Елена Звездная - О мстительных некромантах и запрещенных артефактах

— Спотыкайка где? — простонала я.

— Иии, — пропищал Пауль, прячась под одеялом.

— Извини? — заорала я. — То есть как извини?

— О, — пропищала моя нежить.

— Норт?! — догадалась мгновенно.

— О, — подтвердил паучок.

В глазах потемнело.

— А забрать? — спросила шепотом.

Пауль расстроенно пискнул, Гобби развел руками.

— Мне конец, — простонала я.

Расстроилась жутко и пошла пить чай и учить правила, плакать и пугаться потом буду, когда от ректора приду. На кровать забралась с ногами, укуталась одеялом и услышала:

— Ыы!

Гобби указал на первый лист, где было четко выведено: «Запрещено!»

Далее под номером один значилось:

«Выражение одобрения или неодобрения преподавания ни под каким предлогом и ни в каком виде не допускаются».

— Диктатура, — заметила я.

«В зданиях, дворах и садах Некроса безусловно воспрещается студентам устройство студенческих читален, столовых, кухмистерских», — указывалось во втором пункте.

— Некроманты, — тяжело вздохнула, — а вот у нас допускался перекус на рабочем месте.

— Ыы, — вставил Гобби.

— Ну да, учитывая, что рабочее место некроманта — старые склепы, есть там не особо гигиенично, потому-то они тут поголовно тощие все. — Затем задумчиво добавила: — Или это чтобы от умертвий не сильно отличаться?..

— Ии, — захихикал Пауль.

Я же, глотая чай, принялась изучать все схемы. В принципе, сходства с правилами Академии прикладной магии было немало, но имелись и кардинальные отличия — никаких экспериментов в стенах общежитий, так же категорически запрещалось наносить физический вред соученикам. Именно физический, это подчеркивалось, то есть про моральный вред ни слова. Некрос — других эпитетов нет.

Стук в двери прервал мое изучение предмета. С некоторым удивлением взглянула на часы — шесть утра. До занятий два часа, так кто бы это мог быть? Стук повторился.

Кивнула Гобби, мое умертвие направилось к выходу, открыло дверь, получило записку, закрыло, вернулось ко мне и передало свернутый в трубочку лист бумаги. Открывала я с тяжелым предчувствием — от послания несло ароматом мужского крема для бритья, и аромат был знаком.

«Дорогая Риа».

Начало уже настораживало.

«Как твое здоровье? Как спалось?»

Холодок пробежался по спине, ну и да — ощущение грядущих проблем тоже накатило.

«Знаешь, сегодня я долго думал о тебе…».

Тьма! Тьма! Проклятая Тьма! Мне конец!

«Вспоминал твои ручки и особенно тоненькие шаловливые пальчики с коротко остриженными ногтями…»

Ну да, когтей, выкрашенных в черный цвет, нету — не некромантка я, к тому же давно привыкла к главному требованию артефакторов — никаких ногтей. Но это мелочи — он все понял!

«Твои искусные тонкие пальчики… страшно представить, на что они могут быть способны…»

Тебе лучше этого не знать, Норт, здоровее будешь. Но далее следовало:

«Полагаю, нам стоит встретиться и обсудить твои нежные пальчики еще до того, как ты отправишься к ректору, Риа».

Тьма!

Я уже боялась читать дальше. Просто боялась, но прочла.

«Четвертый корпус мужского общежития, комната 217. У тебя двадцать минут».

Ну и подпись: «Жаждущий встречи Норт Дастел».

И приписка: «Тебя пропустят, я договорился».

Послание выпало у меня из рук. Гобби нагнулся, подхватил, раскрыл, прочел и глухо зарычал. Пауль грустно сидел под одеялом. Я же начала думать вслух:

— Спотыкайка — амулет ограниченного действия. Выполняется из черного железа, закольцовывается, внешне напоминает портновскую булавку…

Договорить не успела, как Пауль, пискнув, выбрался из-под одеяла, метнулся в шкаф и вскоре вылез, держа в лапке булавку. Самую обычную, из металла.

Идея… мысль… Озарение!

— Гобби, нужна черная краска! — скомандовала я, подскакивая.

Моя нежить радостно закивала, я же воодушевилась.

— Не уверена, что получится, но попробовать стоит, — решила, скрываясь в шкафу в поисках одежды.

Надела я форму, ничего иного и не собиралась, а вот белье необычное — черное тонкое кружево, надеванное мной до этого всего несколько раз. Просто от него даже носителю плохо становится, а уж тому, кто трогать вознамерится… Сначала головная боль, после недомогание, затем и состояние, близкое к простуде. Приятного мало. Главное, самой успеть прийти и снять, при этом как можно меньше прикасаясь, потому что мне сейчас болеть нельзя.

— А ой! — пропищал Пауль.

— Да, ты со мной, — согласилась, берясь за расческу.

Две косы у висков, заплела в одну общую на затылке — так волосы не мешают, но из толпы выделяюсь сразу — некромантки с распущенными ходят, мода здесь такая. Волосы распущены, губы черной помадой подведенные, кожа белилами отбеленная, глаза тенями выделены — я по началу все путалась, и на практикуме по упокоению нежити в склепе восставшей леди подала стакан с водой, а в соседку по практикуму запустила заклинанием упокоения… Нехорошо тогда получилось, крик такой стоял, а та леди, почему-то проникшись ко мне сочувствием, быстренько в гроб легла и сделала вид, что я ее уже упокоила. Хорошая леди, я иногда прихожу в склеп, сидим рядом, молча пьем воду.

Краситься я не крашусь, лень да и смысла не вижу. Здесь на кого ни глянешь — белое, худое, высокомерное и длинноволосое — смотреть печально. Так что смысла нет. Втиснула ноги в узкие туфли на каблуке и с зауженным носком, накинула черный плащ, натянула ажурные черные перчатки — и это все форма, не плод моего творчества. Нет, сапоги тоже есть, но они для практикумов по отлову лесной нежити, а в пределах Некроса — туфли.

В общем, я покинула комнату в таком виде, словно собиралась на занятия. Миновала пустые коридоры — одни адептки еще не проснулись, другие, видимо, прилегли подремать перед лекциями, прошла в коридор — даже куратора Тейши не было видно, значит, тоже спит.

На улице оказалось морозно. Весьма. Холодный ветер пробирал до костей, и спрятавшийся под плащом Пауль забрался повыше — вроде нежить, но ему, оказывается, тоже бывает холодно. Нехотя сделала первый шаг, с еще большей неохотой второй, в душе волной поднималось нехорошее предчувствие, совсем плохое. Могла бы — вернулась обратно, залезла под одеяло, чай допила бы… Вот только не могу.

Задумавшись, оступилась, и правая нога провалилась в снег. Потрясающее ощущение, но бодрит и от нехороших предчувствий отвлекает, и поторопиться данное происшествие вынудило.

До четвертого корпуса я домчалась почти бегом, у входа постаралась отдышаться и решительно протянула руку, чтобы двери открыть. Они открылись сами. Высокий бледный некромант с подведенными черным глазами (явно первокурсник, ко второму у них черные круги вокруг глаз сами появляются вследствие бессонных ночей и загульной жизни) пропустил меня внутрь, закрыл дверь и высокомерно осведомился: