Дин Андерссон - Песнь Крови

— Сколько?

— Ну, во-первых, ночное зрение, потом я умею лечить раны и болезни, умею ограждать от проникновения в разум, открывать замки любого вида, знаю основы лечения травами… — Ее голос затих, наступила пауза.

— И?

Хальд неуверенно пожала плечами:

— И все. Но этого ведь достаточно, если пользоваться заклинаниями с умом, — горячо проговорила она.

Песнь Крови еще какую-то секунду пристально смотрела на ведьму, а затем отрицательно покачала головой:

— То-то все эти твои заклинания не слишком нам помогли пару минут назад.

— Можешь на меня сердиться сколько хочешь, — упрямо бросила Хальд. — Мне все равно. Можешь идти дальше одна, теперь ведь у тебя лодыжка не болит, хотя вылечила ее тебе именно я. Но я поклялась освободить Норду, и я сделаю это, с тобой или без тебя.

— Ты любишь Норду, Хальд. Она была первым и единственным человеком, отнесшимся к тебе по-доброму. Она тоже любила тебя, и любила даже больше, чем твоя собственная мать, если судить по твоим же словам. Но, похоже, тебе придется отказаться от клятвы, — задумчиво произнесла воительница, точно разговаривая сама с собой. — Ты не сможешь ее спасти. И подумай, разве она захотела бы, чтобы ты рисковала своей жизнью ради нее?

— Вот освобожу ее и тогда спрошу, — настаивала Хальд.

Песнь Крови невольно улыбнулась.

— Ты мне кое-кого напоминаешь, — сказала она через мгновение, подумав о себе самой в молодости.

— Кого?

— Это было много лет назад. Она… уже умерла. — И больше ничего не стала добавлять. — Мы теряем время, — наконец заметила воительница и пошла дальше, внимательно присматриваясь к следам копыт на снегу. Хальд старалась не отставать, кутаясь в черный меховой плащ, который был ей велик и путался под ногами.

Когда король Нидхегг подкрепил свои силы обильным и изысканным завтраком, он направился в собственные апартаменты, располагающиеся в центральной башне Ностранда.

Он шел по верхнему уровню замка, и встречающиеся ему на пути богато разодетые вельможи раскланивались с ним, желая доброго дня. Солдаты при его появлении брали на караул, но он проходил мимо них, даже не замечая. Властитель думал о том заклинании, что использовал когда-то двести лет назад. Раньше он мог легко пользоваться им, однако теперь ему требовалось восстановить в памяти все детали заклятия. И для этого он должен был тщательно изучить свиток, что хранился в тайнике спальни.

Наконец он подошел к винтовой лестнице, уходившей вверх, ведя в святая святых башни — самой высокой и самой недоступной во всем замке. Ни солдатам, ни вельможам не разрешалось появляться здесь под страхом смерти, только невидимые демоны бродили по пустынным коридорам, охраняя его покой и защищая его тайны от чуждого вторжения.

Он прочел необходимое заклинание и еще дважды повторил его, прежде чем без всякой опаски ступил на первую ступеньку лестницы. Демоны, сторожившие вход в святилище, расступились, давая ему возможность пройти, но тут же сомкнули свои ряды за его спиной.

Мерцающие факелы освещали ему путь по узкой, крутой лестнице. Эти факелы горели здесь всегда и бессменно. Их тусклый огонь не отбрасывал теней, они никогда не гасли, и их не надо было менять.

Добравшись до конца лестницы, король подошел к невысокой деревянной двери, на которой были вырезаны сложные завитки древних рун. Он произнес вслух слово приказа, и невидимая рука открыла перед ним дверь.

Он перешагнул порог, оказавшись в тайных апартаментах.

Яркое солнце уже позднего утра било прямо в высокое узкое окно, заполняя комнату светом. Сквозь окно просматривались многочисленные крыши и башни Ностранда, и дальше, за стенами замка, виднелась голая, темная равнина, окружавшая цитадель и тянувшаяся от горизонта до горизонта.

Нидхегг подошел прямо к обитому железом сундуку. Произнеся еще несколько магических слов, он подождал, когда демон, охранявший этот сундук, отопрет замысловатый замок и отбросит тяжелую, кованую крышку.

Колдун опустился на колени и принялся рыться в недрах сундука, пока не отыскал маленький, давно пожелтевший свиток, с потрепанными углами, но все же запечатанный красным воском. Произнеся еще несколько заклинаний, он вскрыл печать.

Наполовину прикрыв глаза от внутреннего напряжения, властитель осторожно взял свиток и развернул его на деревянном столе, инкрустированном золотыми и серебряными рунами. Он тяжело опустился на мягкий стул, покрытый подушкой, изучая свиток, содержавший фрагмент текста из запрещенного заклятия, когда-то скопированный им по памяти. Случилось это после очень опасного путешествия, едва не стоившего ему жизни. Произошло это много столетий назад, и с тех самых пор он больше не решался проделывать подобных экспериментов. Тогда король отправил в далекий путь собственную душу и едва не лишился ее.

Нидхегг не заглядывал в этот пожелтевший от времени свиток вот уже больше двухсот лет. До сих пор в нем не возникало никакой нужды, да и тогда он использовался всего раз, поскольку для его применения требовались совершенные приемы исполнения. Не решался он воспользоваться им и теперь, понимая, что какая-то часть знаний все равно потерялась за эти долгие годы. Но сейчас он все же хотел воспользоваться этим разрушительным заклинанием, и воспользоваться им против воительницы Хель.

Заклинание могло бы принести ее прямо сюда, в Ностранд, корчащуюся и кричащую от боли. Ни переданная ей магия Хель, ни эта проклятая ведьма не смогут противостоять силе этого заклинания, потому что мощь его исходила из тех внеземных пределов, которые не подчиняются привычным законам. И никто на целом свете, ни один колдун, маг или ведьма не могли бы бросить вызов ей.

Когда-нибудь, очень скоро, закованная в цепи, Песнь Крови будет продлевать собственную агонию, тем самым доставляя ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Из-за непонятных трудностей он начал свои бесконечные эксперименты в погоне за вечной молодостью. Он боролся с постоянным старением, день ото дня одолевавшим его все больше и больше, и ему хотелось развлечься, послушав вопли и стоны этой несокрушимой воительницы. Пытаясь обнаружить, отчего же омолаживающие заклятия действовали все хуже и хуже и отчего пожирали все больше энергии, он все чаще проводил свои эксперименты с доставляемыми со всех окраин его королевства ведьмами.

Король даже стал подозревать, что сила его омолаживающих заклятий стала меньше из-за того, что Череп Войны постепенно терял магическую мощь. Колдун снова и снова пытался передать силы умирающих ведьм Черепу Войны — источнику собственной жизни и власти, — но преуспел только в одном: все его эксперименты лишь уменьшали количество колдунов, ведьм и магов, а власть Черепа таяла на глазах. Нидхегг надеялся, что если ему удастся схватить Песнь Крови, то уж ее-то силу он сумеет обратить себе на пользу еще до того, как позволит ей умереть в страшных мучениях. Он полагал, что те чары, которыми наградила ее сама Хель, будут сходны с магией Черепа Войны и смогут усилить его, а не противостоять ему, как это было с другими колдуньями.