Поводырь (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Я приказал прибраться в каюте и выбросить трупы инквизиторов за борт, а потом смотрел, как вскипает красная пена там, где мелькают быстрые тела речных гадов. Закономерный конец. Эту организацию вообще нужно уничтожить — всю, полностью! Инквизиция заражена, и давно уже смердит, как гангренозная нога. А такую ногу врачи рекомендуют ампутировать. Иначе смерть всему организму.

Нам принесли еду — горячую, вкусную. Вкусную скорее всего потому, что мы не ели с тех пор, как нас захватили в замке. А потом мы улеглись спать в чистой, вымытой каюте, из которой я выдрал остатки цепей, закрепленных на стене. Максим встал на страже с мечом в руках. Оружие я тоже потребовал, и никто не осмелился мне возражать.

Мы лежали на тюфяках — я обнял своего котейку, а он так громко мне тарахтел-мурлыкал, что наверное этот звук был слышен по всей галере. Он мне рассказал, как гнался за кораблем, как разыскал меня. А я ему — о том, как глупо меня захватили. И как я был неосторожен, едва не став виновником гибели и его, и моих друзей, и самого Уголька, моего брата, моего самого лучшего друга. И попросил у него прощения. На что Уго рассмеялся и сказал, что он сам был глуп, потому что полез в расставленную ловушку. И оба мы дураки, и нам нужно как можно скорее умнеть. И я его в этом поддержал.

Все хорошо, что хорошо кончается? Да не дай бог…вот так. Это просто чудо, что я сумел разорвать, расширить «сосуды» для передачи магической энергии. А если бы нет? Честно сказать — мне даже страшно об этом думать. Просто мороз по коже. Лучше буду думать о хорошем — например — о теплом животике моего котейки. И о его холодном носе, которым он меня просто затыкал. А язык шершавый…ну как наждачкой, ей-богу!

Глава 10

Возвратились даже быстрее, чем плыли вниз по течению. Я потребовал от капитана поставить паруса, и…хорошенько разогнал приличный такой ветерок, подгонявший галеру не хуже чем мощный дизель. Только успевай правь! То, что при всем при этом хлестал проливной дождь, секло градом и волны смывали с берега мусор в виде веток и хвои — это так, побочный эффект, не имеющий никакого значения. И кстати сказать, мне не пришлось стоять на палубе и сосредоточенно поддерживать движения воздушных масс. Я лежал на кровати, и мысленно представлял, как это все происходит. И честно скажу — мне ужасно нравилось мое новообретенное умение. Гораздо больше, чем умение кидать огненные шары и сжигать неприятеля плазменной сетью. Все-таки от воздушного колдовства больше прока, чем от огненных игрищ — дождь всегда нужен полям, особенно если они находятся в зоне рискованного земледелия — так, например, в моем мире называли степи Заволжья. Да и все степи, что там имелись. То есть посадишь зерно в землю, и не факт, что оно прорастет, а если и прорастет — не факт, что растение не засохнет чуть позже. И что ты сможешь убрать урожай, а его не унесет налетевшей пылевой бурей.

Когда мы покидали корабль, я видел, как капитан галеры сделал знак поклонения Создателю — радуясь освобождению от опасных пассажиров. Вообще-то я не собирался ему ничего делать плохого, знал, что он человек подневольный, не мог отказать инквизиторам, однако он был одним из участников нашего захвата, так что по-хорошему должен был огрести по-полной. Захоти я ему отомстить — что бы он мог сделать? Но я не захотел.

Мы забрали имущество инквизиторов — у них с собой оказалась в наличии очень даже кругленькая сумма — и в монетах, и в банковских векселях на предъявителя. В городе имелся имперский банк, так что я мог в любой момент обналичить эти векселя. Их было на пятьдесят тысяч золотых. И это даже не кругленькая, это огромная сумма в этом мире. Зачем, куда вез такие деньги магистр инквизиции — я не знаю. Да и не хочу знать. Может, собирался передать деньги местным инквизиторам, но из-за спешки не смог этого сделать? Очень уж он спешил попасть на корабль вместе со мной — слишком ценная добыча. Могли ведь и не дать увезти! Если бы сообразили стрелять в спину. Никакая магия не спасет от выстрела в спину, и ни один человек не сможет не спать несколько дней кряду. Если бы Максим и Кендал сообразили, как надо действовать — инквизиторы не ушли бы живыми. Наверное. Мне так кажется.

В общем — все мы сглупили, но теперь возвращаемся домой с победой — если только так можно все это назвать. Почему это сомнительная победа? Да все очевидно. Во-первых, я засветился, потеряв наведенную магическую маску. А значит, теперь все знают, что я жив и нахожусь у себя в замке. И теперь я просто мед для мух, не более, и не менее.

Во-вторых, мы убили инквизиторов. А значит — теперь нашим врагом является самая могущественная организация Империи.

Впрочем, с другой стороны — а что, разве до того эта организация не была нашим врагом? Нашим — потому, что Максим и Кендал мои люди, а значит, заплатят по счетам так же, как и я, «бунтовщик». Теперь наши с ними судьбы свиты в одну веревку.

Итак, о том, что случилось на судне и в замке вскорости узнает вся Империя, и в том числе ее глава. И мне придется сидеть в замке безвылазно — по крайней мере, они все так думают. Следует ждать карательный экспедиционный корпус, который попытается поставить меня на место. Вернее — положить. В семейный склеп положить. Но это случится только после того, как прекратится нашествие степняков — это совершенно очевидно. Я не могу назвать императора и его сына идиотами, а значит, легко будет проследить ход их мыслей. А думать они будут так: «Скоро нашествие степняков, и Конто первыми попадут под удар Орды. Так зачем тогда нам тратить ресурсы, если дикари все сделают за нас? Дождемся, когда Конто и степняки как можно больше покрошат друг друга, придем, и добьем оставшихся!» Хороший план. Элегантный и эффективный.

Мы ехали по улицам города на лошадях, принадлежавших ранее инквизиторам, и нас никто не узнавал — плащи с капюшонами скрывали лица, ну а лошади — они лошади и есть, и ничем не отличаются от других лошадей. Плащи не вызывали удивления, потому что после моего вмешательства в природу в городе и вокруг него шел бесконечный, тягучий дождь, уже превративший канавы вдоль улиц в полноводные ручьи, а пыль на немощенных улицах окраины в жидкую и вонючую грязь.

Паром не работал, паромщики сидели в своем домишке и ждали, когда выглянет солнце и успокоится ветер — не опасный для парома, но холодный и неприятный. Не любит здешний народ холодных дождей и ветров, привыкли к жаре и пыли. А я вот наслаждался, вдыхая прохладный, напоенный дождевыми каплями воздух, и ничуть меня дождь не напрягет. Я даже порадовался, что устроил такой потрясающий катаклизм: пока степь не просохнет, армия степняков никуда не двинется. Месить грязь это не в привычках степных воинов.

Кендал и Максим едва не пинками выгнали паромщиков под дождь, и те ворча и оглядываясь на своих обидчиков поплелись к паромной платформе, на которую мы скоро и водрузились.

Да, что-то я раскочегарил стихию — под ногами чавкающая грязь, с небес потоки ледяной воды, если бы не подковы, лошади пяток раз точно грохнулись бы на бок. Хорошо, что в сумах инквизиторов нашлись плащи, закрывающие нас с ног до головы. Специфические такие плащи, черные, инквизиторские. Теперь мы похожи на здоровенных черных ворон, усевшихся на лошадей.

Двери замка закрыты, и как бы мы не стучали, никто не собирается нам открывать. И это притом, что явно нас видели и со стен, и в смотровые отверстия. Я вдруг с опаской подумал о том, что как бы еще и арбалетного болта не получить в мягкое брюхо. В нашем замке явно недолюбливают инквизицию. Небось решили, что пускай инквизиторы потусуются под дождем — мол, не заметили, как они там у дверей стояли. Ну вот просмотрели, и все тут! Авось свалят в свою нору и не будут бродить по замку как стая шакалов.

Пришлось Кендалу скидывать плащ и вопить, перекрывая шум ливня. Только после этого ворота медленно поднялись, и за опущенной решеткой появилась знакомая фигура.

— Это кто? Кендал, это точно ты?!