Алекс Градов - Магия крови

Все вокруг изменилось. Квартира показалась совсем маленькой. Как дупло, скроенное как раз по моей мерке. И множество запахов — десятки, сотни…

Запах домашней и уличкой пыли…

Запах шиповника и бензина — из форточки…

Запах старых книг — каждая пахла по-своему, старой бумагой, переплетным клеем и моими руками…

Смазка велосипеда, лыжная мазь, слабенький химический запах линолеума…

Авокадо хотело пить и мыться…

Два комара под потолком над кроватью недоумевали, куда делась еда…

В вентиляции копошились голуби…

Над крышей гулял холодный ветер…

Я лежал, свернувшись в кольцо, и был всем этим — и книгами, и пылью, и деревом, и спящими птицами, и невидимыми ночными облаками.

За время спячки мне снилось невероятное количество снов, но я их все забыл. Осталось смутное ощущение, что я прожил несколько жизней или посетил множество миров. Иногда в памяти всплывали какие-то обрывки причудливых видений и образов, которые я никогда бы не придумал сам в здравом уме, и я понимал — это оттуда. С другой стороны.

Запомнился только самый последний сон. Даже не сон, а скорее ощущение.

Белый, рассеянный свет. Лесная поляна. По краям — какие-то растения с опавшими листьями, кусты… Мирный, туманный лес. Очень тихо, слегка моросит дождик, редкие капли едва слышно шуршат по сухим листьям. Только в ворохе красных, желтых, бурых кленовых листьев светится что-то теплое, яркое. Что-то вроде горы золота, только живой. В такт моему дыханию оно то разгорается — то затухает. То разгорается — то затухает… Мне тут нравится. Хочется спать. И хочется есть. Спать — это прекрасно. Но есть — гораздо лучше!

Есть хотелось все сильнее…

Я проснулся от голода. На полу. В человеческом обличье. Сна ни в одном глазу, зато голод — адский. Я вскочил на ноги и, даже не поинтересовавшись, день сейчас или ночь, кинулся на кухню.

В холодильнике — о чудо! — обнаружилась еда. Целых две кастрюли, одна — со щами, другая — с макаронами по-флотски. Не задумываясь, откуда все это взялось, не утруждаясь сервировкой стола, я алчно все сожрал. Вылизывая стенки кастрюли с макаронами, заметил на столе лист бумаги. Это была записка от Ники с просьбой позвонить ей или Грегу, как проснусь.

Я выглянул в окно и обнаружил там голубое небо и ясный, теплый летний день. Похоже, пасмурный период моей жизни кончился.

Прикончив найденную в хлебнице черствую буханку, я щедро полил авокадо, а потом позвонил Ники.

— Ой, Леша проснулся! — обрадовалась она. — Ну как все прошло? Судя по голосу, неплохо?

— Отлично! Шикарно! Только жрать охота. Кстати, спасибо за еду. Хорошо, но мало!

— Прико-ол, — протянула она. — Вот бы не подумала, что это так помогает! Валенок все эти две недели твердил, что ты сдохнешь, я даже волноваться начала. Предлагала Грегу тебя разбудить. Но он сказал — ни в коем случае…

— Сколько?!

— Две недели. Ладно, пока. Скоро увидимся.

Я включил комп, зашел в Сеть и убедился, что Ники не соврала. Я в самом деле проспал даже больше двух недель. По идее, я должен был совершенно обессилеть от истощения. Но ощущение было такое, будто я съездил на этот же срок в Крым с палаткой. Я был снова полон сил и готов к подвигам.

Которые не заставили себя ждать.

Глава 10

ТРЕНИРОВКА НА МЕСТНОСТИ

— Вот этот, — сказал Грег, показывая рукой куда-то сквозь толпу.

Мы остановились на углу Невского и улицы Маяковского. Я осторожно посмотрел в ту сторону, куда показывал Грег. Там, метрах в пятидесяти, находилась дешевая закусочная. Напротив нее прямо на асфальте сидел, подстелив газетку, какой-то тип и ел шаверму.

— Этот?!

Грег кивнул. Я уставился на типа. Мужчина довольно молодой. Невысокий, неказистый. Не бомж, но такой… на грани. Одежда затрепанная, попахивает ночевками на вокзалах и в прочих непотребных местах. За спиной огромный рюкзак, в котором явно все личное имущество, включая котелок и палатку. Спортивная синтепоновая куртка неопределенного тусклого цвета, камуфляжные штаны, крепкие ботинки на высокой шнуровке. Волосы кудлатые, отросшие, в них покачивается пара репьев — следы ночевки на свежем воздухе. Недельная щетина. Взгляд угрюмый. Возможно, с недосыпа. Или с перепоя. А может, с голода.

Мне вспомнился иронический типаж из какого-то журнала — «Любитель авторской песни». Очень похож. Только гитары не хватает.

Путешественник. Автостопщик. В общем, бродяга.

— Он точно дракон? — усомнился я.

— Угу. Твоя задача предельно проста: распознать, к какой стихии, виду и клану он принадлежит.

— Как же я распознаю его, если он в человеческом облике?

— Ото ж! — заметил Валенок почему-то по-украински.

— Есть устойчивые признаки, — подсказал Грег. — У каждого вида — свои тараканы. Попробуй их найти. Проследи за ним. Разговори…

— Подкрадись и дай пня, — посоветовал Валенок. — Если он тебя испепелит — значит, стихия огненная, если обольет кислотой — земная…

— В самом деле, — обеспокоился я, — а если он разозлится? Не всякому, знаете ли, понравится, что на нем тренируются!

— А ты не оскорбляй его, — сказал Грег. — Действуй вежливо и тактично.

Кудлатый доел шаверму, культурно выкинул обертку в урну, поправил лямки рюкзака и пошел в сторону Невского. Грег толкнул меня в спину:

— Давай, поехали.

Дойдя до Невского, бродяга-дракон повернул налево и не спеша направился в сторону Московского вокзала. Я следовал за ним шагах в двадцати, прячась за людьми, рассматривал его затылок и думал.

Так. Это определенно не черный дракон. Почему? Никаких конкретных признаков я назвать не мог — просто наших знал уже достаточно хорошо. Правда, Грег с его чудовищным самоконтролем вообще не поддавался классификации, зато Валенок был весь как на ладони — с его полным отсутствием совести, склонностью к черному юмору и жизнерадостным подлянкам. А у этого парня лицо было замкнутое и суровое, но не злое…

Может, он серебряный? Я секунду подумал, вспомнил Лигейю, ее ауру иномирности и космической чистоты и помотал головой. Нет, ну какой он серебряный? К тому же Грег как-то говорил, что серебряные драконы, принимая человеческий облик, традиционно выбирают хрупких и прекрасных девушек и юношей. А этот был вполне себе крепкий мужик, только малорослый.

И не красный он… Агрессии, надменности в нем я тоже не заметил. Да и не стал бы красный скитаться в рванье по вокзалам. Смысл жизни красного — битва за власть, территорию и богатство. Именно поэтому многие из них перебрались в мегаполисы, где заниматься тем же самым гораздо прибыльнее и веселее.