Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

К'арлинд ухмыльнулся:

- Мой срок считает иначе.

- Какой еще срок? - не понял я.

- Заключения, скажем так. Я приговорен на родине к сорока годам и одному дню одиночного заключения, иначе как бы еще я оказался в Аквилонии?

Я удивленно приподнял брови:

- Так тебя осудили и ты сбежал?

К'арлинда мои слова возмутили.

- Что значит - сбежал?! Я просто выбрал местом отбывания наказания Аквилонию, а не подземную шахту, куда мне бы только пищу опускали на веревке.

- Погоди... То есть, для темных альвов заключение в темнице и жизнь среди людей - равносильны?

Он покачал головой:

- Не совсем. Меня приговорили не совсем к тюремному заключению, а к полному одиночеству. Жизнь среди людей равносильна одиночеству, и теперь, проведя в Аквилонии двадцать девять лет, я понимаю, почему. Компания людей не считается нарушением наказания, вы даже не пустое место, напротив, вы только сильнее подчеркиваете мое одиночество. Правда, наказание оказалось не таким уж полным, благодаря твоей матери.

У меня сразу пропало желание продолжать тренировку, а К'арлинд, словно издеваясь, добавил:

- В общем, учитывай, что через одиннадцать лет я вернусь в Свартальвсхейм, времени не теряй: другого такого же тренера ты не найдешь.

В общем и целом, ситуация развивалась в довольно предсказуемом направлении, которое меня более чем устраивало. Моя новая «семья» оставила меня в покое, мало интересуясь, чем я занимаюсь в своих апартаментах и почему веду затворнический образ жизни. Занятия по избиению подушки я сохранил в секрете ненадолго, потому своему странному поведению пришлось давать объяснение, но его я легко придумал: мол, способ снимать стресс и негативные эмоции. И ведь это так и есть, что интересно. Кстати, надо будет подкинуть кому-то в этом мире идейку в офисах ставить в комнатах релаксации для сотрудников чучела начальников.

Мои школьные дела взял под свой контроль дядя Николас. Он пригласил нескольких преподавателей, которые устроили мне тренировочный экзамен и заключили, что выпускные я сдам без проблем, хоть и не с самыми высокими баллами. Однако ежели захочется мне в престижный университет - со вступительными экзаменами могут возникнуть затруднения.

Оказывается, для дворянских детей есть две категории учебных заведений. В одни, преимущественно частные, можно поступить без вступительных и в любой момент, в них нет жесткого контроля за посещаемостью и успеваемостью. Что студент для себя вынесет - дело его личное, заведение обеспечивает учебный процесс и оценку знаний и больше ничем не интересуется. Дипломы таких университетов не имеют большого веса, хотя качество преподавания во многих весьма высокое. Студенты там, обычно, двух типов: непритязательные и неамбициозные, многие пришли за дипломом только потому, что в высшем свете оный желательно иметь, некоторые просто изучают то, что нравится.

Второй тип студентов - прямые антиподы первых. Способные и целеустремленные, которые уверены в своих силах и намерены пробиться за счет профессионализма и личных качеств. Подмога в виде престижного диплома им не очень-то и нужна, потому университет «свободного» типа удобен необязательностью изучения ненужных дисциплин.

И совсем другое дело - классические университеты. Вступление - только по факту сдачи экзаменов, никакой протекции. Диплом студент может получить только при полном освоении учебного курса, и сей документ гарантирует, что владелец обязательно владеет всеми необходимыми для его специальности знаниями и умениями. Дипломы самых престижных университетов - прямая путевка на высокую должность, будь то госучреждение или семейное предприятие.

Я периодически обдумывал свои жизненные перспективы, пока отдыхал между многосотенными сериями ударов, и склонялся в пользу университета первого типа. Дед заверил меня, что оплатит учебу где угодно, куда я смогу сдать вступительный экзамен, но я пока не определился и даже порой склонялся к мысли, что мне университет вообще ни к чему: у меня есть проверенный способ жизни, и я не хочу что-то менять.

Правда, среди дворян немагические боевые искусства не распространены, более того, некоторые виды спорта вообще считаются недостойными аристократа, тот же бокс - спорт простолюдинов. Дворянину можно быть болельщиком, иметь собственного боксера или даже целую команду оных вполне себе нормально, а лично выступать - зазорно.

По сути, социум Аквилонии поразительно напоминает древнюю Спарту. Есть гомеи - «равные», полноправные спартиаты-аристократы, профессиональные военные, которым запрещены любые занятия кроме ратного дела. И есть илоты, которые делают все то, что не могут граждане-спартиаты.

Правда, простолюдины в Аквилонии - не рабы, у них имеются довольно обширные права, в том числе сочетаться браком с дворянами и занимать высокие государственные должности, так что с илотами сходство небольшое. Но вот дворянское сословие - вылитые спартиаты, по крайней мере на первый взгляд. Да, магически одаренному аристократу никто не запрещает заниматься наукой, бизнесом или искусством, но состоять в реестре боевых магов он должен и при этом остается военнообязанным без верхнего возрастного предела. Красноречивое тому доказательство - оружейная комната усадьбы, где, помимо небольшого арсенала, в специальных шкафах хранились боевые доспехи магов - деда, его сыновей и тети Аглаи, матери Анны.

Мне было позволено под присмотром дяди Николаса и К'арлинда осмотреть все эти, без преувеличения, сокровища, потому что один только дедовский костюм стоил примерно триста тысяч империалов, да и остальные три отстали совсем немного. Причем меня поразил сам облик доспехов. Рыцари-маги ходили в бой в противогазах и бронированных противоударно-компенсационных костюмах, предназначенных для защиты от всех поражающих факторов на поле битвы, но главным образом - от специального антимаг-оружия. Дополняли картину приборы ночного видения и баллончики с кислородом за спиной, и все эти комплексы скорее походили на космические скафандры.

Тогда я впервые узнал об оружии, предназначенном для поражения магов обычными людьми, которое, к слову было широко представлено в самом арсенале.

К'арлинд показал мне автоматный рожок, набитый обычными с виду патронами, однако на каждой пуле имелось по четыре маленьких инкрустированных заподлицо диска с почти микроскопическими руническими символами.

- Пули с рунами рассеивания, восемь миллиметров, четыре руны по шесть эндрюсов...

- Чего-чего шесть?!

- Прости, забыл, что тебя вообще ничему не учили. Человек Роберт Эндрюс впервые разработал методику пересчета магического воздействия, потому единицы, позволяющие теоретически рассчитать воздействие магии на материальный мир - ну или материального мира на магию, как в данном случае - назвали в его честь, «эндрюс». Чтобы ты ориентировался, двадцать четыре эндрюса в четырех носителях рассеивания - этого примерно достаточно для того, чтобы погасить кинетический щит второго уровня без потери убойности пули. Вот этого рожка достаточно, чтобы гарантированно расстрелять любого мага третьего уровня, будь он хоть мастером защиты, если, конечно, у него нет специального рыцарского доспеха или обычного бронежилета.