Дмитрий Вернидуб - Корона Лесной феи

— Помню: «Любовь и вера», — улыбнулась Тина.

— Так вот, вся усмариловая магия — ничто по сравнению с тем, что несут в себе эти два слова! Они составляют основу подлинного, природного волшебства. Те, чья душа хранит эти истинные зерна мироздания — уже волшебники, и для них времени не существует. А те, у кого в душе лишь решето для просева повседневной муки, становятся послушным тестом злых сил, и им всегда не хватает времени. Понимаешь?

— Да.

— А теперь, тебе пора отдохнуть. До встречи, Тина — Златовласка!

Как ни поглощена была Тина уроками Лесной феи, у нее хватало и других забот, связанных с повседневной жизнью Нового Хойбилона. С тех пор, как большинство мужского населения Эред-Бегаса отправилось в военно-морской поход, дел у Тины заметно прибавилось. То, чем раньше занимался Олли, теперь делала его жена. Вот и сейчас Совет поручил ей устроить охоту на огромную сороконожку, бесчинствующую на склонах окрестных гор — последствие безобразий малыша Лило.

Сам сорванец был отправлен с папашей Уткинсом на открытие ярмарки в Новом Хойбилоне. Перед тем как запрячь лошадок, Уткинс долго стенал и умолял дочь пощадить его седины, но, увидев в Тинином взгляде глубокую непреклонность, сдался. И то, только тогда, когда в его присутствии Лило строжайшим образом объяснили: не озорничать, не дразниться, не удирать, не сводить с ума, не пререкаться и, ни в коем случае, не вырастать перед каждым встречным гномом со словами: «Мое почтение, ваша достопочтенность, не сочтете ли вы за труд передать от меня привет Магистру Будинреву?»

Откуда у малыша возникла уверенность в том, что любой гном каждый день имеет дело к своему Магистру, а Магистр общается с каждым из своих подданных, не понимал никто. Однако Лило не унимался. Гномы, оторопев под его натиском, спешили как можно быстрее ретироваться. Это раззадоривало проказника еще больше.

Когда Лило с дедом отбыли на ярмарку, Тина призвала себе в помощь еще двоих «охотников»: среднего Модла и младшего Прыгла, верных помощников Болто Хрюкла. Пограничники, оставшиеся на материке, кроме тех, кто сторожил крепостные ворота да смотрел за порядком, почти все находились на дальних переходах, охраняя покой жителей поселений. Набеги морков хоть и сократились, но угроза по сей день оставалась.

Прыгл явился в огромном железном шлеме, у которого все время сваливалось забрало. Модл нес на одном плече рогатину, а на другом копье приятеля. Передвигаться с копьем, придерживая при этом рукой забрало, Прыгл не мог.

— Ну и ну! — сказала Тина. — Похоже, вы решили убить монстра головой Прыгла.

— Зато голову не откусят! — обиженно прогудел тот из глубины железного сооружения.

Следы сороконожки вели на «крышку» Бочковой горы. Там, среди редких кривых елок и россыпей каменных валунов, чудище устроило себе берлогу. Об этом говорили многочисленные овечьи и коровьи кости, разбросанные на подступах к убежищу кровожадной твари. Средний Модл пнул ногой обглоданный бараний череп и с видом опытного следопыта заключил:

— Она где-то рядом.

Второй помощник Хрюкла тащился в конце маленького отряда, спотыкаясь на каждом шагу, но упорно отказываясь снимать с головы шлем.

— Вот интересно, — спросила Тина, — зачем шлему забрало, если через него ничего не видно?

— Забрало вещь нужная, — ответил Модл, — только наш Фруди, — первый помощник ткнул пальцем в сторону второго, — глазами до прорезей почти не достает.

И сейчас же, словно подтверждая его слова, Прыгл споткнулся об очередной камень и, растопырив руки, кувырнулся через него, громко вопя и грохая железом..

— Ты что, мы же на охоте! — накинулась на него Тина. — А что если этот тарарам спугнет сороконожку?

Но беспокоилась она напрасно. Пока средний Модл подходил к оглушенному другу, чтобы помочь ему подняться, из-за валунов раздалось жуткое, раздирающее душу шипение. Звук загудевшего от удара о камень шлема и Прыгловы вопли только пробудили у дремавшей гадины аппетит.

Огромное склизкое насекомое высунулось из укрытия, медленно шевеля жвалами. Зелено-черные, в полголовы глаза без зрачков напоминали слепые окна и ничего не выражали. Сама смерть смотрела сквозь них.

Ближайшей жертвой был средний Модл. С хрипом и стрекочущим шумом сотен ног гадина рванулась к добыче. Но Тина бросила навстречу сгусток огня. Крутящееся пламя лишь слегка задело монстра, но сороконожка, издав высокий свистящий звук, притормозила.

Это спасло среднего Модла. Невысоклик успел развернуться и выставить рогатину. Рогатина сжала бока чудовища где-то между третьей и четвертой парой кошмарных сороконожечьих ног. Раздался хруст.

Даже очень сильный невысоклик не сильнее годовалого бычка. А уж бычков-то гигантское насекомое душило как цыплят, проглатывая за считанные минуты. Чудовище со скрежетом сжалось, и его челюсти щелкнули прямо над головой Модла. Охотник отлетел локтей на двадцать в сторону, но рогатина осталась на сороконожке, мешая сделать скачок и спутывая ноги.

В этот момент Тина ударила молнией, на этот раз, угодив гадине в брюхо. Сороконожка подлетела вверх, а затем хлопнулась на спину, задрыгав конечностями. Младший Прыгл и Тина ринулись в атаку на поверженное чудовище. Но не тут-то было. Изумленные охотники увидели, как большая часть сороконожки, дернувшись, оторвалась от продырявленного тела. Живая половина, треща жвалами, как погремушка, понеслась навстречу.

Когда забрало вновь закрыло мир от младшего Прыгла, он уже, как следует, разогнался, выставив вперед копье. Шутка Тины о том, что копьеносец собрался забодать сороконожку, неожиданно сбылась. Свет померк, и Прыгл снова споткнулся о камень. Пролетев довольно приличное расстояние, он угодил гадине прямо в пасть. Жвалы щелкнули по железу, обхватив шлем как клещами. Но и копье, в свою очередь, впилось в чудовище.

Прыгл отчаянно орал и молотил кулаками по жуткому рылу. Ополовиненная Тиной тварь явно слабела в конвульсиях, а ужасную пасть надежно затыкал железный шлем. Наконец, совместными усилиями сороконожка была повержена. Осталось только освободить голову Прыгла.

Средний Модл взялся за ноги пленника, а Тина — за шлем.

— Эй, Фруди, — пыхтел Модл, — перестань цепляться ушами, а то оторвем!

И, правда, уши у Прыгла были знаменитые, широко и крепко посаженные и всегда ярко красные. Но теперь от переживаний они почему-то побелели.

Впрочем, уже через час довольная компания наперебой рассказывала жителям Норного поселка о победе над невиданным зверем. После средний Модл какое-то время пребывал в задумчивости, а потом спросил у Тины: