Линн Флевелинг - Белая дорога

— Это скаланцы, их зимний лагерь, — пояснил капитан. — Да и нам неплохо, как ни крути. Пленимарцам приходится всякий раз драпать отсюда, едва они умудряются забраться так далеко на запад.

— А как скаланцы относятся к ауренфейе?

Мужчина изумлённо уставился на него:

— Да вы должны знать лучше моего, что именно у ’фейе они закупают лошадей и всё остальное.

Ризер проклял себя за то, что сам же нарушил своё правило и слишком разговорился.

— Мы с юга. Я как-то не сильно в это вникал.

— А, ну тогда понятно, почему вы не похожи ни на кого из тех ’фейе, что мне доводилось встречать прежде, — ответил капитан, но сомнение в его глазах не исчезло. — Что же касается войны, Нанта всё ещё в руках Скалы, так что мне нет нужды высаживать вас на берег раньше. По крайней мере, если верить последним полученным мной вестям. Но, клянусь Старым Моряком, всё может измениться так быстро, что и глазом не успеете моргнуть. Лучше всего взять корабль и пересечь на нём море, чем передвигаться по суше. Оба войска, похоже, не сегодня завтра сойдутся вновь, и поверьте моим словам, вам лучше не оказываться у них на пути.

— Благодарю Вас за ваш совет, — сказал Ризер.

На этот раз разговорчивость тирфейе пришлась как нельзя кстати.

Конечно же, не могло быть и речи о том, чтобы Турмай играл на своём у’лу во время пути или когда они наконец очутились в кишащей народом Нанте. Ни одному из них прежде не доводилось видеть столь огромного города или столько воды, как это Внутреннее море, и молодёжь, удивленно разинувшая рты, вызвала невольные улыбки прохожих.

В гавани было огромное количество кораблей под красными парусами — как сказал капитан, то были военные корабли Скалы — и всюду были солдаты, одетые в длинные туники с различными эмблемами на груди. Очень многие носили знаки белой лошади и расхаживали с гордым видом всадников.

Как только их собственные кони были высажены на берег, Ризер увел своих людей из города. Они разбили лагерь в небольшой рощице, спускавшейся к морю. Здесь было гораздо теплее, чем на севере, а снег на мерзлой земле едва образовывал тонкую корку.

Это море они, конечно, видели на своих картах, но очутиться так близко к нему оказалось совсем иным ощущением. Вода простиралась до самого западного горизонта, она была покрыта барашками волн, играющими в вечернем бризе, и как они очень быстро убедились, оказалась совершенно непригодной для питья. Волны плескались о камни возле их лагеря, выплёвывая пену, похожую на белые облака. И пахла она совсем не так, как в привычных им озёрах. У неё был сильный и приятный аромат, и Ризер мог ощутить соль на своих губах, когда ветер доносил до него мельчайшие морские брызги.

Как только взошла Луна, Турмай занял у костра своё место и начал играть. Его песня была сегодня насыщенна и глубока, полна диковинных переходов, напоминавших то пение птиц, то кваканье лягушек. Этой ночью она вдруг ещё зарычала, как горный медведь.

Колдун внезапно остановился и посмотрел на Ризера сквозь пламя костра.

— Тайан’джила больше нет там, где он находился прежде. Он двигается на запад, и с ним много людей. Один из них я’шел вашей крови.

Ризер согласно кивнул Это было похоже на правду. Тот полукровка, которого он преследовал ещё вместе с Сьяллом, теперь уже юноша. Как бы ни было, колдун, похоже нашёл и его, и сотворённого тайан’джила. Каким образом им удалось вернуться в Ауренен оставлось загадкой, так же как и само появление тайан’джила.

— Турмай, ты видишь их лица?

— Пока нет. Я лишь знаю, что он и тайан’джил всё ещё вместе.

Ризер улыбнулся ему, что он делал весьма нечасто.

— Спасибо за помощь, друг мой. Без твоих видений мы бы всё ещё топтались на месте.

— Благодари Мать, — усмехнувшись, ответил колдун.

И когда уснул последний фейе, Турмай всё ещё лежал с открытыми глазами.

Тайан’джил Хазадриет тоже не спал, и как подозревал колдун, Ризер приказал тому не спускать с него глаз этой ночью.

Турмай не соврал Ризеру. Он всего лишь не сказал всей правды.

Свернувшись калачиком у огня и прижав к себе свой у’лу, он возносил тихую молитву полумесяцу, что светил над ними.

Пресвятая матерь, подательница жизни и смерти, смилуйся надо мной и укажи путь к этой скверне. Направь мою руку и дай изничтожить зло прежде, чем оно снова обретёт силу!

ГЛАВА 9

Дома

С НЕБА ТИХО ПАДАЛ СНЕГ, когда Алек и его друзья добрались до предгорья родной долины. Серегил, конечно не раз пытался описать Алеку свой дом, однако когда они добрались до него на закате солнца, действительность превзошла все ожидания: он показался Алеку гораздо огромнее и прекрасней, чем он себе представлял.

Нижняя часть долины была округла и широка, богата пресной водой, ибо здесь протекало несколько рек. И огромные площади заливных лугов обещали обернуться летом сочным сеном.

По всей долине были разбросаны лошадиные фермы, что так живо напомнило Алеку Уотермид, а ещё тут были фермы, где выращивали овец, коз и цыплят, и поля, распаханные под зерновые и всякие летние овощи.

Чуть дальше долина сужалась, зажатая крутыми склонами, но и там Алек смог разглядеть темноватые очертания фруктовых садов.

До самого последнего перекрестка Серегил не снимал своего капюшона. Его родня и сопровождающие приветствовали по именам друзей. Четыре десятка лет для фейе были не таким уж великим сроком, и Серегил смог узнать теперь очень многих. Некоторые были его ровесниками, и ему стало немножечко не по себе, когда он увидел, сколь юно они выглядели в сравнении с ним. И хотя он вовсю изображал беззаботность, изнутри по мере приближения к последнему повороту дороги, ведшей в город, где он родился, нарастало смятение. Он уже слышал, как слева шумит бурная река, бегущая внизу по ущелью. Главный дом клана Боктерсы и центральная часть города располагались на краю огромного горного озера, на его восточном берегу. Серебряная река водопадом низвергалась с горных вершин, питая его, и уносила свой бурный поток дальше — в долину.

Легкий порыв ветерка, как бывало, слегка его успокоил, а глубокий снег возвратил счастливые воспоминания о снежных баталиях и зимней рыбалке на озере, с обжигающими чаепитиями затем возле костра, возвращавшими в виде иголочек боли ощущения в заледеневшие пальцы на руках и ногах…

Снова скакать по этим дорогам уже само по себе было даром небес, но делать это в компании Алека, Микама и членов своей семьи — тут было от чего комом сжаться горлу.

Он волновался, придут ли приветствовать его две другие его сестры — Шалар и Илия. Те избегали встреч с ним с самого момента его изгнания, ни разу не послав ему ни одной доброй вести и покидая Сарикали всякий раз, когда ему случалось там появиться. Судя по словам Адзриель, были и другие среди его родни и клана, на чей теплый приём ему также рассчитывать не приходилось.