Кононов Варвар - Ахманов Михаил Сергеевич
– Застегните штаны, Дрю! Вы не в бане для партхозактива… Общественность смотрит!
Утвердившись в кресле, Нергалья Задница неторопливо протер очки, извлек колокольчик, позвонил и снова улыбнулся открыто и ласково, так улыбается непогрешимый вождь своим соратникам по партии.
– Прошу внимания, коллеги! На повестке дня у нас вопрос о сотом юбилейном томе и мерах по оживлению сериала. Девяносто девятая книга уже в производстве… – Он вытащил записную книжку, полистал ее и сообщил: – Там у нас повесть Митчела Лайонза «Небесная секира», вещь вяловатая и небольшая, а на добивку – побрехушка одного чечако из Рязани… хмм… в общем, мелочь, пустяки… Но юбилейный выпуск должен быть отпадным! Экшн-роман в пятьсот страниц, с динамикой, крутым сюжетом, сотней трупов и парой героинь. Одна должна быть рыжей стервой, другая, на ваше усмотрение, блондинкой или брюнеткой, но с нежной душой. Эскиз обложки прилагается.
Халявин расправил свиток, и конанисты дружно застонали. Впрочем, рисунок был не хуже и не лучше тех, какими «Хайбория» уже осчастливила читателей: обнаженный Конан мчался на могучем жеребце, в обеих руках по клинку, у седла секира, за поясом кинжал, на спине арбалет, под коленом копье, а с копья свисает японское оружие мичи-чучи – стальная цепь с тремя крючками. Сбоку к жеребцу прилепилась нагая дева с пышным задом и копной волос, еще не закрашенных, – намек, что масть определяет автор.
– Я, пожалуй, пас, – сказал Сергей Доренко. – У меня написана треть книги, но Конан в ней девиц не возит. Он там Аргос оккупирует. И он не голый, а в броне.
– Ну, это не очень существенные детали, – заметил Великий Кормчий. – Треть книги… хмм… В июле успеете? К пятнадцатому?
– Определенно нет.
– Хмм… Лайонз и Тэсс у нас на август, значит, отпадают… А что у остальных? У Кингсли и Пичи? У вас, Мэнсон? Вы, кстати, в июльском плане!
Киселев возвел глаза к потолку, Френсис Пичи неопределенно пожал плечами, а Ким промолвил:
– Трудимся, как бобик над куриной косточкой. Половина готова. Уйма трупов и пара девиц, рыжая и блондинка.
– Вот это разговор! Конан – он и есть Конан! – Халявин погладил свой титанический нос. – Если выполните взятые обязательства, если не подведете, я… хмм… я увеличу вознаграждение на двадцать пять процентов!
– Сорок, – вдруг проскрипел Пичи. – Сорок, и будет готово к пятнадцатому. Только без нежных блондинок. Обе будут стервами.
Конанисты недовольно загудели, Альгамбра Тэсс выкрикнула что-то насчет гадского нрава всяких писательских обмылков, Доренко пробормотал: «Хинштейн, твою мать!..» – но Великий Кормчий одним движением руки навел порядок. Затем повернулся к Пичи и произнес:
– Когда напишете, тогда посмотрим. А еще посмотрим, что и как напишете! Это у вас ведь в «Сердце Аримана» Конан скачет во весь опор, ведя кобылу под уздцы? А в романе «Стигийская тварь» описан разбойник, точь-в-точь похожий на нашего губернатора! Этак, сударь мой, вы до президента доберетесь, и все мы загремим в Кресты! – Хмыкнув, Халявин свернул картинку с Конаном, девой и жеребцом и подвел итог: – В общем, жду предложений к пятнадцатому! От Мэнсона и всех, кто претендует на появление в юбилейном томе. А сейчас перейдем ко второму вопросу. Какие предложения, господа-товарищи?
– Насчет оживляжа? – осведомился Дрю-Доренко. – А к чему оживлять? Лучше закопать на этом самом юбилейном томе. Мэнсон пусть и закапывает, поглубже и подальше. Где-нибудь в Бурятии или на Колыме.
– Народ нас не поймет, – сказал Великий Кормчий.
– Я тоже, – поддержала Альгамбра Тэсс. – Мне детей кормить надо!
У Альгамбры было двое детей от трех мужей и девяти любовников, что, несомненно, являлось смелым евгеническим экспериментом. Исследовав сильный пол вдоль и поперек, она утверждала, что ни один в сравнении с Конаном не тянет – хотя бы по той причине, что мужики приходят и уходят, а Конан остается.
– Вот что, – сказал Кингсли-Киселев, – а не добавить ли нам к Хайбории новую страну Руссландию? Отправим в нее Конана, и пусть он выпустит кишки Илье Муромцу.
– Это непатриотично, – возразил Халявин.
– Тогда Соловью-разбойнику!
– Чушь! Ах, какая чушь! Жалкое русофильство! – взмахнула кудрями Альгамбра. Цвет их по временам менялся, знаменуя очередные победы на сексуальном фронте. В данный момент Альгамбра была платиновой блондинкой – что, в отсутствие воздыхателя, знаменовало ожидание и поиск. Навивая на палец прядь волос, она в задумчивости протянула: – Вот если переселить Конана в тело женщины… рыжеволосой разбойницы… этакой Конанши Варварши…
– … то будет не Конан, а Рыжая Соня, – закончил Лайонз-Леонсон. – Про Соньку мы уже писали, так что я поддерживаю Жекину идею, но, разумеется, без муромцев и соловьев. Свести бы его с Тарзаном или Бэтменом…
– С Джеймсом Бондом, – подсказал Доренко. – А что? Представьте, что в КГБ построили машину времени и заманили в нее Бонда. Он провалился сквозь ледниковый период, попал в хайборийскую эру и повстречался с Конаном. А Конан уже аквилонский король и очень нуждается в разведке… Вот Бондик этим и займется, организует филиал МИ-5 или «Моссада», прижмет туранских террористов и женится на поп-звезде из Черных Королевств, которую спасет от извращенца-мага.
– Насчет извращенца прошу уточнить, – потребовал Жека Киселев.
– Пожалуйста! Заглянем в курс частной сексопатологии… – Дрю вытащил из сумки толстенную книгу, раскрыл ее и забормотал: – Зоофилия… копрофемия… мазохизм… эксгибиционизм… педофилия… трансвестизм… некрофилия… Вот, некрофилия! И описание случаев есть! Хотя бы такой: мужчина тридцати пяти лет, отец двух детей, систематически убивал саперной лопаткой девушек, с трупами которых совершал половые акты. Убил таким образом тринадцать человек и попался. На вопрос, зачем он это делал, ответил, что если бы следователи сами попробовали, то их бы за уши не оттянуть… Отличный оживляж! Как считаете? – Подмигнув Киму, Доренко уставился на Халявина.
«Это правда?!» – ужаснулся Трикси в глубине Кимова сознания.
«Правда, – подтвердил Ким. – Медицинский факт».
«Вот! А ты сердился, что мне не нравится ваш способ размножения! Сказал, святое! Да у существ, которые дышат метаном, такое сочли бы…»
«Заткнись! – распорядился Ким. – Еще раз объясняю: это не святое, а чистая клиника!»
– Не пойдет, – сказал Халявин, почесывая длинный нос. – То есть с Бондом можно, а с извращениями нельзя. Нас молодое поколение читает. Они…
– … об извращениях знают больше нашего, – перебил Доренко. – Но если некрофилия не годится, отправим Бонда с Конаном в гарем, и пусть они посоревнуются, кто больше обесчестит жен туранского султана. Я готов такое изваять. Образ любимой султанской жены спишу с Альгамбры, а Пичи будет евнухом.
Киселев и Леонсон заржали, Пичи кисло улыбнулся, а Альгамбра Тэсс зашипела:
– Самцы вы все! Ах, какие вы вонючие похотливые самцы!
– От самки слышу, – парировал Дрю. – Что глядишь на меня синими брызгами? Это ведь вымысел, дорогая, литературная игра! Я не зарезал Деда Мороза и не похитил невинность Снегурочки!
– Так она тебе и даст… – буркнул Миша Леонсон.
Нергалья Задница звякнул колокольчиком и со словами: «К порядку, граждане!» – повернулся к Киму:
– Что у вас, Мэнсон? Есть идеи?
– Нет… пожалуй, нет… – промямлил Ким. – Я, видите ли, увлечен своим текущим сюжетом. Погрузился и с головой ушел в роман.
– Кстати, как он у вас называется?
– Грот Дайомы. Дайома – это рыжая, зеленоглазая, а еще имеются блондинка, духи, колдуны, разбойники и целое кладбище трупов. Вот только с конем…
– Коня я вам прощаю! – Халявин небрежно повел рукой и повторил: – Грот Дайомы… Неплохо, Мэнсон, неплохо! Через недельку рассчитывайте на аванс. – Он осмотрел остальных конанистов, задержавшись хмурым взглядом на Френсисе Пичи, и произнес: – Хочу отметить, что мозговая атака прошла успешно и породила ряд плодотворных идей. Хмм, да… плодотворных в той или иной степени… В общем, руководству есть над чем подумать. Все свободны!
