Елена Лобанова - За Пределом

Тиалас даже проникся сочувствием, несмотря на багрянку. Надо же — такая любовь, а ничего не готово.

Амалирос подкрался к ведущей вниз расщелине. Острый камень, узкая щель — и ничего больше. Но Темный чувствовал, что там есть нечто, что его бодрит и радует.

— Светлый, я сейчас открою проход. Там не один выползень. Это точно. И пещера — хороша. Ар Минэль, Вы забегаете за нами и Создатель Вам в помощь. Прятаться в коридоре не советую. А вдруг, мой Правящий Собрат упустит своего выползня…

— Амалирос, я живое чувствую и на расстоянии. Выползень — один. Может, на тебя багрянка все-таки подействовала?

Когда камень застонал, Ар Минэля вжало в стену. А дальше он припоминал с трудом и отрывочно.

Два перемазанных маслом эльфа ворвались в пещеру через новый проход и оказались прямо перед огромной самкой. Никого больше не было. Тиалас, как привычный к гидрам и щупальцам, занялся хвостом. Амалирос, по привычке, ушел от хвоста и вцепился зверю в горло. Ар Нитэль метнулся следом за Правителями, потерял бочонок, вернулся, едва не попал под когтистую лапу и влез на самый высокий сталактит почти в центре огромного озера. Пещера была, действительно, прекрасна. Со стены стекал подгорный водопад. Струи мягко перетекали в зеркало воды. На полу пещеры извивался страшный зверь. Амалирос хохотал, уворачиваясь от челюстей твари. Тиалас пытался задушить хвост.

Когда самка начала стегать хвостом, то есть Тиаласом об пол, Ар Минэль переполз на сталагмит и устремился к потолку. Бочонок мирно покачивался на глади воды.

— Ар Минэль, сползайте! Тиалас! Ты жив? Выпьем! Нет, ну скажи мне, как можно задушить такого зверя за хвост, а? У неё даже глаза выпучились. Я раньше такого не видел. Душу и думаю, почему такой эффект? Давай, Озерный, еще по одной! Ар Минэль, пишите: в хвосте у выползня присутствуют жизненно важные органы… а, нет, не органы. Тиалас, она собиралась кладку начинать. Вот, смотри, яйцо почти вышло. Да, опыт — это очень ценная вещь. Поздравляю, Светлый, еще чуть-чуть и ты помог бы ей снестись. Не огорчайся. Считай, что это половина выполняя, из тех двух, что я должен за гидру. У нас в бочонке сколько? Что-то плескается? Тогда, перед нами стоит задача — опустошить емкость, разрезать выполз…ницу и собрать яйца. Тиалас, не хочешь — не ешь! Мы шли сюда, чтобы понять, как они размножаются. Вот сейчас и посмотришшшь. И видишь, я оказался прав, когда говорил, что выползень — не один. То есть, как это «где второй»? И второй и третий и не знаю, какой еще — все внутри. В выпол…занке.

Лаариэ уселась в кресло возле арки. Единственное, на что у неё рука не поднялась заморозить — были цветы в вазах. Уж очень нежно они выглядели. Остальное покрылось инеем. Если ей суждено мерзнуть в мокром, ну почти мокром, платье, то почему кому-то должно быть тепло? Она поплотнее завернулась в покрывало. Из прохода, одного или двух, или трех, эхом разносились голоса. Голоса пели, и они приближались.

— Нет, Тиалас, тебе надо было быть Знающим! Это же надо — секрет выползней. Хотя, тебя послушаешь, так это и не секрет, а самое что ни на есть естественное размножение. Ну, кто бы мог подумать! — Амалирос водрузил на стол бочонок и вытащил из него яйцо в мягкой, не до конца затвердевшей оболочке. — Ар Минэль! Вот это — на кухню. И скажите Открывающим Кастрюли, что я хочу видеть ужин не как можно быстрее. Пусть добавят масла, жареных гренок, гусиную печень и икру морских стрекоз. Запечь на пару под крышкой и подать. Живо! Тиалас, это гениально!

— Не пре-у-величивай! Просто вы, Темные не смогли понять сути проходов под водой. Все — просто, Темный. Есть выползни, есть еда и есть вода. Одно другому сопутствует — иначе — никак. Но как выползни попадают в закрытые пещеры?! Просто! Эта тварь, неспособная заботиться о потомстве, просто оп… оп-ло-до-тво-ряема… о, выговорил, в младенчестве. То есть, как вылупится из яйца, так сразу и — шасть в воду! А там — полный Темный разврат молодняка. Молодняк по водным протокам попадает в и… изо… лированные пещеры… наливай, а там уже ест этих жестких личинок, что живут в озерно-подгорной воде. И разрастается до определенного живота… Ну, до размера непроходимости пуза, пуза в щель, по которой этот выползенок туда занырнул. Как подрастут, так и остаются в найденной пещере, где и достигают взрослого размера. Возможно, пожирая более мелких. Особенно поражает тип кладки. Амалирос, это просто и действенно! Когда заранее оплодотворенная самка живет и растет, яйца созревают в ней всю жизнь по мере надобности и накопления помета в пещере. А иначе, откуда тепло? Эта тварь не способна ничего высидеть. Она закапывает пару яиц в помет, они там греются, а свежие выползни убегают от мамаши через подводные ходы сразу по вылупля… вылуплении. Если выползята найдут пещеру с этими, не знаю, как вы тех кожистых мокриц называете, значит — выживут. А нет — ну, значит и — нет. Разве вы не находили пустых пещер, где в озерах этих мерзких червей слишком много?

— Ну, Тиалас! Завтра будешь писать научный труд. Находили. Просто мы под водой не можем так далеко чувствовать. Ну, Светлый, ну нащупал! Но выползня, за хвост! И… знаешь, ты должен это попробовать. Шестнадцать яиц. Некоторые, ну, почти как икринки. Эти засолим. А с гусиной печенью, не сопротивляйся, сейчас принесут. Ты, наверное, все последние годы только салат из одуванчиков и сиори ел. Светлый, у тебя трава из ушей расти начнет. Давай! Мне для сына нужна нормальная невеста, а не травоядное существо. Будешь есть полноценную еду — возьму тебя… этим… как его… короче, выпьем и оно в тебя само проскользнет. Откормим тебя и оплодотворяйся! Ну?! Не понимаешь? В выползнях ты понимаешь большшше. Короче, Светлый, ты нормально питаешься, оплодотворяешь свою гидру, прости, Лаариэ, и мы потом совмещаем наши возможности с вашими способностями. Ты что, никогда не мечтал о дочери? Активнее мечтать надо было! Ну и что, что Лаариэ мальчиков хотела? Твое мнение вообщщще хоть где-то учитывается? Фи, Светлый! Ты же задушил двести восемнадцать гидр и один выпол…зня… выползенс… хвост выползня! Нассстойчивее надо быть. И никаких болот. Запрем наследников на пару лун в одной пещере — никуда не денутся, познакомятся как положено.

Амалирос достал из-под стола бочонок. Бочонок был приятно холодный, но странно пухлый. Багрянка торчала между досок натеками. Ободья почти разошлись, крышку и дно вспучило и выгнуло. Замерз. Повелитель потряс «сосуд». Камень камнем.

— Ну, Светлый! И что это? — Амалирос сдернул пальцами железный обруч.

Бочонок, распахнул доски, как цветок лепестки. Багрянка торчала ледяной глыбой, повторяя форму своего вместилища. Темный оторвал выпуклый натек и с хрустом прожевал.