Ричард Байерс - Отречение

Еще несколько безликих голодных существ толклись неподалеку.

— Ожили детские воспоминания? — спросил маг.

— Ты же знаешь, — откликнулся Рилд, — я родился в Браэрине и обязан был стать одним из лучших, чтобы перебраться в Истмир.

— Знаю, а только что ты оглядел все вокруг, а заодно и поверху.

— Ты прав. Я проверил, нет ли за нами хвоста. Нет, все чисто.

— Какая жалость. Я надеялся, что если мы в каком-нибудь многолюдном месте зададим достаточно много вопросов, то кто-нибудь из друзей беглецов постарается выяснить, зачем это нам нужно, или даже попытается убить нас. Похоже, бродяги очень осторожны.

— Что будем делать дальше?

— Давай нанесем визит еще в один кабак.

Они отправились дальше, и Фарон продолжал:

— Слушай, я когда-нибудь рассказывал тебе, как меня отправили на два дня в Верхний Мир? Выслеживая человеческого мага, я был ранен, а в это время на небе полыхало солнце. Я почти ослеп от его яркого света, и мои глаза…

— Хватит, — остановил его Рилд. — Ты рассказывал это уже тысячу раз.

— Ну и что? Отличная история. Я же знаю, что тебе нравится ее слушать. Так вот, я там ослеп от резкого…

Так, дружно шагая, оба Мастера прошли мимо входа, затянутого паутиной. Поскольку священным законом запрещалось тревожить шелковую сеть, пока хозяин ловушки не покинет это место сам, незадачливый обитатель дома пристроил под окном, выходящим на улицу, ящик, служивший ступенькой.

На другой стороне улицы оборванная малышка-метис, по виду полуэльф-получеловек, пройдя мимо шатавшегося работяги, немного ускорила шаг. Рилд не видел ее движения, но был совершенно уверен, что она стащила у пьянчужки кошелек.

Фарон вдруг остановился:

— Взгляни-ка сюда.

Рилд так резко повернулся, что тяжелый Дровокол за спиной слегка съехал на сторону. На стене углового дома кто-то примитивно нарисовал когтистую руку, охваченную языками пламени. Краска была размазана, а сам рисунок небольшой и потому едва виден, но Мастер Оружия все же расстроился: надо же, Фарон рисунок заметил, а он, Рилд, нет. Впрочем, он всегда полагал, что у магов особое чутье на всякие символы.

— Ты знаешь, что это такое? — спросил Фарон.

— Эмблема орды Скортчкло, одного из крупных оркских племен. Если помнишь, я и сам пару раз бывал в Королевствах, Которые Видят Солнце.

— Ладно, хорошо, что ты подтвердил мое мнение. Ну и что это здесь делает?

Рилд машинально огляделся, с любой стороны ожидая возможной угрозы:

— Полагаю, это нарисовал какой-то орк.

— Я тоже так думаю, но ты знал хоть одного пленника, который занимался бы чем-то подобным?

— Конечно, нет.

— Правильно. Какой раб осмелится уродовать город, зная, как дроу гордятся своим совершенством.

— Какой-нибудь сумасшедший. Мы все видели, как они сходят с ума под плетью.

— Но после этого они нападают на своих хозяев, а не разрисовывают стены. Я хотел бы расспросить живущих в соседних домах. Может, кто-нибудь что-то знает об этом.

— Тебя стали интересовать странные вещи, — покачал головой Рилд. — Иногда мне кажется, что ты и сам слегка рехнулся.

— Гения часто не понимают.

— Слушай, я знаю, что эта головоломка тебя занимает, но сейчас наша задача — найти беглецов и тем спасти твою жизнь. Давай не будем отвлекаться.

Маг с благодарностью улыбнулся:

— Да, конечно.

И они пошли дальше.

— Но все же, — после некоторого молчания промолвил Фарон, — когда мы разберемся с этим делом и Громф сменит гнев на милость, я намерен вернуться сюда и все выяснить.

Они прошли еще один квартал, как вдруг откуда-то с неба упал столб ревущего, желтого огня и поглотил Фарона. Послышался шум крыльев, и стрела попала в Рилда.

Нижний дух не мог видеть, как Брешскую крепость окутывали новыми чарами, но как только слабейшая их его проекций коснулась бы ее, он сразу это почувствовал бы.

Защита замка теперь существенно отличалась от прежней. Цитадель превратилась в остров с крутыми откосами, затрудняющими продвижение врага, в то время как защитники могли обстреливать его сверху. Над откосами поднимались высокие, толстые стены, преодолеть которые было практически невозможно. В середине стены, в нише находились ворота; их легко было оборонять изнутри замка. В потолке прохода к воротам зияли отверстия, специально сделанные для того, чтобы лить кипящую смолу или масло на головы нападающих. За воротами располагалось караульное помещение, также обнесенное крепостными стенами. Но преодолев это препятствие и оказавшись в передней части внутреннего двора, врага ожидал лишь глубокий смертельный колодец.

Когда ныне покойной Берадакс надо было проникнуть внутрь храма, Громф спланировал поддержку ей в двух направлениях: снаружи одна часть магического потока обрушилась на крепость как дикая армия, оснащенная катапультами, таранами и подвижными осадными башнями, вторая пролагала ход под крепостными стенами, имевший вид многомерного пространства. В результате обитатели Арак-Тинилита испытывали ужас, понимая, что смерть извне может пробраться к ним в любую минуту.

Вытягивая длинные усики эктоплазменной субстанции, эта сущность, не имеющая названия и подвластная только Архимагу, бесформенной, слегка дрожащей массой вливалась в туннель.

Продвигаясь все дальше, она ощущала волшебную защиту крепости: это были подвешенные на тонкой нити боевые топоры, готовые в любой момент обрушиться вниз; разбросанные под ногами шары с четырьмя острыми шипами, один из которых всегда направлен вперед, так называемые калтропы; тугие шнуры, протянутые к арбалетам. Подвластные чарам, эти орудия трепетали, как живые, от желания убивать, но ни одно из них не обнаружило незваного гостя.

Дальний конец туннеля, не видимый для смертного, не вооруженного магией, соединялся с коридором. Пробравшись к нему, нижний дух оказался в одной, из паучьих ног, на которых покоился сам храм Арак-Тинилит, и недалеко от комнат Квентл. Это было хорошо — можно быть уверенным, что никто не помешает ему добраться до цели.

Это создание зла, обогнув угол, увидело послушницу, стоявшую на часах. К счастью девушки, она его не заметила. По собственной прихоти Громф придал духу преисподней облик демона темноты, почти неотличимого от мрака.

Дух преисподней жаждал убивать, но Громф запретил трогать кого-либо, кроме Квентл, если только смертный не будет настолько глуп, что встанет между духом и намеченной жертвой. С большим сожалением нижний дух миновал послушницу и двинулся дальше по коридору. Сначала он пересек несколько небольших комнат, где студентки зубрили вслух молитвы, а потом добрался до цефалоторакса — по расположению в храме это было то место, где у живого паука находился бы мозг. Помещение представляло собой круглый, освещенный в центре храм со священным алтарем и отдельными покоями четырех самых старших жриц.