Аркейн. Яркие огни Зауна - Алена Реброва
Кто хотел, наедался до отвала, кто хотел, налегал на напитки покрепче, а кто-то отрывался среди танцующих. Где-то вместе с детьми в потоках цветных мыльных пузырей пел захмелевший Хеймердингер. Куда не посмотри и куда не пойди, всюду попадались знакомые лица и сегодня все они улыбались.
— Если мы так будем отмечать дни рождения каждого, мы разоримся, — вздохнул Экко, когда уже в конце праздника они с Джинкс сбежали от толпы на свой балкон.
Стоял второй или третий час ночи, и они сидели там вдвоем, укрывшись его огромной курткой. Джинкс устроилась между его ног, закинув свои ему на бедро, и прижималась щекой к его плечу. Она любила так сидеть, как будто ребенок на коленях.
— Ты не каждый, — сказала она. Ее голос звучал немного устало и хрипло, но счастливо. — Ты только взгляни, сколько там людей…
Они оба смотрели на раскинувшуюся внизу площадку, залитую светом праздничных гирлянд и нескольких костров. Кое-кто уже расходился, но подавляющее большинство празднующих переходило из стадии безудержных плясок к возвышенным разговорам, кто-то стоял у дерева, кто-то сидел на земле, кто-то за столом, поймав второй прилив аппетита.
— Ты каждого знаешь по имени, — продолжила Джинкс. — Каждому хоть раз помог. А большинству десятки раз. Ты их герой, Экко, конечно они устроили тебе этот праздник.
Эти слова смутили его, но от мысли, что она правда так считает, его обдало теплом. Экко всю жизнь строил это место и даже не мечтал однажды прожить такой день. Картины из Мира Без Хекстека не шли ни в какое сравнение с этим вечером.
Он оперся подбородком о плечо Джинкс и почувствовал, как она погладила его шею и голову, пробуя пальцами, насколько отросли волосы на затылке.
— Это и благодаря тебе тоже, — сказал он, закрывая глаза от удовольствия.
С тех пор, как она с ними, дела пошли лучше. Раньше им приходилось с трудом сбывать награбленное и на вырученные деньги удавалось купить совсем немногое, а Джинкс находила покупателей на любой хлам благодаря своим связям в лавке. К тому же она обходила все проверки, и бандиты, крышующие линии, не видели большей части проходящих через лавку денег — тех денег, которые шли в деревню.
Не так давно поджигатели обчистили трухлявый дирижабль, который вез экстракт из железы морозного паука. Они принесли коробки в лавку «лучших фейерверков», а когда вернулись через пару недель, Джинкс открыла перед ними сундуки с драгоценными камнями. Эта пустяковая вылазка обеспечила всех жителей деревни вещами первой необходимости на целый год вперед, а может и больше… А сколько еще им предстоит сделать вместе?
— Нет, Экко, — сказала Джинкс. Она провела рукой по его шее, потом по подбородку, любуясь, как свет падает на его темную кожу и белые волосы, сплетенные в беспорядочный сноп мелких косиц. Как отражаются в его больших глазах огни продолжающегося внизу праздника. — Мне нравится то, что делаешь ты, и я просто помогаю тебе. Сама бы я не стала.
Смотря на него сейчас, она подумала, что это правда: ей вообще-то все равно на деревню. Тут здорово, но… разве в этом мире не каждый сам за себя? Однако ей нравится видеть, как горят глаза Экко, когда у него получается помочь кому-то.
Изогнув кисть, Джинкс погладила его спину ведя пальцами по рельефным мышцам.
Еще ей нравилось, что все здесь его уважают и ценят. Ловят каждое его слово.
Ее пальцы скользнули на его руку и тогда Джинкс потянула ее на себя, словно хотела, чтобы он закрыл ее от всего мира. Экко обнял ее и уткнулся носом ей в висок, зарываясь в волосы.
Джинкс смотрела на людей внизу и думала о том, что, он для них не просто парень, который поможет каждому. Не просто всеобщий любимец. Он их лидер. Если Экко скажет им переехать во Фрейльйорд, они переедут. Скажет, что теперь они воздушные пираты, и они сядут на дирижабли, не задумавшись. Скажет пойти с оружием на Пилтовер и они пойдут за ним. Может, не прямо сейчас, пока он еще так молод, но через несколько лет наверняка.
Джинкс не знала, почему, но сам факт того, что в руках Экко власть над чужими жизнями, зажигал в ней что-то особенное. Ей хотелось, чтобы другие шли за ним и делали все, что он им скажет, а она просто была бы рядом с ним и помогала. В такой роли она чувствовала себя на своем месте.
Джинкс развернулась так, чтобы они сидели друг напротив другу, и выпрямилась. Она обняла лицо Экко ладонями и, притянув к себе, поцеловала. Вздохнув, он подался вперед, провел рукой по тонким позвонкам, чувствуя, как ее спина изгибается от его прикосновений.
Когда они целовались, Джинкс любила смотреть на него, не мигая. Это было жутковато, хотя и делало их странным образом ближе друг к другу. Дав ей насмотреться в этот раз, Экко закрыл ладонью ее веки, тут же почувствовав, как ее губы сложились в усмешке. Он знал, что она потом все равно будет смотреть.
Ее пальцы скользнули под его тонкую майку, греясь о горячую кожу, и Экко вздрогнул, когда живота коснулся холодный металлический протез. Прижав Джинкс поближе к себе, он подхватил ее на руки и сумел подняться, а потом понес ее в квартиру. Когда они зашли внутрь, Джинкс толкнула дверь ногой, закрывая ее, а потом потянулась к ручке. Щелкнула опустившаяся щеколда.
Утро после дня рождения наступило поздно и началось с прихода гостей.
Вай поднималась по лестнице к квартире Экко, с улыбкой слушая ворчание Иши. Малявка сидела на ее бедре, обхватив туловище ногами, и жаловалась, что из-за двух запершихся наглецов спала этой ночью в общей детской.
— Если они еще хоть раз запрутся на ночь, я запущу им в окно кур!
— Ничего, мы сейчас все откроем…
Вай протянула руку через открытое окно и без труда повернула щеколду на двери. Заметив дрыхнущую на кровати парочку, она крикнула так, как миротворцы кричат команды на марше:
— Подъем, негодяи!
Экко подскочил, как ужаленный, тут же натянув одеяло по самую грудь. Он ошалело уставился на Вай. Джинкс, чьи почти расплетшиеся косы покрывали простыню синим покрывалом, даже глаз не открыла, но с кряхтением перевернулась, опустив пониже задравшуюся рубашку Экко, в которой спала.
— С прошедшим, — Вай прошла в квартиру, бросив в Экко
