Стигма ворона 4 - Юлия Николаевна Горина
Атлей подошел к полкам и снял с нее пачку исписанных листов.
— Сначала я пытался сортировать события, указывая точную дату, имена, официальное обвинение — в общем, все. Но потом понял, что без писчих совершенно не справляюсь — они, негодяи, все как один полезли под господские копыта в первый же день. Все трое. В итоге единственный порядок, который сейчас присутствует в этих документах — хронологический. Прошу.
Он положил бумаги на стол и опустился в свое кресло, глядя на Эша своими маленькими юркими глазками.
— Где моя жена и соратники? — проговорил Эш, нависая над стариком, как коршун.
— Зависит от того, каких именно соратников вы имеете в виду, — невозмутимо ответил старичок. — Некоторых поместили в ящики смирения и вывезли из города. Некоторые пропали без вести. Некоторые уехали сами. Все в бумагах. Что же касается вашей женщины, ее отыскали, пленили и вывезли из города вместе с ящиками смирения.
— Куда их увезли?! — гаркнул на противного старикашку Эш, теряя терпение.
— В столицу. По крайней мере, так было сказано, — ответил Атлей. — Если позволите...
Он чуть приподнялся, пошелестел страницами в стопке и выложил одну из бумаг прямо перед Эшем.
— Вот опись события, если угодно.
— А по мне разве похоже, что я готов погрузиться в чтение?
Атлей вздохнул.
— Ее вместе с грузом взялись доставить господин Руфин и господин Дарий со своим вассальным кланом, — сказал он.
Эш приподнял бровь.
— Каким еще Дарием?..
— Стигматик с метками вепря оказался родным братом господина Руфина. И они...
От ярости Эш ударил почерневшим кулаком в стол. Тот жалобно хрустнул и с грохотом сложился в середине.
Побледневший Атлей отпрянул от обломков. Белые листы рассыпались по полу.
Пытаясь взять себя в руки, Эш прошелся по комнате. А потом обернулся к старику, который так и остался сидеть в своем кресле перед разломанным столом.
— И они оставили тебя для того, чтобы ты сказал мне это?
— Не только это, — ответил Атлей, указав рукой на рассыпанные листы. — Здесь много всего. В том числе и имена свидетелей, которых можно расспросить о каждом эпизоде и убедиться, что информация не является наветом или откровенной ложью.
Эш усмехнулся.
— А я вот думаю немного иначе. Я думаю, один очень хитрый старик придумал неплохую версию, которая должна была сохранить ему жизнь вне зависимости от того, вернулся бы Эш из Сорса обратно в Уршу из Иркаллы, или нет. Сначала ты предал своих коллег, подписав донос — который, допускаю, скорее всего составили даже без твоего участия. А потом, чтобы как-то оправдаться передо мной, принялся писать эту кипу бумаг.
Атлей встал. И, сохраняя отсутствующее выражение лица, поднял на Эша свои маленькие глазки.
— Как бы там ни было, ни доказать, ни опровергнуть это невозможно. Ни вам, ни мне.
— А я даже пытаться не буду, — пожал плечами Эш. И кивнул на окно, за которым сейчас происходила настоящая революция.
— Доказывать ты будешь им. Не мне.
Развернувшись, он вышел из ратуши.
На площади собирались горожане. Кто-то уже снял с виселиц мертвых женщин. Старухи причитали над ними, укрывая истерзанные тела в белые саваны. Рысь-гигант, которая вылизывала кровавое пятно на снегу, никого уже не пугала — местные видели чудовищ и пострашней.
Стоило Эшу показаться на высоком крыльце ратуши, как кто-то крикнул:
— Тихо!!! Идет!..
Толпа повернулась к молодому ворону. Сотни глаз устремились на Эша, и он понял, что они ждут от него решений.
Почему так, он и сам не знал.
Вряд ли избавление от чудовищ Иркаллы стоило того беспощадного кровопролития, которое здесь произошло из-за Эша. Но люди почему-то не видели этой связи, или она была для них не важна.
Может быть, они просто устали от безысходной жизни на краю мира?..
Эш поднял руку, и толпа затихла.
— Я знаю — вы ждете от меня каких-то важных слов. Но я не оратор, а воин-стигматик и умею воевать куда лучше, чем говорить. И я знаю средство, способное облегчить вашу боль. Это справедливое возмездие. Много лет мы боялись всего на свете — Иркаллы, Внутреннего круга, гнева акад. Но теперь пришло время преодолеть этот страх. Я хочу войти во Внутренний круг, сломать стену и построить новый мир, основанный не на страхе, а на силе закона и уважении к людям! Завтра на рассвете я покину Уршу. И пусть те, кто хочет пройти этот путь вместе со мной, возьмут с собой меч, свою ненависть, веру в победу и готовность умереть. Мы растопчем их мир, как они растоптали нашу жизнь!
По площади пронесся неуверенный гул. Люди переглядывались, точно пытаясь найти ответ на свои вопросы в глазах окружающих.
— А где брать оружие? — донесся из толпы юношеский голос.
Молодой парень в одежде ремесленника, расталкивая людей перед собой, вышел к ратуше.
— Так где оружие брать? — с решимостью крикнул он Эшу.
— Проблема, тоже мне. Приходи к нам в оружейную — там теперь много бесхозного добра! — отозвался немолодой стражник, оказавшийся неподалеку от юноши. — Хоть сразу в две руки по мечу!
— Да вот еще, без них как-нибудь обойдемся! А ты иди себе, парень, лепешки пеки! — раздалось из толпы недовольное ворчание.
— Так у нас воинов-то всего ничего осталось, все больше ремесленники, торговцы да бабы! — обиделся юноша.
— А ты нас тоже со счетов не сбрасывай! — крикнула ему женщина в меховой накидке. — Топор и нож мы все в руках держать умеем!
Площадь заговорила, зашумела, как море.
Эш не вмешивался.
Не потому что ему было все равно, а потому что считал, что не имеет на это право.
Каждый сам для себя должен решить, что ему делать дальше.
А когда он спустился с крыльца, тревожные колокола вдруг снова забили над городом.
Глава 12
Услышав перезвон, Эш весь подобрался, готовый к сокрушительному броску.
Ярость внутри него все еще не насытилась. Он бы даже хотел, чтобы сейчас в Уршу въехал отряд акадоносцев, чтобы раздавить его, услышать жалобный хруст ломающихся костей в своих руках и ощутить привкус крови, оседающий в гортани от близости окровавленных тел.
Но тут в ворота на площадь въехал Аншар.
Бешеный белоголовый первый примчал в город. А через минуту следом за ним вошла гвардия воронопоклонников, среди которых были живые и здоровые Хэн с братишкой Айи.
— Ну вот и хорошо, — негромко проговорил Эш. — Хоть кто-то остался со мной.
Он вышел навстречу всадникам, и уже через пять минут Син, раздувая носом пузыри, ревел ему в грудь, а Хэн пожимал руку.
— Прости, что так вышло, — снова и снова повторял кузнец, пряча глаза.
