Кристофер Сташефф - Чародей поневоле

Род проводил его взглядом, придирчиво вздернув бровь. Обернувшись к Туану, он поинтересовался:

— Вы что, тут без денег обходитесь?

— Обходимся,— кивнул юноша.— Все, кто приходит в Дом Кловиса, приносят с собой свои скудные сбережения. Денежки эти складывают в общий ящик, потом на них покупают мясо и вино и каждому дают, когда нужно.

— И ночлегом обеспечивают, наверное?

— Точно. И одеждой. Конечно, по меркам благородных господ одежда не бог весть какая, но для этих моих бедных братьев это настоящие наряды.

Род пытливо вгляделся в глаза Туана и понял, что, произнеся слово «братья», его спутник нисколько не покривил душой.

Род откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

— А вы — верующий человек?

— Я? — Туан попытался сдержать смех, и это ему почти удалось.— О нет! Какой же я верующий, если уже тридцать с лишним воскресений не заглядывал в церковь!

«Следовательно,— мысленно отметил Род,— его мотивы помощи беднякам, каковы бы они ни были, скорее всего, не носят лицемерного характера».

Род перевел взгляд на свою кружку.

— Стало быть, вы кормите и одеваете всех этих людей на те жалкие гроши, что они приносят сюда?

— Нет, это только начало. Однако, располагая такими надежными доказательствами наших добрых намерений, наша благородная королева сочла, что мы достойны помощи.

Род выпучил глаза:

— Не хотите ли вы сказать, что королева ссужает вас деньгами?

Туан хитро усмехнулся:

— Ссужает, вот только она не догадывается, в чьи руки попадают эти денежки. Она ничего не знает о Доме Кловиса. Деньги она дает добренькому Брому О'Берину для оказания помощи беднякам.

— А Бром отдает их вам.

— Верно. А он, со своей стороны, несказанно рад тому, что в темных проулках стало меньше краж и убийств.

Род кивнул:

— Ловко придумано. И все это — ваша идея, не так ли?

— О нет! Это все Пересмешник придумал, только его-то вряд ли бы кто послушал.

Род вытаращил глаза:

— Пересмешник? Неужели этот урод у вас самый главный?

Туан нахмурился, покачал головой:

— Люди не пойдут за ним, дружище Гэллоугласс, в нем нет ни капли властности. Он хороший хозяин, неплохо управляется с этой ночлежкой, раздает вещи и еду тем, кто в этом нуждается. Он слуга — хороший слуга, но только и всего. Ловкий чиновник. Половчее и пооборотистее, чем даже главный казначей королевы.

— Ну ясно, просто слуга.

«А еще человек, у которого все остальные на крючке,— мысленно добавил Род.— И еще у него извращенный ум отверженного. Быть может, Туан знает, как заставить людей делать то, чего хочется ему, но знает ли он сам, чего хочет? Конечно знает. Разве Пересмешник не подсказал ему? А следовательно, Пересмешник — местный политэкономист, а также, по всей вероятности, сочинитель речей для Туана».

Род отстранился от стола и потер подбородок.

— Стало быть, вам удается обеспечивать вашим сторонникам эту скромную роскошь на их жалкие медяки и шиллинги королевы?

Туан смущенно усмехнулся и, кивнув, склонился к столу.

— Это нелегко, дружище Гэллоугласс. Эти нищие никому не позволят собой управлять. Это тяжкая работа, изматывающая, опасная, от нее впору изнемочь. И все же она стоит того.

Род кивнул:

— Для такого труда не годится человек с ложной гордыней, а еще меньше годится тот, кто страдает ложным самоуничижением. На такое способен лишь тот, кто знает сердце своего ближнего, как свое собственное.— Туан зарделся.— Такой человек,— добавил Род,— мог бы стать королем нищих.

Но Туан, прикрыв глаза, покачал головой:

— Нет, здесь у нас нет никаких королей, дружище Гэллоугласс. Владелец дома, пожалуй, но не более того.

— И вы не хотели бы стать королем?

Туан пожал плечами и рассмеялся:

— Бедняки и слышать бы о таком не пожелали!

— Я вас не об этом спросил.

Туан в упор посмотрел на Рода. Улыбка покинула его мальчишеское лицо. Наконец он понял намек собеседника, и взгляд его стал тяжелым.

— Нет! — бросил он.— Я не стремлюсь взойти на престол!

— Тогда почему же вы пытаетесь повести бедняков против королевы? — резко вопросил Род.

Туан снова улыбнулся и откинулся на спинку стула, весьма довольный собой.

— А, так вам ведомы мои замыслы! Тогда да будет мне позволено спросить вас прямо, без обиняков, друг Род: присоединитесь ли вы к нам, когда мы пойдем брать штурмом замок?

Род почувствовал себя так, словно на его лицо легла гипсовая маска. Глаза его встретились с глазами Туана.

— Я-то вам зачем? — спросил он негромко и спокойно.

— Чем больше у нас будет друзей из числа стражников королевы, тем лучше…

— Видимо, кое-какие друзья у вас уже имеются,— проворчал Род,— если вам уже известно, что я поступил на службу в королевскую гвардию только сегодня.

Туан осклабился, притворно смущенно опустил ресницы.

Тут Рода озарило.

— А скажите, если бы мне вздумалось как следует пошарить по этому заведению, не отыскал ли бы я тут, случаем, тех троих мерзавцев, что напали на вас нынче ночью?

Туан кивнул, в глазах его плясали чертики.

— Ловко сработано,— покачал головой Род.— Маленький спектакль, разыгранный только для того, чтобы заманить меня сюда и прочесть мне проповедь с целью обратить в свою веру. А вы и вправду знаете, как управлять людьми, Туан Макреди.

Туан покраснел и опустил глаза.

— Ну а если я откажусь встать на вашу сторону, Туан Макреди? Покину ли я тогда Дом Кловиса живым и невредимым нынче ночью?

Туан вскинул голову, встретился взглядом с Родом.

— Только в том случае,— отвечал он,— если вы — опытный мечник и искусный чародей.

Род медленно кивнул, и в памяти его пронеслись события двух последних дней. На миг у него мелькнуло искушение согласиться и встать на сторону повстанцев: он не сомневался, что после революции имел бы все шансы взойти на престол.

Но нет, Туан был прав. Для того чтобы управлять беднотой, нужно было иметь врожденный дар массового гипноза. Занять престол — это бы у Рода получилось, но бедняки во главе с Пересмешником и тем, кто стоял за ним, кто бы это ни был, ни за что не позволили бы ему на престоле удержаться.

Нет, здешняя система власти должна была остаться такой, какой была сейчас. Единственной надеждой на спасение демократии на этой планете оставалась конституционная монархия.

И еще — еще была Катарина…

Эта мысль в аккорде событий оказалась диссонирующей нотой. Видимо, он влюбился в Катарину. Она была женщиной его Мечты.

Но Туан ему тоже приглянулся с первого взгляда. Как же он мог симпатизировать им обоим, если они были соперниками в борьбе за власть?