Юлия Набокова - Заклятье зверя

– Хорошее оружие, – с улыбкой признал Хартвиг. – Служит мне уже не один год, и я его ни на что не променяю.

По левую руку показались горные пики, похожие на зубы дракона.

– Хартвиг, – с любопытством окликнул юноша, – а что это за горы?

– Эти-то? – Предводитель снял шлем, отер выступивший от зноя пот. – Паучьи.

– Паучьи? – настороженно переспросил Вернер.

– Да, – Хартвиг не упустил случая подтрунить над ним, – там живут страшные голодные пауки, размером вдвое больше, чем твоя лошадь.

Вернер отвернулся, ничего не ответив. Ему вспомнился один из рассказов путешественника Кайла, который побывал в эльфийском лесу и чудом спасся от хуорна. На этом его приключения не закончились. Сбившись с пути, он оказался в Паучьих горах и столкнулся с пауками, каждый из которых, по его заверениям, был размером с деревенский дом. А Хартвиг вон говорит, что с лошадь. На самом деле, наверное, паук не больше кошки.

Сейчас Вернера куда сильнее волновало то, что уже через несколько дней он увидит Фергал. Интересно, какой он, главный город Империи? Ему представлялось, как красивые замки с узкими окнами высятся из-за крепостной стены, по улицам, как быстрая широкая река, течет людская толпа, на главной площади перед императорским дворцом с утра до ночи журчат фонтаны, а над высокой Башней Магии парит грациозный дракон.

Жаль, что из-за слова, данного Ивонне, в городе он проведет всего одну ночь. Придется подождать до возвращения и отложить встречу со старым приятелем Дрезденом, который сейчас бродит по мощеным улицам столицы.

Дорога свернула в лес, и всадники сбавили ход. Ветви деревьев то клонились к земле, то сплетались высоко над головой зеленым сводом, закрывая небо. Дорога казалась узким коридором, прорубленным в живой изгороди леса.

– Будьте начеку! – предупредил Хартвиг, настороженно вглядываясь в обступившую отряд чащу. – По пути в Меласем я видел в этом лесу перевернутую телегу. Похоже, здесь бушуют разбойники. Помоги нам Всевышний, чтобы миновать это место без задержек.

В звенящей, напряженной тишине отряд доехал до середины леса. Вернер обернулся и с тревогой увидел, как просвет в том конце пути исчез на глазах – словно деревья сошлись, отсекая путь назад. А потом какая-то быстрая темная тень мелькнула совсем рядом с дорогой.

– Здесь что-то есть! – в волнении вскрикнул Вернер.

Но отступать уже было поздно. Лес, прежде безлюдный и молчавший, наполнился свистом стрел, взорвался людским криком. На дорогу, окружив отряд, высыпали разбойники. Сразу двое повисли на поводьях лошади Вернера и, не успел он опомниться, стянули его на землю. Хартвиг сумел серьезно ранить пятерых, прежде чем его выбили из седла и он оказался на земле.

Между остальными головорезами и воинами, обступившими карету, завязалась драка. Монахини не было видно – Вернер надеялся, что она успела укрыться в карете Ивонны и сможет оказать посильную помощь воинам и ему самому. Быстро оглядев толпу нападавших, Вернер понял, что мага среди этого сброда нет, сноровкой противник тоже не отличается, и пока его преимущество заключается только в числе и в грубой силе.

Увернувшись от неуклюжего, но мощного удара меча, юноша откатился на обочину и ударил по разбойникам молнией. Молния отбросила их на несколько шагов, но затем они с еще большим ожесточением кинулись атаковать экипаж. Сбоку раздался рык: выхватив кинжал, на Вернера несся крепкий бородатый мужик с безумным взглядом. Такого только подпусти близко – убьет, не раздумывая.

Вернер тоже колебаться не стал – ударил по силачу цепью молний, с юношеским азартом отметив: получилось! Разбойник рухнул, как подкошенный, косматая борода от разряда встала дыбом. Похоже, уже не встанет. Сожалений в сердце не шевельнулось. Вернер хорошо усвоил наставления Хартвига, которые тот дал воинам перед отъездом из Трамории. «Разбойники – дикари, в них не осталось ничего человеческого. Жалеть их нельзя, – строго втолковывал предводитель. – Или они нас, или мы их. А если они нас, то впредь пострадают ни в чем не повинные люди…» Вернер и не жалел, повернулся на движение сбоку, уклонился от удара, и крестьянские вилы вонзились в дерево за его спиной. А незадачливого головореза, высокого детину, похожего на здоровяка Норда, подкосила цепь молний.

Внезапно Вернера окатило жаром, словно огонь пробежал под кожей ног от ступней до колен. А следом начался нестерпимый зуд, как будто десятки пчелиных жал разом впились ему в ноги изнутри, норовя вырваться наружу. Совсем как тогда, на поле с орками. «Всевышний! – охнул Вернер. – Что со мной?» Но отвлекаться было некогда.

Позади раздался треск – это пробирался через кусты лучник, торопясь примкнуть к своим приятелям-разбойникам. Воины Хартвига пока успешно отражали атаку, не нуждаясь в помощи, и, движимый азартом, Вернер откатился в сторону, чтобы подкараулить лучника. Он дождался, пока разбойник окажется к нему спиной, и в прыжке повалил его на землю. Лучник зарычал, противники покатились по дороге, сбивая с ног разбойников, отступавших под натиском воинов, и нанося друг другу беспорядочные удары.

Вернер разбил противнику нос, тот едва не сломал ему челюсть, а потом локтем двинул в ребро, которое только недавно вылечила Бригитта. «Надеюсь, Бенедикта окажется достойной ученицей лечилки», – подумал Вернер, стиснув зубы и пытаясь перевернуть противника на спину. Сбоку сверкнула серебристая молния – острый клинок стилета взрезал его куртку в опасной близости от шрама, оставшегося от тяжелой раны орков. Смертельная опасность придала Вернеру сил, и он швырнул лучника на землю, оседлав его. Стилет в руке поверженного врага взметнулся вверх, но Вернер обрушил тяжелый ботинок на запястье, раздробив кости. Лучник взвыл от боли и выронил клинок. Вернер, не медля, подобрал оружие и занес его, готовясь вонзить в шею противника.

Но вдруг, как наяву, перекрывая крики разбойников, команды Хартвига и звон металла, прозвучал громкий голос Гидеона: «Отныне всякий раз, когда ты принесешь погибель другому существу, ты станешь постепенно превращаться в волка». Рука Вернера дрогнула, он обернулся, испугавшись, что Гидеон здесь или кто-то услышал его голос, но никому не было до него дела.

Хартвиг, вновь завладев своим конем, наотмашь разил разбойников мечом. Под натиском отряда те отступали, но грозный рык атамана вновь бросал их в атаку, и они кидались вперед, напарываясь на острые клинки. Разбойники проиграли, а их недальновидный главарь не желал понять очевидное.

Однако поверженный лучник извивался, отчаянно борясь за свою жалкую жизнь и силясь скинуть с себя Вернера, и в какой-то момент изловчился и вцепился зубами ему в руку. Собака, с омерзением подумал Вернер. Прав был Хартвиг, разбойники – это дикари, в которых не осталось ничего человеческого. Единственное, что ими движет, – это жажда наживы, и они, не колеблясь, убьют любого, кто встанет на их пути, будь то женщина, старик или ребенок. При мысли о том, что стало бы с Ивонной, если бы до нее добрались эти звери, Вернер взвился от гнева и выкинул ладонь, готовясь нанести смертельный удар, как вдруг с разбитых губ лучника сорвался стон, в котором он с изумлением расслышал свое имя. Клинок дрогнул, вскользь пройдя по шее разбойника и оставив неглубокую царапину.