Дин Кунц - Вторжение

Снаружи холодный серый камень, из которого сложили стены таверны, не обещал того уюта, что ждал внутри: паркетный пол, обшитые панелями красного дерева стены и потолок, фотографии первых жителей города, из тех времен, когда мостовую делили автомобили и лошади.

В воздухе стоял запах старого пива, которое расплескивали многие десятилетия, и свежего, только-только разлитого по кружкам из кранов, пахло жареным луком, перцем, мокрой одеждой из шерсти или хлопка, медленно высыхающей на теле. Вроде бы Молли уловила и еще один кисловатый запах — всеобщей озабоченности.

Она огорчилась, увидев, что в таверне не больше шестидесяти человек, из которых она знала порядка двадцати. За стойкой сидело в два раза больше людей, чем в обычную субботнюю ночь, но свободных мест хватало, а она-то думала, что их не будет вовсе, учитывая масштабы кризиса.

В таверне она насчитала только шестерых детей, и вот это ее особенно встревожило. Онa-то думала, что семьи с детьми в первую очередь будут среди организаторов обороны города.

Она принесла с собой куклу, надеясь, что девочка, оставившая ее в «Навигаторе», окажется среди тех, кто собрался в таверне. Но никто из детей не отреагировал, увидев куклу, вот Молли и положила ее на стойку.

Всегда оставался шанс, что хозяйка куклы появится здесь, несмотря на ливень. Всегда оставалась надежда.

Все шестеро детей сидели в большой угловой кабинке, а вот взрослые разбились на четыре группы. Молли сразу почувствовала, что их разделили идеи: каждая группа предлагала свой способ реагирования на происходящее.

Ее и Нейла приветствовали те, кто их знал, и настороженно оглядывали остальные, словно тот факт, что они жили по соседству, не давал оснований встречать их с распростертыми объятиями и им еще предстояло доказывать свою лояльность.

Но больше всего ее и Нейла удивили собаки. Однажды она была во Франции и видела собак как в дешевых барах для рабочих, так и в самых фешенебельных ресторанах. В этой же стране, в полном соответствии с законодательством, собак пускали разве что в открытый внутренний дворик, а хозяева большинства ресторанов не желали терпеть их и там.

Молли насчитала четыре, шесть, восемь собак, устроившихся по разным углам. Дворняг и чистопородных псов, среднего размера и крупного, ни одной маленькой. Собак в таверне было больше, чем детей.

Практически одновременно все собаки поднялись с пола и повернули головы к ней и Нейлу. Пристально посмотрели на них, а потом, после короткой паузы, повели себя в высшей степени неожиданно.

Глава 18

Со всех сторон, различными маршрутами, собаки двинулись к Молли. Не бежали радостно, всем своим видом выражая желание поиграть, не подходили медленно, поджав хвост, с опаской, словно реагируя на незнакомый и где-то тревожный запах.

Уши стояли торчком. Хвосты неспешно рассекали воздух. К ней собак определенно влекло любопытство, словно увидели в ней нечто совершенно новое для себя… новое, но не угрожающее.

Ее первый подсчет оказался неверным. Собак было девять, не восемь, и она заинтересовала всех до единой. Они окружили ее, деловито обнюхивали сапоги, джинсы, плащ.

На мгновение она подумала, что они учуяли оставшийся на ней запах койотов. Потом вспомнила, что выходила на крыльцо, где столпились эти звери, в пижаме и халате, а не в той одежде, в которой приехала в таверну.

А кроме того, большинство домашних собак не питает теплых чувств к своим диким кузенам. Обычно они реагируют на запах койота (и, конечно же, на его вой в ночи) вздыбленной шерстью и рычанием.

Когда Молли наклонилась к собакам, они принялись тыкаться мордами ей в руку, лизать пальцы, даря ей любовь, которую собаки обычно приберегают для тех, с кем провели много приятных часов.

— Что у тебя в карманах, Молли… гамбургеры? — спросил из-за стойки Рассел Тьюкс, хозяин таверны.

Тон не соответствовал шутливости вопроса. В голосе слышался какой-то намек, но она не понимала, на что именно.

Фигурой напоминая пивную бочку, с короткой стрижкой и веселым лицом выпивохи-монаха, Рассел на всю округу славился добродушием и сердечностью. Всегда выслушивал тех, кто хотел излить ему душу, дарил сочувствие нуждающимся в нем.

Теперь же его глаза подозрительно щурились. Губы затвердели. На Молли он смотрел так, будто видел перед собой ангела ада с вытатуированным на каждом кулаке словом «НЕНАВИЖУ».

Стоя в окружении обнюхивающих ее и лижущих руки собак, Молли поняла, что в своей реакции Рассел не одинок. Другие люди, сидевшие за стойкой, даже те, которые знали ее и минуту назад приветствовали, называя по имени или помахав рукой, теперь наблюдали за ней с нескрываемым подозрением.

И внезапно она поняла, почему отношение к ней столь разительно изменилось. Эти люди видели те же фильмы о вторжении инопланетян, что и они с Нейлом, так что прекрасно знали все истории о том, что они ходят среди нас прикидываясь людьми. К примеру, «Вторжение похитителей тел»[18] или «Тварь» Джона Карпентера.

Необычное поведение собак однозначно указывало на то, что Молли отличается от всех прочих людей, собравшихся в таверне. И пусть даже все девять членов этой мохнатой свиты махали хвостами и лизали ей руки, то есть демонстрировали полнейшее расположение, большинство, если не все люди, собравшиеся в таверне, задавались вопросом, а не следует ли истолковать столь необычное поведение собак как предупреждение, что среди них в образе человеческом находится что-то неземное.

Она без труда могла представить себе, что бы произошло, если бы собаки (или даже одна, наиболее злая) встретили ее рычанием, прижатыми к голове ушами, вздыбленной шерстью. Такую враждебность истолковали бы однозначно, и Молли оказалась бы в положении женщины, признанной виновной в колдовстве в Салеме семнадцатого века.

По крайней мере в двух местах она видела винтовки и ружья, прислоненные к стене, на расстоянии вытянутой руки.

Многие из этих будущих защитников планеты имели при себе пистолеты и револьверы, как и сама Молли. И некоторые из этих защитников, страшась неведомого, раздраженные собственным бессилием, с радостью стравили бы напряжение, воспользовавшись возможностью, выстрелить во что-то, в кого-то, во что угодно.

А учитывая степень всеобщей подозрительности, стрельба, начавшись, не прекратилась бы, пока не полегли бы все стреляющие.

Молли посмотрела на кабинку, в которой сидели дети. Выглядели они испуганными. Увидев их, Молли сразу почувствовала, какие же они беззащитные, а теперь чувство это только усилилось.