Вероника Иванова - Комендантский час

— Это решение?

— Это приказ.

На лице блондинки не дрогнул ни один мускул, и вместе с тем отразилось глубокое презрение. Причем не в отношении того, кто приказывал.

— Разрешите идти?

Ответа дожидаться не стала: повернулась и загрохотала шагами по коридору. Сапоги у нее с подковами, что ли? Так в первый-то раз появилась совершенно бесшумно.

— Обязательно было приказывать?

— Так полагается.

— Как-то рвения у нее маловато… Вообще нет. Ни капельки.

Вздохнул:

— Об этом не беспокойся. Приказы не обсуждаются и не подвергаются сомнению.

— Твои?

— Почему? Любые.

— Даже дурацкие?

— Поясни.

А тут-то что непонятного? Ну с петухом ладно, есть трудности. Но армия разве не везде одинакова?

— Командир ведь тоже человек. И может чудить. Съел что-то не то, выспался плохо… Да мало ли причин? Из-за ерунды иногда кучу дров наломать можно.

— Подчиненные это знают.

— И все равно слушаются?

Задумался. Потер подбородок.

— Разница в основных принципах. Да, точно.

— Я чего-то не понимаю?

— Наш мир давно прошел тот этап, когда командир назначался. Все стало немного иначе. Подчиненные решают, кому делегировать полномочия управления.

— А бардака не получается? Выбрать ведь могут кого угодно.

— Если выбрали путь, идут по нему без колебаний. Ты поступил точно так же. И это еще раз доказывает, что до будущего вашему миру осталось совсем немного времени.

— Не все у нас такие, как я.

— Процесс запущен, вот что главное.

Да, но в какую сторону? Мне с моей болотной кочки видно другое: Стасики вымирают, а не множатся.

— Последняя необходимая формальность. — Из пальцев блондина прямо по воздуху потянулись лучики света, сплетаясь в подобие клавиатуры. — Авторизация. Имя.

— Мое?

Улыбка в ответ.

— Стас.

— И все?

Нет, конечно. Но собственное полное имя меня никогда не вдохновляло.

— Нужно что-то подлиннее.

Эх…

— Станислав Валерьевич.

— О, теперь достаточно.

И слава богу. Потому что про фамилию лучше не вспоминать.

— Лерыч. Хорошо звучит.

Не-ет! Ненавижу. Со школы.

— Что-то не так?

— Мм… Мне не нравится, когда меня так называют.

— Почему? Вполне благозвучно.

— Ну, знаешь ли, у нас с тобой разные понятия о…

— Стоп! Все. Понял. Моя вина.

О чем это он?

— Они ведь все подряд переводят.

Медузки-то? Видимо, да.

— И оригинальное звучание тоже замещается. Как я сразу не сообразил… Ну ничего, это поправимо.

Ага. К примеру, есть такая штука, гильотиной называется. Она вообще лечит сразу и от всех болезней.

— Ты слышишь результат трансляции, без оригинала. Можно было бы настроить в параллель, но тогда у тебя в голове постоянно будет фонить, а это не очень приятно.

Белый шум с утра до ночи? Еще бы.

— Есть другой способ. Если тебе нужно узнать, как то или другое слово звучит на самом деле, сообщи об этом пересмешникам, и они отключатся.

— Как?

— Снизят мощность нейронных связей.

— Да я не об этом! Как сообщать?

— За ухом.

— Что?

— Потрогай.

Небольшая припухлость. Шишечка.

— Надавишь на нее, и все.

— А потом?

— Еще раз надавишь. Простейшая кодировка.

Да, куда уж проще.

— Ну как? Хочешь услышать свое имя так, как его слышу я?

Страшновато что-то. Но хуже ведь получиться не может?

— Готов?

Не раздавить бы их только…

— Валяй.

— Таас. Вэл-Ирч.

Никогда не чувствовал себя одиноким, хотя родителям было, в сущности, чихать на мои детские развлечения и проблемы: вечно в высоком, духовном и словесном — такое вот жизненное кредо. Главное, они присутствовали рядом. Всегда кто-то присутствовал. Не стало предков? Их место заняла бабушка. И переход произошел настолько плавно, что ни сознание, ни подсознание не задавались на эту тему вопросами. Ни разу.

Да даже последние похороны… Прощание с останками всего значимого и важного для меня, и то не принесло тревогу. Пустоту? Пожалуй. Но та, домашняя, не напрягала. Не душила так, как нынешняя.

Провожать не надо, сказал он, плохая примета.

Соврал? Конечно. Наверняка испугался, что я не найду дорогу обратно. А может, просто не любит прощаний у трапа. Его право, в конце концов. Только когда все звуки, кроме тех, что отмечают жизнедеятельность приборов, стихли, наступила моя очередь бояться.

У тебя есть все, что нужно, сказал он.

Ага, так я и поверил! Хотя, если сказать по правде…

Встречались мне люди, похожие на блондина. Редко, мимолетно, зато ощущение оставляли — один в один.

Властные? Нет, просто уверенные. Например, в том, что любое их действие необходимо и достаточно. Отвечающие за каждое слово. Впрямую все это, конечно, не декларировалось, не лезло на рожон, как говорится, но чувствовалось прямо-таки кожей.

За такими людьми хочется идти. Неудержимо. Наверное, потому что и сам автоматически становишься частью чего-то намного более хорошего, правильного и достойного, чем ты есть в действительности. И пусть это чувство заемное, взятое напрокат или тайком стыренное, тяга с каждой минутой только усиливается.

Лидерство, как оно есть…

Не стоит беспокоиться, сказал он.

Ну конечно! А о чем тут вообще беспокоиться?

Ни одного знакомого. Ни единого представления о том, где нахожусь. Никаких знаний о мире, в который меня притащили. Ничего под руками, кроме…

Он все время шевелится, ключ этот разводной. Дрожит. Вибрирует. Гоняет по себе взад и вперед металлических мурашей, щекоча ладони. Живет полной жизнью, в общем. Своей собственной. И если долго и пристально смотреть на крохотных таракашек…

Нет, лучше зажмуриться. Представить, что все в порядке. Что холодная сталь под задницей и за спиной — это норма. Что мерный гул, заметный скорее на ощупь, чем на слух, — изысканная мелодия. Что самый последний винтик в любом механизме все равно выполняет какую-то функцию, без которой не получается целостности. Цельности. Общности. Единения.

— Не спи.

Они все-таки удивительно похожи. Родственники, наверное. Брат и сестра.

Только ее губы, похоже, неспособны улыбаться вовсе. Двигаются, но не более того. И во взгляде — полнейшее безразличие. Остается лишь надеяться, что оно относится не ко мне. То есть не ко мне одному, а вообще. К миру, к жизни, к полученному приказу.

— Замерзнешь.

Она права: пальцы коченеют. Даже сжимаясь на подаренной палке, которая намного теплее здешних стен. Перчатки раздобыть надо. Или варежки. Если, конечно, этот предмет одежды знаком местной публике. А в этом возникают определенные сомнения, стоит взглянуть на наряд блондинки.