Макс Фрай - Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я

29. Нум

Нум – демиург, находящийся в отдалении от созданного им мира.

– У тебя нет ключей от собственного дома, приятель, да и дома-то, кажется, тоже больше нет, – говорю своему зеркальному отражению, небритому, но бодрому и вполне готовому начать новую жизнь, не слишком сокрушаясь о былом. – Это, вероятно, и есть условие задачи, в финале которой пешеход, вышедший из пункта А, сможет воочию убедиться в том, что сей пункт А действительно существует. Если же нет…

Окончание фразы предпочитаю проглотить вместе с горькой слюной, скопившейся под болтливым моим языком.

30. Нфанва

Сначала Нфанва населил землю духами и чудовищами.

Что касается «памяти тела» – тут Веня был абсолютно прав. Я и сакральный смысл дорожных знаков как-то инстинктивно угадывал. Зато куда следует ехать, не имел ни малейшего представления, даже из собственного двора без руководящих указаний не выбрался бы, пожалуй.

– Начинаю думать, что тебя действительно подменили, – смеется мой спутник. – Прежде ты просто бесился, когда кто-нибудь начинал квакать под руку: здесь налево, там направо… Даже – заметь! – если впервые ехал этой дорогой, а рядом сидел выдающийся знаток местных подворотен.

– Ну, значит, дурак был, – отзываюсь флегматично. – Элементарных вещей не понимал. Великая удача следовать незнакомым маршрутом с опытным проводником. Всегда бы так!

Через час поездка успешно завершилась во дворе старинного трехэтажного дома где-то в центре Москвы. Местная топография была для меня теперь тайной наукой: ничего я не смыслил в хитросплетениях московских перекрестков, да и сами названия улиц пленяли воображение новизной звучания.

– Ничего не узнаешь, да? – сочувственно спросил Веня, помогая мне разместить багаж в небольшой квадратной комнате с белыми стенами и расчерченным на мелкие разноцветные многоугольники потолком. – А ведь сколько раз ночевать оставался…

– Ничего не узнаю, ничего не вспоминаю и ничего не понимаю, – жизнерадостно отозвался я. – И уже начинаю смиряться с таким положением вещей. Могло быть и хуже. Например, если бы ты мне вчера не позвонил.

– Ну, ты всегда был везучий, – отмахивается он. – Кстати о твоем везении. Погоди-ка…

Уходит куда-то, через минуту возвращается с небольшим свертком. Сует его мне.

– Что это?

– Сам посмотри. Твое ценное имущество. Надеюсь, не бомба. Когда ты вернулся из Германии летом девяносто пятого, всучил мне этот пакет и попросил подержать его у себя.

– Без комментариев?!

– Почти. Это был очень странный разговор. Ты ничего не объяснил, только заверил меня, что там нет ничего криминального, и сказал, что я должен отдать тебе сие сокровище, если увижу, что твои дела идут совсем плохо. По-моему, сейчас вполне такой момент. Не в гроб же тебе его класть…

– Не в гроб, – повторяю машинально.

Вскрываю пакет. Достаю оттуда фотоаппарат «Nikon F2 Photomic AS» какого-то семьдесят мохнатого года выпуска. Почти антиквариат, но в приличном состоянии. Ну да, я же у нас, кроме всего, еще и фотограф. Весьма вероятно, практикующий. Веня не в курсе, чем именно я в последние месяцы занимался, но зимой еще вроде бы брал какие-то заказы, жил не тужил. Да и только что две сумки с профессиональными причиндалами на себе из машины тащил – какие еще доказательства требуются?

– Да, – вздыхаю, – дела… Приятно, черт побери, получать от себя дружеские приветы, только вот записку оставить я тогда не додумался. Жопа. С ушами.

– Не могу с тобой не согласиться, – сочувственно ухмыляется Веня. – Учти: я со своей порцией дел на сегодня справился. Могу нянчиться с тобой, сколько душа пожелает.

– Душа моя сейчас страстно желает обедать. Поскольку, пакуя книги, я нашел пиратский клад, могу угостить черствой коркой собственного спасителя.

– Макс, – проникновенно говорит он, – давай наоборот. Ты еще одну важную вещь забыл: я у нас богатый. А ты – так, погулять вышел. Меня раскулачивать надо в режиме нон-стоп, чтобы не лопнул.

– Раскулачить всегда успеется. А обедать будем за мой счет. Ты не понимаешь, это ритуал, – говорю упрямо. – При чем тут какое-то богатство?

– Ну, разве что, если ритуал… Хотя мне не очень понятно, в чем тут фишка.

– Да ни в чем. Просто некий загадочный нравственный инстинкт требует, чтобы я символически выразил благодарность за свое спасение, чем скорее, тем лучше, поскольку никогда не знаешь, на каком повороте куда занесет.

Я и сам не в восторге от столь нелепого аргумента, но уж – чем богаты, иных формулировок у меня в запасе нет.

– Ты, случайно, не в курсе, где я люблю обедать? Потому что даже это сокровенное знание мне сейчас недоступно.

– Есть такие места, и их немало, – раздумчиво сообщает Веня. – Ближайшее носит гордое имя «Мусхэд»[4].

– То есть «лось»? – по-детски радуюсь, опознав иностранное слово.

– Ага, английский ты у нас мала-мала помнишь. Лось, лось. Канадский бар. Насколько мне известно, ты был в восторге от их манеры подавать чили с картошкой, хотя, на мой вкус, это одно из величайших кулинарных грехопадений… Но я могу заказать их фирменные куриные крылья. И пиво – это сейчас особенно актуально.

– Раз так, показывай дорогу. Пешком мы туда дойдем? Потому что я планирую еще немного поспиваться. Мне понравилось.

– Только пешком и дойдем. На машине будем полчаса по переулкам ползать, да и то не факт, что выползем, куда требуется. Повсюду царит первозданный хаос, почему-то именуемый строительством.

– Очень хорошо.

За обедом с любопытством расспрашиваю Веню о его делах. Он хмурится, сетует, что снова чувствует себя идиотом, но рассказывает. От книготорговли он благополучно избавился вскоре после того, как я отошел от дел, решив, что смогу перебиться гуманитарными заработками: макулатурный бизнес давно уже перестал быть Клондайком. Мутит что-то с компьютерами. Месяца два назад, оказывается, просил меня погадать, стоит ли вкладывать деньги в интернет-провайдинг. Моя оккультная таможня дала добро, в связи с чем Венина жизнь на какое-то время стала чрезвычайно хлопотным процессом. А в общем, если верить самому Вене, ничего интересного не происходит. Особенно с тех пор, как Раиса уехала в Австралию с мужем, который вдруг решил, что пора бы и ему начать новую жизнь… Без нее стало как-то не так. Хорошо хоть письма пишет. Благослови, боже, изобретателя электронной почты и всех примазавшихся!

– Но это все равно не то. Для дружбы тоже требуется некая телесная близость. Слова на экране монитора – как-то слишком уж пресно. Тут все же в глаза смотреть надо, дыхание слышать.

– Пожалуй, – соглашаюсь сдержанно.