Елизавета Шумская - Зверь, шкатулка и немного колдовства

Пальцы юноши жадно и одновременно бережно пробежали по кованым узорам, легли за замочек крышки, задрожали в предвкушении. Надо только найти… У каждой шкатулки должно быть потайное отделение.

Огонек свечи слегка колыхался. Даже магия неспособна заделать все дыры в рамах. Да и дыхание у Сине-крылого отчего-то стало неровным. Что он найдет?

Но сколько ни искал Златко, ему никак не удавалось понять, где находится потайной ящичек. А решение было так близко… Но для него требовалось совсем другое мышление.

Наконец Бэррин отступил. Эта тайна сегодня не хотела ему открываться. Юноша остался очень недоволен, а еще ему казалось, что, если бы рядом были друзья, они имеете непременно нашли отгадку. Это злило и расстра-11 вало одновременно. С одной стороны, он бесился, что без них ничего не может сделать, — и когда они только успели настолько проникнуть в его жизнь, его мышление?! С другой — снова и снова вставал вопрос: почему же они сейчас не рядом?

Так, в расстроенных чувствах, Златко и заснул. И сны ему снились дивные. В них было много серого и темного, манящего и щемящего, какой-то странной одинокой тоски, будто ветер внезапно подумал о зиме и мазнул по коже холодом. В этом сне плыл корабль, море штормило, вздымались водяные валы, потом на месте моря появлялась земля, на которой шла битва, гремели взрывы боевой магии, но не они были главными в этой какофонии красок, звуков и чувств. Все мысли занимала пара листьев, которая кружилась совсем рядом и почти закрывала собой обзор. Два кленовых еще совсем зеленых листа… Что им не сиделось на ветке? Подчиняясь невидимому властителю, повелителю туч и облаков, они вертелись в воздухе, близко-близко друг к другу, но почти не соприкасаясь. И звучала в этом сне все та же простая мелодия, словно направляя этот танец. Краски вокруг пары листьев сгущались все сильнее, появлялась странная щемящая боль в сердце, а на заднем фоне все громче взрывались огненные шары и раздавались крики боли и страха. Что-то происходило там, что-то очень важное. Но увидеть полную картину не представ-мялось возможным. Лишь по обрывкам звуков и краям изображения можно было составить картину. Но Златко никак не удавалось сосредоточиться. Тем более что он начал ощущать еще и чье-то присутствие, чем дальше, тем больше. Будто кто-то вошел в его сны и теперь наблюдал за ним, за его душой и чувствами. Он словно ждал. То ли его, Бэррина, реакции, то ли шанса поучаствовать более активно. Синекрылому стало безумно интересно понять, кто это такой, что за существо. Но гюче-му-то он останавливался. Некая преграда возникала в голове, более всего напоминая неосознанные предостерегающие ощущения, которые не столько удерживали, сколько не позволяли получать наслаждение.

В какой-то момент Златко уже решил отвергнуть их и потянуться к тому неизвестному, темной тенью присутствовавшему в его сне. Но потом что-то случилось, и краски вокруг закружились в какой-то безумной воронке, да и сам парень почувствовал, что его затягивает в образовавшийся вдруг под ним омут. Вот он уже куда-то летит. Даже, кажется, кричит, его кто-то зовет…] Или все же это чудится?

— Златко! Златко, да проснись же!

— Синекрылый, хорош пугать! Просыпайся уже!

Голоса друзей наконец-то пробились к сознанию.

Бэррин подскочил как ужаленный. Пробуждение походило на всплытие из глубины. Там было темно и так странно, что привычный мир на миг показался чуждым и изменившимся. Парень некоторое время моргал, пытаясь прийти в себя. Не сразу понял, что Грым продолжает держать его за плечо, а Калли уже приготовился колдовать. С некоторых пор эльф слишком серьезно относился к снам. Они не раз приносили им дурное. А порой и снами вовсе не были. Светлый готов был стоять на страже, защищая мир и своих друзей от всего, что привычно называют Тьмой и Хаосом. Темными силами, которых до одури боится Ива и, похоже, заразила своим страхом их непоколебимого эльфа. Златко безошибочно узнал синевато-золотые искорки на руках друга, которые появлялись каждый раз, когда тот призывал магию своего направления. Синекрылый молча отвел ладони друга, взглядом убеждая, что с ним все в порядке и помощи не надо. Глаза Калли сверкали беспокойством.

— Что случилось? — хрипло со сна спросил Златко.

Друзья непонимающе уставились на него.

— А ты не слышал? В смысле не понял? — осторожно уточнил Светлый.

— Ну-у-у… — протянул Златко, подозревая, что сейчас запросто может ляпнуть какую-нибудь глупость, — что-то да понимаю. Но хочу услышать вашу версию.

Эльф и тролль переглянулись.

— Был звук, — начал пояснять Грым, сейчас слишком осторожный в словах, что было на него совсем не похоже, — жутковатый и явно не нормальный. Будто гул, эхо криков, словами не опишешь.

— А ты пел, — тихо добавил Калли.

— Что?! — Златко совсем неаристократически уставился на приятеля.

Тот предпочел понять вопрос буквально.

— Ты напевал эту мелодию. Из шкатулки. И она… она была открыта. А еще эта парочка — фигурки — танцевали…

— Только я что-то не помню, была ли музыка, — задумчиво заметил тролль.

Калли моргнул и произнес со слегка расширившимися глазами:

— И я… не помню… не могу сказать, была ли она…

Все трое, как по команде, перевели взгляд на коробку из черного дерева. В свете последних событий выглядела она жутковато.

— Я не слышу никакого… гула, — заметил Бэррин, поняв, что, в чем бы ни была замешана эта шкатулка, сейчас никаких загадок она преподносить не собирается.

— Он прекратился, как только мы открыли дверь в твою комнату, — пояснил тролль.

— Мы одновременно выскочили из своих комнат, поняли, что это, — эльф голосом подчеркнул последнее слово, — слышится из твоей комнаты. Да и ты… напевал эту мелодию. И бросились сюда.

— А когда вошли, все прекратилось, — закончил за друга Грым. И выжидательно посмотрел на Златко: — Что скажешь?

Парень немного помолчал. Потом пожал плечами и произнес:

— Мне снился сон… — Он подробно пересказал его, но ответов это не дало, чего не скажешь о пище для размышлений, — А еще, перед тем как заснуть, я подумал, что у шкатулки должно быть потайное отделение. По закону жанра не может быть иначе! — Синекрылый искренне верил в эти слова. — Это явно не простая шкатулка! Значит, и потайное отделение должно быть!

Калли взял в руки предмет обсуждения и начал вертеть и щупать. Бэррин даже затаил дыхание, готовясь узреть чудо эльфийский мысли. Светлый и так и этак простукивал и нажимал на деревянные стенки и металлические узоры. Механизм, приводящий в движение танцующие фигурки и создающий музыку, периодически позвякивал, то ли недовольно, то ли насмешливо. Калли даже позволил себе неодобрительную морщинку между бровями, когда минут через десять не добился никакого результата. На личике Светлого отражалось убеждение, что если уж он не нашел ничего, значит, никаких потайных отделений не предусмотрено в принципе.