Марина и Сергей Дяченко - Алена и Аспирин

Рано утром докторша из поликлиники выслушала Алену и обнаружила у нее бронхит. Долго писала рецепты, нудно объясняла Аспирину, как именно правильно ставить горчичники и почему банки — это варварство и каменный век. Пригрозила пневмонией, которая непременно разовьется, если немедленно не принять решительные меры, и рассказала пару случаев из практики, когда детей приходилось госпитализировать, а ведь начиналось с простуды…

Аспирин выманил врачицу на кухню.

— Может, госпитализировать девочку прямо сейчас? — спросил доверительно. — А то я, знаете, очень занятой человек, и, может, ей было бы лучше…

Врачица посмотрела на него, как на людоеда:

— Знаете, первый раз в моей практике такое предложение, обычно родители, наоборот, возражают… до смешного доходит!

Аспирин почувствовал облегчение, когда за докторшей закрылась дверь.

Алена все так же кашляла и все так же горела, но уже вступил в бой антибиотик, и, по прогнозу врачицы, улучшение должно было наступить завтра — с утра или, в крайнем случае, к вечеру. Уходя, Аспирин оставил рядом с диваном термос горячего чая. На медведя, лежавшего у Алены на подушке, старался не смотреть.

Такси застряло в пробке; Аспирин оказался на рабочем месте в последнюю секунду. Надел наушники — косо, чтобы не касались раненого уха (все, кто был в студии, с любопытством воззрились на него сквозь стеклянное окошко). Закрыл глаза, чтобы не видеть их, не видеть ничего. Забормотал, как шаман молитву:

— Еще недавно все мы дружно пели про то, что лето на дворе, все заботы будут в сентябре. Вот идет сентябрь, он уже почти пришел, но нам нет до этого дела — наши заботы будут в другом сентябре, следующего года, а может, они были в прошлом сентябре, и теперь о них можно надежно забыть… Детям скоро в школу, но не отчаивайтесь — все проходит, и школьные годы чудесные вы скоро будете вспоминать, как страшный сон… Начинается новый час, и с ним начинается наша любимая игра — кончаем с «Лапа-Радио»! Разумеется, кончаем фразу, то есть, извините за это слово, заканчиваем…

Напрасно он ночью раскис. Напрасно поил соседку коньяком. Теперь та, чего доброго, захочет продолжать знакомство. С другой стороны, она в самом деле помогла: и с лекарством для Алены. И с этими ночными разговорами, будь они неладны. Он чуть не раскололся, чуть не вывалил всю историю: интересно, что бы она сделала? Не «Скорую» же вызывать в таких случаях… «Мой сосед стал жертвой психоза… Или жертвой гипноза, что немногим лучше…»

А хороший заголовок: «Ди-джей Аспирин в лапах банды гипнотизеров». Можно было бы тиснуть — в рамках скромного личного пи-ара…

— Алла? Добрый день, Аллочка, вот вам задание… Вы слушаете внимательно? Итак, вам надо закончить фразу, только очень быстро, не раздумывая: «В лесу мне видеть довелось, как грыз кору могучий…» Ну? Алла, быстро! «Могучий…»

— Крот, — предположили наушники.

Аспирин открыл глаза. Мигнул.

— Оценил. Да, Аллочка, я оценил ваш юмор… Ну что же. Пятипроцентная скидка на товары фирмы «Кракс» в магазине «Техностанция» — ваша… Оставайтесь на линии, не вешайте трубку…

Где-то там, в неубранной гостиной, лежала на диване Алена, хлебала чай из термоса.

Все проходит, сказал себе Аспирин.

Стало быть, и это пройдет.

Часть вторая

Второго сентября Алена, все еще бледная и слабая, отправилась на первое занятие в музыкальную школу. Вернулась через полтора часа; при ней была небольшая скрипка в облезлом черном футляре и картонная папка для нот. Из ранца за спиной выглядывала голова Мишутки.

— Нужно еще денег, — сказала она Аспирину. — Заплатить за подушку, купить нотных тетрадок и карандашей.

— За какую подушку? — сварливо осведомился Аспирин. — С кем ты там спать собираешься?

Алена вытащила из футляра черную подушечку на веревочках, из тех, что скрипачи кладут под подбородок. Ухмыльнулась:

— Я понимаю, тебе нелегко, ухлопали столько денег, а тут еще тетрадки, карандаши опять же… Расходы…

Она издевалась совершенно по-взрослому, без намека на улыбку. Аспирин выгреб деньги из кармана куртки:

— На. Покупай, что хочешь.

Она ушла в гостиную. Аспирин боялся услышать противный скрип терзаемых струн — его опасения не оправдались. Минут через двадцать Алена явилась на кухню, зажав скрипку подбородком и не придерживая ее руками. Прошлась взад-вперед, думая о своем, и выглядела при этом так странно, что напомнила Аспирину статую с отбитой рукой.

Он удержался и ничего не спросил.

— Дочка-то у тебя прижилась, — сказал консьерж Вася. — Я, грешным делом, думал, ты ее поскорее обратно к мамке выпрешь. А она, смотрю, уже со скрипочкой ходит… Она в каком классе у тебя?

— В пятом.

— Да? А я думал, в четвертом…

Лифт, как назло, долго не шел.

— И помощница, видно, — продолжал Вася. — С базара сумки носит… Мою внучку попробуй выпихни.

— Я ее не заставляю, — сказал Аспирин. — Она сама.

— Только, слушай, чего она этого своего медведя все время таскает? В школу идет — в ранце медведь… Я ей говорю: большая уже девочка, у других книжки в ранцах, а у тебя игрушки…

Лифт наконец-то отрылся.

— Спокойной ночи, — сказал Аспирин с облегчением.

Его вполне устраивало, что, уходя, Алена забирает мишку с собой. Он ни за какие коврижки не согласился бы оставаться с «игрушкой» наедине.

Лифт, покрякивая на каждом этаже, ни шатко ни валко дотащился до пятого. Аспирин вышел; площадка перед квартирой была выметена, коврик под дверью вычищен. Для своих одиннадцати лет Алена в самом деле была очень хозяйственна.

Она всегда мыла посуду — но только за собой, не трогая того, что оставил в раковине Аспирин. Однажды он ради эксперимента свинячил несколько дней подряд: все тарелки и чашки переместилась в раковину и стояли там иллюстрацией к «Федориному горю». И только тогда, когда Алене не стало из чего есть овсяную кашу, он взяла двумя пальцами грязную тарелку — одну — помыла и вытерла.

И с тех пор хранила у себя в комнате, на полке с дисками. Поест, вымоет, вытрет, унесет. Аспирина это просто бесило.

Да, она ходила в магазин и на базар, разбиралась в товарах и в ценах, сносно умела жарить котлеты и варить супы. Но никогда не сделала даже вида, что хочет порадовать стряпней Аспирина. Все, что она делала по дому — в круг этих обязанностей входило также «Доброе утро» и «Спокойной ночи» в адрес хозяина, — она делала экономно и расчетливо, не допуская халтуры, но не расходуя ни капельки лишних сил. Силы нужны были ей для занятий музыкой — с самого первого урока. И каждую минуту, не занятую ежедневной рутиной, Алена посвящала именно этому.