Сергей Джевага - Посох для чародея

— Да как-то все вместе навалилось.

— Что он начудил? — Мию не так-то легко обмануть. Я вздохнул, понял уже, что отпираться бесполезно.

— Вот папа, злодей! — возмутилась она, выслушав мой рассказ. Мия состроила кровожадную рожицу, притворно зарычала. Я рассмеялся. Тоска отступила, даже дышать легче стало. Все-таки она умеет поднимать настроение, — я с ним поговорю!

— Тогда у него нет никаких шансов.

— Ты мне льстишь, — она покраснела, непритворно застеснялась.

Мимо прошагал старый бородатый маг в алой мантии. Весь седой, на макушке блестит маленькая круглая лысина, жиденькая длинная борода заправлена за пояс, чтобы не мешала. Маг такой же старый и пыльный, как стены этого здания, такой же темный изнутри и чистенький снаружи. В руках здоровенный фолиант по прикладной магии, губы шевелятся: на ходу читает, старательно проговаривая слова шепотом, даже пальцем водит по строчкам. На лице огромная работа мысли, наверное, весь мир хочет спасти одним удачно подобранным плетением. Бледные выцветшие глаза оторвались от книги, на нас с Мией посмотрел неодобрительно, что-то проворчал под нос, пошел дальше. Я затаил дыхание. Уг — помощник и заместитель Логана, чрезвычайно вредный и мнительный старикан. Любит покричать, повоспитывать молодежь. Но с Мией, видимо, решил не связываться. Пока.

— Не надо ничего мастеру Логану говорить, — попросил я серьезно. — У меня получится.

— Точно? — засомневалась она.

— Я в себе уверен! — соврал я и даже не покраснел. Она посмотрела с подозрением, даже бровь выгнула дугой.

— Смотри, Эскер, только попробуй не справиться — я тебя съем! — засмеялась Мия.

Я вытянулся, щелкнул каблуками.

— Для меня честь быть съеденным вами, госпожа Мия!

— Глупый! — рассмеялась она. Зеленые глаза сверкают весельем, лучатся дивным светом. — Разве хорошо, когда тебя едят?

Она ушла по делам, а я вновь сел за стол, уставился в чертежи. В груди плескалась светлая тоска, но на губах почему-то была улыбка. Помимо воли вспоминались удивительные зеленые глаза, мягкие каштановые волосы, запах, голос. Я мотнул головой — Эскер, не раскисай! Не видать тебе этой девушки как своих ушей. Ты ей не ровня. Так что не раскатывай губу и думай о работе.

О работе думать не получалось. Оставшиеся часы боролся с усталостью и сном. Если задремлю на работе и, не дай боги, Логан увидит, то смело можно лезть в петлю. Чтоб не мучиться. А то старик замордует до смерти нотациями и поучениями. Время, как обычно бывает в такие моменты, тянулось долго, ползло раненой черепахой, мучило ожиданием свободы и избавления из темницы заклинательного зала. Вот уж точно, темница. Очень похоже. Везде полутьма, пыль, книги, бледные замордованные маги творят непонятные простому смертному дела. Кто сказал, что ученье — свет, а неученье — тьма? Все с точностью наоборот. Ученье — это расшатанные нервы, недосыпание, мешки под глазами, больная голова и злая неудовлетворенная жена, а неученье — бутылка самогона, хорошая компания собратьев-грузчиков, разгул и веселье… Но подозреваю, что знания — такой же наркотик, как табак. Раз попробовал — ничего хорошего, второй-третий — и ты уже не можешь отвыкнуть, тело требует, мозг плавится, у тебя ломка, аж трясешься — только бы добраться до вожделенной книги, впиться глазами в строчки, а потом долго переваривать, думать и рассуждать о прочитанном.

Наконец пробило шесть. В это время маги вздыхают, откладывают инструменты, недоумевающее вертят головой — как, уже все? Мы же хотели еще поработать, столько всего недоделано. На лицах крупными красными буквами написано недовольство, раздражение — домой идти, что ли? А потом долго-долго ждать, мучиться, даже — о боги, какое святотатство — спать! Но я же вижу, как радуются, просто за годы работы привыкли к такому спектаклю, прогнулись под начальство и саму жизнь, привыкли играть свои роли. Уже и само собой получается, даже усилий никаких прикладывать не надо.

Я встал из-за стола, потянулся. В спине что-то хрустнуло, как сухой сучок. Состояние у меня, конечно, было паршивое. Тело как через камнедробилку пропустили, мышцы ныли — сказывалась ночная беготня. Но спать уже не хотелось, есть, в общем, тоже. Ощущения притупились, мозг перестал обращать внимание на раздражители. Двигался я замедленно, говорил невпопад.

Подбежал Лек: веснушчатая деревенская физиономия лучится счастьем — как же, с работы уходим! Бодр и свеж, как будто и не корпел весь день над заклятиями.

— Ну что, пошли? — спросил он. — Буду кормить тебя с ложечки, младенчик ты наш.

— С ложечки не надо! — ужаснулся я. — Большой мальчик, слюнки сам себе вытру. К тому же я и без тебя теперь прокормлюсь. Но за готовность помочь — спасибо.

Я потряс перед ним мешочком с деньгами. Лек завороженно послушал звон монет, завистливо цокнул языком.

— Везучий ты, Эскер, — хмыкнул он. — Логан на аванс расщедрился?

— Нет, Алар смилостивился, послал в подарок! — съязвил я.

— Злюка! — сделал обиженное лицо Лек. — Ты посмотри, что там внутри. Вдруг медь? С Логана станется.

Я послушался, развязал шнурки. И снова разинул рот от изумления. Лек заглянул через плечо, присвистнул.

— Золото… — растерянно пробормотал я.

— И много, — добавил Лек. — Я ж говорю, ты везучий! За раз получить столько, что и за год не заработать. Надо же!

— Ага, — тупо пробормотал я. — А за какие такие заслуги?

Мастер Логан — человек неприятный, но справедливый… Кнутом пригрозил, но и пряник дал понюхать.

— Что ж за пряник такой? — задумчиво пробормотал я.

— Большой, рассыпчатый, медком сверху полит, — серьезно заметил Лек. — Что гадать — пошли-ка лучше деньги твои пропивать! Ты богат — ты и угощаешь.

— Насчет пропивать ты погорячился. Но ужин с меня.

— И то дело, — обрадовался Лек, потер руки в предвкушении.

Мы вышли из мастерской, сотрудники проводили пас злобными взглядами — как же, белые вороны, не желают играть по нашим правилам. А вот мы молодцы, остаемся после работы, батрачим и даже ишачим. Уходим всего на полчаса позже, но все-таки…

Снаружи нас встретило ласковое вечернее солнце, зелень листвы, в уши ударил шум и гам ремесленного района. Мастеровые и рабочие расходились по домам, усталые, но довольные, кое-кто уже навеселе.

— Ну что, в «Золотую шпору»? — подмигнул Лек.

— Скромный ты наш, — усмехнулся я. — Давай попроще.

— Ммм… как насчет «Гордого кузнеца»?

— Пойдет, — согласился я. «Гордый кузнец» — хороший трактир, приличный. И главное, недорогой.

Мы вышли из ремесленного района, направились в сторону центра. Огляделись: на улицах оживление, молодежь гуляет, торговцы кричат, нахваливают товар, через весь город идет караван — видимо, торговая палата продала Лугару очередную партию металла и всяких поделок.