "обнаружатся" некие дополнительные обстоятельства, и вашу матушку запрут уже не под домашний, а под самый настоящий арест.

– Надо же, а я и не подумала, – сокрушенно развела руками Ольга. – Что бы я без вас делала!

– Совсем пропали бы, – Григорий Алексеевич шутливо погладил невесту по голове.

А ди-джей Гроб продолжал вещать:

– Речь, как я сказал, о другом – о коррупции, пронизавшей весь наш город сверху донизу. Под верхом я имею в виду нашего мэра и его, извините за выражение, камарилью. Они чувствуют, что их время вот-вот пройдет, и поэтому воруют уже по-черному, без оглядки на закон и уж тем боле на такой пустячок, как общественное мнение. Как мы знаем, через несколько месяцев состоятся муниципальные выборы, и у нынешних "отцов города" нет ни малейших шансов удержаться у власти. Вернее, не было, пока был жив Иван Владимирыч Шушаков. Конечно, и он был далеко не безупречен в смысле законности и правопорядка, но только покойный олигарх, с его миллионами и пиар-ресурсами, мог на выборах составить конкуренцию нынешнему вору. Простите, мэру.

– Что за чушь! – не выдержала Ольга. – Папа ни разу и не заикался, что хочет стать мэром!

– А не потому ли господин Шушаков так скоропостижно скончался незадолго до начала предвыборной кампании? – продолжал "поливать" неугомонный Гроб. – Не в этом ли направлении следует покопаться нашей славной милиции? Впрочем, к нам поступил телефонный звонок. Алло, мы вас слушаем, вы в прямом эфире. Пожалуйста, представьтесь.

– Меня зовут профэссор Каширский, – зажурчал в динамиках приятный бархатистый голос. – Я психотэрапэут и ученый широкого, можно сказать, энциклопедического склада…

– Как он сказал – Каширский? – удивленно переспросил Григорий Алексеевич.

– А что, вы с ним знакомы?

– Да нет, просто где-то слышал. Или даже читал в "Науке и жизни". Только там его, кажется, звали как-то чуть по-другому…

– Слушая ваши передачи, я пришел к выводу, что в них непропорционально высока концентрация темной энэргии, выплескивающейся в виде так называемой "чернухи", – наукообразно вещал профессор Каширский, – и в качестве своего рода противоядия хотел бы попотчевать уважаемых радиослушателей своими целебными устаноуками.