Кофе готов, миледи
– Вы хоть понимаете, как я переживала?! – голос охрип от продолжительно-громкого разноса, но новый глоток чая вернул мне возможность раздавать профилактические люля.
Хвала благоразумию прислуги, никто не пытался со мной спорить. Все старательно отводили глаза, но не теряли аппетит, тревожно жуя ватрушки. Плюшки кончились еще десять минут назад.
Да в Мира вашу душу мать! Кстати, о Мире.
– Ты-ы, – повернувшись к красной, как помидор девчонке, я еле сдержалась, чтобы не отвесить ей подзатыльник. Мелкая паршивка наверняка знала, что никого сегодня не наказывали, но подло скрыла это. – Ты как вообще посмела промолчать, овечка с косой?!
Уткнув красное лицо в ладони, служанка помотала головой и одним движением перебросила косу за спину. Наверняка от греха подальше.
– Ваша светлость, мы не хотели… – начал было дворецкий, но я одним махом влила в себя остатки чая и профессионализм сыграл свою роль – в чашку потекла новая струйка заварки, а у меня было еще несколько минут внимания.
– Вы, тихушники, хоть осознаете, что я этого пенька могла прибить? – обвиняюще ткнула пальцем в сторону пришибленного моим присутствием Якима. – А у этой всё ещё есть все шансы прибитой стать? – новый виток негодования в сторону личной помощницы.
– Не нужно лишних эмоций, Гретточка, ничего непоправимого не случилось, – единственной, кто, казалось, не смущался моего гнева, была виновница торжества.
Я возмущенно уставилась на Берту, которая невозмутимо продолжала прихлебывать чай. И не подавилась, зар-р-раза!
– Никак благословление Мира на поместье наше сошло, – вдруг буркнул один из лакеев, что сопровождал нас в город. – Госпожа о нас подумать изволила.
Че-е-е-го?! Это что сейчас за наезд вообще был?
Только я открыла рот, чтобы сказать этому мимику-неудачнику всё, что думаю об этих их кладовых играх, как за меня резко вступились:
– Неправда твоя, Луи, госпожа нас никогда не обижала! – все еще красная, но, похоже, уже от гнева Мира поднялась с пола, на который плюхнулась при виде меня. – Никогда не наказывала!
– Но и думать не думала, – где-то на грани слышимости проворчал лакей, впрочем, не найдя поддержки у остальных. Напротив, поймал несколько осуждающих взглядов от самого старшего поколения обслуги, и снова уткнулся взглядом в пол. А моя помощница и вовсе фыркнула, отвернувшись в другую сторону. Помолчали.
– Не серчай, госпожа графиня, а только каждый раз задницу под порку твоего женишка подставлять накладно, чай, седалище свое, не графское, – с этим не поспоришь, а Берта продолжила выкладывать всю подноготную. – Вот и отрядили мы Анри под это дело, уж больно хорошо у него выходит плетью щелкать да глаза безумными, до крови охочими делать. По душе это редьке плешивой, своего в нем углядел, – последняя ватрушка нашла свою хозяйку.
А меня начал разбирать смех. Хороши работники у Амори́, зря здоровье на панскую дурость не тратят. Да еще свой тайный клуб критиков лысого сатрапа организовали.
– А почему плешивый? Он же лысый, как коленка.
– Так это только последние три года, – вставила свое слово незнакомая горничная, активно болтая ногами и дуя на горячий чай. Молодая девчонка, правда, чуть постарше Гретты, лет двадцать. – А до того лысел Его Придиршество, как больной кот. Ой, – глаза горничной сделались большими, – я имела ввиду, Его Милость господин Роберт.
Я только рукой махнула. Да уж, если тут за такие мелочи плетей не жалеют, то страшно подумать, что этот придурок делает с людьми за более серьезные провинности. Нет, я тоже не спускала подчиненным промахи, но все ограничивалось сугубо устным выговором, а после и разговором – как и по какой причине прокосячился сотрудник. Даже деньгой никого старалась не наказывать. А тут… дикость, даже своему времени не соответствующая.
– Ты, Калиска, лучше за языком следи, – беззлобно сказала Берта. – Да болтай при остальных поменьше, неровен час донесут господину, беды по уши огребешь, – острый и внимательный взгляд в мою сторону. Добра-то добра, да тоже не сильно госпоже доверяет, по всей видимости.
– А что, доносчиков много? – не могла не поинтересоваться я, мешая ложечкой добавленный в чай мед.
– Да как сказать… Не так, чтобы много, но иной раз даже не поймешь, какая птичка на хвосте господам принесла, – витиеватая, но содержательная характеристика дворецкого заставила задуматься. Получается, не все слуги тут против Роберта, не считая, разумеется, его личных, если таковые имеются. Занятно.
Громкое урчание в животе затихло по углам кладовки. Я смущенно накрыла живот рукой, а остальные разом уставились на меня. Плюшки плюшками, а организм требовал нормальной еды.
– Ой, госпожа, вы же голодны! – прижала руки к щекам Мира. – Что ж я за помощница такая, раз госпожу голодом морю! – девушка выскочила за дверь со всей прытью, присущей неустойчивым личностям.
– Помощница? – вопросительно посмотрел на меня Феликс.
– Да. Обслуживание – это хорошо, но служанок много, а компаньонка и соратница мне нужна больше.
Лакеи недоверчиво посмотрели на меня, а потом я увидела в их глазах что-то похожее на уважение. Подождали.
Вернувшаяся с подносом служанка, поставила передо мной миску с каким-то супом, несколько кружочков домашней колбасы, хлеб и свежие овощи, организованные в незамысловатую нарезку.
– Мирка! – всплеснула руками повариха. – Да разве ж можно господам похлебку рыбную подавать? Совсем ополоумела или клят тебя подбил на такое?
Я активнее заработала ложкой, пока не отобрали. Ничего не знаю, нормальная уха, наваристая. Понятия не имею, что с этим организмом не так, но желудок постоянно требовал еды и был готов переварить даже гвозди. Молодой, растущий организм, что б его.
– Так там темно, – оправдывалась служанка, – а свет зажигать никак нельзя, кто в охране увидит – сразу же экономке донесут.
– А что, экономка так сильно блюдет общественный порядок? – я дожевывала бутерброд с колбасой вприкуску с чуть подсоленными помидорами. Красота!
