Украденное дитя (СИ) - Сакрытина Мария

Повеяло прохладой и дождём. Белые цветы-звёзды вытянули горлышки к сереющему небу, оглушительно заквакали лягушки, затихли, словно уснули, птицы. Эш поднял голову, прислушиваясь к шелесту листьев, потом обернулся.

На другом берегу ручья стоял золотистый олень и внимательно смотрел на него чёрными умными глазами. Потом мотнул головой, дескать, следуй за мной. Когда за деревьями скрылся золотистый хвостик, Эш поднялся, перешёл ручей (кристальная вода пузырилась под дождевыми струями) и направился туда, куда ушёл олень.

Тропа вела всё глубже в лес. Деревья становились выше, их макушки совсем закрыли собой небо, и дождь шелестел где-то в вышине, а земля была лишь слегка влажной. Кроме шёпота дождя никаких звуков не было — тишина казалась гулкой, странной, но совсем не опасной.

Эш шёл, пока не оказался на поляне у озера, чистого, как слёзы. Посреди, на острове, сверкал в редких солнечных лучах хрустальный гроб, в котором кто-то лежал. Эш не стал присматриваться, кто это — он склонился над озером. В нём отразился он же, но человек, больной, скалящийся, бездомный. Эш поскорее отвернулся.

— Ты заблудился, — сказал Лесной король, сидя у самой воды и внимательно глядя на Эша.

— Вообще-то я пришёл туда, куда ты меня привёл.

Лесной король усмехнулся. Холодный, как лесной источник, он разглядывал Эша так, будто тот был забавной зверюшкой. И не прерывал тишины.

Эш уселся рядом и принялся считать капли дождя, тонущие в озере. Одна, две, три…

— Просить помощь не зазорно, Эш, — сказал, наконец, Лесной король.

Эш оскалился.

— Мне не нужна помощь.

— Нужна, — эхом повторил король. — Ты не понимаешь, что происходит. Ты не помнишь себя. И на тебя теперь охотится вся Огненная страна, потому что ты убил её короля, но и этого ты не помнишь.

— Я его не… — начал было Эш, но запнулся. Воспоминание ушло, как облачко пара.

— Внутри ты огонь куда больше, чем лес, — заметил король, не сводя с Эша внимательного, непоколебимого взгляда. — Признать слабость для тебя страшнее всего.

— Я не боюсь! Я не… — Эш встретился с зелёными, мудрыми глазами и неожиданно признался. — Я не понимаю, что происходит. Я должен быть где-то не здесь. Что мне делать?

— Ты сын короля и ты займёшь его место, — ответил Лесной король. — Это твой путь. Важно лишь, когда ты решишься это сделать?

Эш посмотрел на тропинку, которая привела его сюда. Странно, но никуда она до сих пор не исчезла.

— Как титул короля изменит эту… пустоту внутри меня?

— Титулы, Эш, есть у людей. У нас, — король слабо улыбнулся, — есть предназначение. Ты станешь частью огня, а огонь — частью тебя. Безусловно, это тебя заполнит.

— И воспоминания вернутся? — продолжал допытываться Эш.

Король перестал улыбаться.

— А ты хочешь, чтобы они вернулись? Ты можешь остаться здесь навсегда. Тем, кем родился, потому что здесь твоё место. Ты вернулся домой, Эш, неужели ты хочешь вспомнить мир людей, железный и жестокий? Зачем?

Эш и сам задался этим вопросом. Так хорошо было бы жить спокойно, не чувствовать этих вспышек гнева или ярости, которые предшествуют редким воспоминаниям. Ричард и Фрида, — от этих имён веет болью. Зачем ему эта боль? Не лучше ли не вспоминать о ней — никогда?

Эш заглянул в воду, снова увидев своё странное, человеческое отражение и неожиданно вспомнил сон, мужчину с грустными глазами, женщину в трауре… И твёрдо ответил:

— Мой дом не здесь.

Лесной король грустно улыбнулся.

— Что ж, эта тропа выведет тебя к границе моей земли, к стране Огня. Там ищи свои ответы.

— Так я всё-таки всё вспомню? — повторил Эш. Просто это было важно.

Король улыбнулся шире.

— Да, Эш. Ты вспомнишь. И, возможно, ещё пожалеешь. Впрочем, это твоя судьба.

Эш не верил ни в какие судьбы и не совсем понимал, что это, но иметь перед собой ясную и чёткую цель было хорошо. И когда эта цель перед ним появлялась, Эш ломал все преграды и спешил к ней так быстро, как мог.

У границ страны Огня он оказался в конце дня, и был уверен, что пространство пару раз свернулось для него и по его желанию.

Вырубленный в скале замок окружал огонь, который ласково лизнул Эшу сначала руки, а потом лицо. Фейри улыбнулся. Почти как дома…

Никто не остановил его, когда он зашёл в замок. Его провожали внимательными взглядами, но стоило оглянуться — опускали головы. И все они, все до единого сложили крылья и преклонили колени, когда он вошёл во внутренний двор, где стоял трон из чёрного полированного камня. И все молчали.

Эш бродил по замку всю ночь, пока ноги не устали, и показалось, что вот-вот отвалятся копыта. А перед рассветом нырнул в огонь и, сжимая железный амулет, заснул — на этот раз без сновидений.

Следующей ночью в его честь устроили праздник. Эш думал, что никогда ещё он не чувствовал себя таким потерянным — сидя на чужом троне, глядя на незнакомых фейри и ловя любопытствующие взгляды местных рыцарей. Он ещё не стал королём, ещё требовалось пройти какое-то Испытание, но никто не говорил, какое. Эш ненавидел неизвестность, ненавидел непонимания, но спросить значило показать собственную слабость. А хуже этого ничто не могло быть.

— Повелитель скучает, — прошелестел чей-то голос совсем рядом.

Эш поднял голову и встретился взглядом с огненным рыцарем, который тут же потупился.

— Чего тебе?

— Повелитель. — Улыбался фейри очень угодливо, но только губами, глаза его были холоднее льда, и на Эша он бросал быстрые, но очень жадные взгляды. — Твоя скука — наша боль. Быть может, это хоть немного тебя развлечёт?

Вперёд вытолкнули человеческого ребёнка, мальчишку лет тринадцати, красивого, тонкого, черноволосого и совершенно точно очарованного. Он послушно встал перед троном на колени и уставился на Эша таким обожающим взглядом, что фейри затошнило.

— И как же это должно меня развлечь?

Вопрос, очевидно, был неправильным, потому что на мгновение все фейри, слышавшие его, уставились на Эша в немом изумлении. Эш же действительно не понимал: у Лесного короля дети были неприкосновенным сокровищем, которое холили и лелеяли, и прекращалось это, только когда дети становились взрослыми и их отправляли в мир людей. Лесной король повелел так, и никому из лесных фейри в голову бы не пришло обидеть ребёнка.

— Если повелитель желает смотреть, я покажу, — нашёлся, наконец, рыцарь-фейри. И, не дожидаясь ответа, нежно провёл рукой по шее мальчика. Тот с улыбкой посмотрел наверх, на рыцаря, и выгнулся, подставляясь под ласку. И даже когда по горлу зазмеилась тонкая ранка, он улыбался. И когда она загорелась, и кровь полилась на ключицы жидким огнём, он улыбался, и Эш чувствовал его радость, а фейри вокруг облизывались. Очевидно, удовольствие состояло в этом — заставить человеческое дитя чувствовать ярко, счастье или боль — неважно. А потом выпить это чувство, как деликатес.

«Неудачники», — подумал Эш, когда понял это. Ему и собственных чувств хватало, чтобы ещё на человеческих сидеть, как на каком-то наркотике.

— Ты ошибся, — выплюнул он, и огонь вокруг взметнулся в ответ вспыхнувшей в нём ярости. — Это нисколько меня не веселит.

— Как скажешь, господин. — Рыцарь-фейри поклонился и повёл мальчишку за собой.

Тот шёл, зачарованно улыбаясь, пошатываясь, и кровь текла по его груди. Эш поморщился: даже эстетики в этом не было. Какие-то… ущербные они здесь все. Не такие, как он. И он должен стать их королём? Ха!

А потом мальчик оглянулся, и Эш замер — вместо очарованного ребёнка он увидел другого, испуганного, покорного, тощего и несчастного, не смеющего поднять голову, со спутанными длинными волосами и запавшими тоскливыми глазами. «Господин…»

Всё тут же пропало, утонуло в клубах дыма, только Эш теперь с отчётливой ясностью понял, что ждёт этого мальчишку. Он отвернулся и принялся смотреть на пляску огня.

Ну и что? Это не тот, этот — другой. Почему Эша должна волновать судьба людей? Почему его вообще должна волновать чья-то судьба?