Принцесса в академии. Суженый - Медная Варя

— Не вы ли минуту назад говорили, что заслуга их изобретения — целиком и полностью ваша? — вскинул брови пожилой принц.

— Да, но…

Некоторые сами роют себе яму, прыгают в нее, а потом упрекают оставшихся наверху за то, что те их вовремя не остановили.

Запутавшись в показаниях и сообразив, что загнал себя в угол, Жмутс вернулся к первоначальной тактике и принялся щедро осыпать обвинениями и оскорблениями всех подряд. За что и получил увесистый тычок локтем от румяной торговки. Тощий хозяин «Цветолюкса» от этого едва не переломился и умолк, затравленно глядя на нее.

Робин в полемику не вступал, спокойно дожидаясь, пока утихнет возня. Когда порядок восстановился, он продолжил ровным голосом:

— Несколько дней назад я действительно пришел к этому человеку, но не с той целью, о которой он заявляет. — Слова вызвали удивление, поэтому Робин пояснил: — Стоящая перед вами женщина, мадам Гортензия, — когда эльф произнес ее имя, гномка покраснела как девочка, — была помещена под стражу по ложному обвинению с его стороны. Я испробовал все легальные способы, чтобы добиться ее освобождения или хотя бы увидеться с ней, но все напрасно. Тогда-то я и обратился к оболгавшему ее мерзавцу и попросил отозвать обвинения. Он сделал вид, что согласился, но выдвинул условия…

Кулаки мадам Гортензии гневно сжались, я видела, что ее разрывают противоречивые чувства: презрение к Жмутсу, досада, оттого что Робину пришлось пойти на сделку с врагом, и смущенная радость, ведь эльф сделал это ради нее. Она-то терзалась в последние дни, не получая от него вестей, а Робин пытался вызволить ее из заключения.

— И о чем же он попросил? — не выдержал кто-то в наступившей паузе.

Глаза Робина и мадам встретились.

— Рецепты моих цветов, — догадалась гномка и фыркнула.

Эльф бросил на нее извиняющийся взгляд:

— Прости, пришлось раскрыть ему секрет огуречных примул и сонной лаванды.

Названные им цветы были из числа простейших. Робин не мог этого не знать. Наверняка поэтому и выбрал их. Но для Жмутса и такая малость была недостижима, он умеет пользоваться лишь готовым, а все попытки создать что-то свое заканчивались в лучшем случае посредственно.

Мадам сделала жест, мол, какие пустяки, и эльф продолжил:

— Получив, что хотел, этот человек, — подобно мадам, Робин не смотрел на Жмутса и не называл его по имени, — заявил, что никакой договоренности между нами не было, и выставил меня вон.

Я ничуть не удивилась, зато в толпе послышались такие яростные восклицания, что стражникам пришлось заслонить предмет всеобщего возмущения. Однако парочка гнилых помидоров все же встретилась со спиной Жмутса. Интересно, их наравне с яйцами специально берут на праздники, на такие вот случаи?

— Так что с марсипетами? — напомнил Амброзий Высокий.

— Он всучил мне этот негодный рецепт! — выпалил Жмутс, прячась за стражника и, на всякий случай, отодвинувшись подальше от торговки.

— Это так? — уточнил принц.

Робин пожал плечами:

— Наверное, когда я уходил, листок с рецептом просто выпал у меня из кармана, и наверное, на нем крупными буквами было написано нечто вроде «Новейший и сверхсекретный рецепт мадам Гортензии».

Когда до окружающих дошло, раздался дружный смех. Он нарастал, как приливная волна. Хохотали от мала до велика, хватались за животы, а стражник даже забылся и, утирая слезы смеха, хлопнул Жмутса по плечу:

— Ну, даешь, мужик!

Тот дернулся и ожег весельчака ненавидящим взглядом. Посреди всеобщего веселья он старался сохранить лицо и скрыться за маской высокомерного презрения, но в заляпанном томатами наряде, с всклокоченными волосами и треснувшим моноклем это удается далеко не каждому. Жмутсу не удалось. Мадам Гортензия не смеялась с остальными, но и жалости во взгляде не читалось. Теперь она смотрела прямо на клеветника, сложив руки на груди, но словно бы его не видела. Жмутс не смутился — для этого нужно обладать хотя бы начатками совести, а он был напрочь ее лишен, поэтому смотрел на гномку с дерзостью опытного лжеца и даже пробормотал что-то оскорбительное.

— Мерзавец, — прорычал Робин и вскинул над головой принесенную петлю, раскрутил на манер лассо и одним ловким броском накинул на Жмутса. Тот опомниться не успел, как руки оказались прижаты к бокам. Глядя на него, я испытывала смешанные чувства, потому что вспомнила некую принцессу, которую чуть больше недели назад вели через площадь в точно таком же нелепом положении. Только, в отличие от меня, Жмутс это заслужил. — Вот теперь и проверим, кто тут лжец, — удовлетворенно произнес эльф и повернулся к Амброзию Высокому. — Вы ведь хотели провести расследование? Можем сделать это здесь и сейчас.

Принц поколебался, но разрешил жестом. Робин ухмыльнулся и несколькими рывками подтянул Жмутса поближе. Я вгляделась в белые комки на лассо и чуть не расхохоталась, узнав в них правдоцвет. Мы с мадам Гортензией, не сговариваясь, переглянулись. Взгляд гномки искрился весельем: обе вспомнили первую встречу, когда она учинила мне самый настоящий допрос, думая, что я покушаюсь на Рудольфо.

— Это правдоцвет, — громко пояснил Робин собравшимся. — Не столь мощный, как магическая клятва, зато прост в использовании и сгодится, когда нужна быстрая проверка. Достаточно задавать вопросы, на которые нужно отвечать «да» или «нет». Если ответ правдив, цвет останется прежним, если же испытуемый солгал, то… лучше продемонстрирую, как это работает. Начнем с правды. Ваше имя Жмутс?

Допрашиваемый упорно молчал, поэтому один из стражников ткнул его пикой в мягкое место.

— Да, — зло выпалил тот. Цветы замигали красным, а в тех местах, где они соприкасались с открытыми участками кожи, показался дымок. Я инстинктивно дотронулась до своих запястий, вспомнив, как жгло и щипало их во время допроса. Жмутс извивался, как муж, застигнутый в чужом шкафу.

Рот мадам Гортензии округлился. Робин тоже удивился.

— Вот это да, — пробормотал он и почесал затылок.

Хозяин «Цветолюкса» солгал даже насчет имени.

После секундного замешательства допрос продолжился.

— Мадам Гортензия когда-нибудь заимствовала ваши идеи? — сурово спросил эльф.

Жмутс сдерживался до последнего, но когда давление цветов стало нестерпимым, выкрикнул:

— Да!

По впалым щекам текли злые слезы.

Правдоцвет сменил оттенок с красного на зловеще-багряный. Со стороны казалось, что вместо венчиков теперь пылают бутоны огня.

— А вам случалось выдавать ее идеи за свои, как в случае с мечтирисами? — безжалостно продолжил Робин.

Ответ и его последствия были предсказуемы, наглядно всем продемонстрировав, что собой представляет несостоявшийся королевский цветочник.

Наверное, имей Жмутс мужество правдиво ответить хоть на один вопрос, признаться в том, что поступил дурно, я не смогла бы считать его всецело плохим человеком. Но он держался за ложь до конца, с непонятным упорством. А может, и сам уже в нее поверил? Вдруг для тех, кто привык постоянно кривить душой, мир тоже искривляется, и все в нем наоборот?

— Довольно, — раздался голос Амброзия Высокого. — В дальнейшей проверке нет нужды. Уведите его. Суд состоится в ближайшие дни, на нем будет вынесено окончательное решение и определена мера наказания.

— А как же мой магазин? Что будет с ним? — Жмутс отмахнулся от стражника и указал на стоящего рядом со мной Кена. — И вот это несчастное дитя. Я все, что у него осталось в этом огромном безжалостном мире. Бросите меня в тюрьму, и мальчик окажется на улице один-одинешенек… есть ли в вас хоть капля сострадания? «Цветолюкс» помогал нам сводить концы с концами.

Жмутс смахнул несуществующую слезу батистовым платком с золотой монограммой.

Пожилой принц обернулся, озадаченно глядя на Кена, и на челе отразилась неуверенность.

— Он мне почти как сын! — продолжал заливаться негодяй.

— Я не его сын и никогда им не был! — возмутился Кен. — Он мне даже не дядя. Господин Жмутс, или Пустос, или Хропус, или как-там-его-еще, подкупил судью, чтобы получить надо мной опекунство и присвоить наследство родителей. «Цветолюкс» по закону мой!