Дэвид Эддингс - Сияющая цитадель

— Быстро это у них вышло, — заметил Телэн Халэду. — Я думал, она еще поупрямится.

— Нет, Телэн, — лукаво усмехнулась она, — по правде говоря, я предвкушаю с нетерпением тот горестный вопль, который эхом отдастся от всех гор Дарезии, когда наши враги услышат, что кулак Анакхи вновь стиснул Беллиом. Усаживайтесь поудобнее в седлах, господа, а все прочее предоставьте мне.

Спархок проснулся мгновенно, как от толчка. Они ехали краем нагого, открытого всем ветрам утеса, и далеко внизу ярилось море, изо всей силы колотясь о прибрежные скалы. Впереди ехала Сефрения, держа на руках Флейту, за ней гуськом тянулись остальные, закутавшись в плащи, с выражением бесконечного терпения на застывших лицах. Поднявшийся ветер хлестал всадников по глазам и пытался сорвать с них плащи.

В отряде произошли кое-какие совершенно невероятные изменения, но разум Спархока отчего-то оставался равнодушным к этим невероятностям. Обычно Вэнион ехал рядом с Сефренией, чтобы в случае опасности защитить ее, но сейчас Вэниона с ними не было.

Зато был Тиниен. Спархок знал совершенно точно, что Тиниен в тысяче с лишним лиг отсюда, — и тем не менее он был здесь, и его широкое лицо было застывшим, как у остальных, а правое плечо с виду было здоровым, как всегда.

Спархок не стал оборачиваться. Он и так знал, что позади него едет еще одна невероятность.

Кони трусили по извилистой тропке, что тянулась вдоль края длинного, постепенно вздымавшегося утеса к скалистому мысу, далеко в море выставлявшему скрюченный каменный палец. На самой оконечности мыса росло кривое, немыслимо вывернутое дерево, и его длинные ветви полоскал ветер.

Доехав до дерева, Сефрения остановила кобылку, и Кьюрик подошел к ней, чтобы ссадить на землю Флейту. Спархок ощутил укол нестерпимо острой и горестной боли. Он понимал, что Афраэли нужна симметрия, но это было уже чересчур.

Кьюрик поставил Афраэль на ноги и, выпрямившись, прямо глянул на Спархока. Оруженосец нисколько не изменился. Черты его лица были все так же резки и грубоваты, черная жесткая борода все так же подернута сединой. Обнаженные плечи бугрились мускулами, а запястья охватывали стальные браслеты. Не меняя выражения лица, Кьюрик подмигнул Спархоку.

— Ну что же, — решительно сказала Флейта, — начнем, покуда все мои родственники не передумали. Мне пришлось беседовать с ними наскоро, а кое-кого и обругать в гневе, и очень многие из них все еще сомневаются, правильно ли мы поступаем.

— Не надо им ничего объяснять, Флейта, — ворчливо сказал ей Кьюрик. От этих знакомых интонаций глаза Спархока вдруг наполнились слезами. — Просто скажи им, что нужно делать, — и все. Это же, в конце концов, рыцари церкви, а они привыкли выполнять приказы, которые им непонятны.

Флейта радостно рассмеялась.

— До чего же ты умен, Кьюрик!.. Ну что ж, господа, идемте со мной.

Она провела их мимо кривого дерева к самому краю чудовищной пропасти. Даже на такой высоте отдаленный рев прибоя казался оглушительными раскатами грома.

— Итак, — сказала Афраэль, — мне понадобится ваша помощь.

— Чего же ты от нас хочешь? — спросил Тиниен.

— Стойте здесь и одобряйте.

— Что?!

— Просто одобряйте меня, Тиниен. Можете выкрикивать что-нибудь хвалебное, но это необязательно. Все, что мне нужно, это ваше одобрение — и любовь, конечно, — но в этом нет ничего необычного. Мне всегда нужна любовь. — Она одарила их загадочной улыбкой.

А затем шагнула с обрыва в пропасть.

Телэн вскрикнул от ужаса и бросился вслед за ней.

Богиня-Дитя невозмутимо, словно совершая утреннюю прогулку, шла по пустоте. Телэн, однако, камнем падал вниз.

— Этого еще недоставало! — раздраженно воскликнула Афраэль. Она сделала рукой какой-то странный жест, и Телэн перестал падать. Он висел в пустоте, растопырив руки и ноги и в ужасе выкатив глаза.

— Займись им, Сефрения, — приказала девочка. — Я сейчас занята. — Она ожгла гневным взглядом Телэна. — Мы еще об этом потолкуем, молодой человек! — зловеще посулила она и, развернувшись, хладнокровно зашагала дальше, в открытое море.

Сефрения что-то бормотала по-стирикски, сплетая пальцами заклинание. Телэн поднялся в воздухе, забавно трепыхаясь и переваливаясь из стороны в сторону, словно воздушный змей на веревочке, а Сефрения, между тем, преодолевала силу притяжения, что грозила швырнуть его на острые скалы. Добравшись наконец до края утеса, он упал на четвереньки, прополз несколько ярдов по исхлестанной ветром траве и рухнул, содрогаясь всем телом.

А Афраэль тем временем невозмутимо продолжала свой путь в пустоте.

— Ты толстеешь, Спархок, — критически заметил Кьюрик. — Тебе надо больше упражняться. Спархок сглотнул застрявший в горле ком.

— Тебе так хочется говорить об этом? — сдавленно спросил он друга.

— Не так чтобы очень. Собственно, сейчас все твое внимание должно быть устремлено на Афраэль. — Он со слабой усмешкой поглядел на Богиню-Дитя. — Она, конечно, красуется перед нами, но ведь она, в конце концов, только маленькая девочка, а для них это, думается мне, естественно. — Он помолчал и с тоскливой ноткой в голосе спросил: — Как поживает Эслада?

— Жила неплохо, когда я виделся с ней в последний раз. Знаешь, они с Элис вдвоем хозяйничают на вашей ферме. — Кьюрик удивленно глянул на него. — Эслада решила, что так будет лучше. Все ваши сыновья уже начали обучение, и она решила, что незачем ей и Элис скучать в одиночестве. Они обожают друг друга.

— Это замечательно, Спархок, — проговорил Кьюрик почти счастливым голосом. — Это просто замечательно. Я всегда беспокоился о том, что будет с ними, когда меня не станет. — Он вновь взглянул на Богиню-Дитя. — А теперь все внимание — ей, мой лорд. Она подходит к самому трудному.

Афраэль была уже далеко над бушующими волнами, и вдруг ее фигурка начала источать ослепительно-яркое сияние. Она остановилась — далекая сияющая искорка.

— Помогайте ей, господа, — велела Сефрения. — Посылайте ей всю вашу любовь. Она нуждается в вас.

Ослепительная искорка между тем взмыла по изящной дуге и легко канула в пасмурную пустоту, направляясь прямо к длинным свинцово-серым волнам, которые грохотали, накатываясь на скалистый берег. Она опускалась все ниже и ниже и наконец без единого всплеска исчезла в море.

Спархок задержал дыхание. Казалось, что Богини-Дитя не видно уже целую вечность. Перед глазами пандионца поплыли черные пятна.

— Дыши, Спархок! — рявкнул Кьюрик, ткнув своего господина кулаком в спину. — Много ты ей поможешь, если свалишься в обморок!

Спархок шумно выдохнул и начал жадно хватать ртом воздух.